— Мелкота, ты куда? — удивилась Тоха, относя что-то горячее Левину и замирая в комединой позе.

— Пройтись надо.

— А Вано?

— А он-то что?

— Ну. Не знаю. Предупредил хоть?

— Вот зачем это ему?

— Это вас ещё сблизит, — улыбнулась она непривычно, показывая зубы.

— Да… сблизит, — усмехнулся. Я уже не понимаю, что между нами. — Ладно, скоро вернусь.

В тот день поступил по-тупому: ключи вечно таскал в сумке, бросил её, а на ключи болт положил, ещё и дверь сама защёлкивается. Короче, ключей, чтобы спокойно открыть дверь, у меня нет. Ну что за долбоёб? Нет, это вообще нормально? Конечно, нет, но так получилось. Супер, просто зашибись.

Теперь нужна альтернатива – взлом без следов. Требуются только инструменты. Специальные инструменты. Я знаю, у кого одолжить, да телефона нет. Нихуя нет. Придётся понадеяться на так называемую сеньориту удачу и шлюшку судьбу.

Мне предстоит найти всего-то одного человека, который может оказаться где угодно, да и самому не попасться на глаза мусорам и бывшим одноклассникам. Желательно никому. Остаться не заметным для всех, как ниндзя… слишком мудрённо, как невидимка? Уже нереалистично. Короче, как тот, кто не должен светиться на глазах у ненужных людей.

Сегодня необычайно холодно, но терпимо. Пытаясь заглушить внешнюю дрожь, вызванную морозами, получал внутренние толчки, поглощающие тепло. Блять, холодрыга так холодрыга… кому вообще такая погода нравится? Не мне, и не Левину… да, ему всё равно и безразлично на неё. Тем более сейчас…

Я устал о нём думать, но не могу перестать этого делать. Нас действительно что-то сблизило за такое количество дней? Нет, серьёзно, разве что-то могло настолько перемениться? Да, могло. Сам же вижу, ощущаю. То, как он касается меня ночью, пугает. И меня, и его. Сейчас мы далеко не такие, какими были когда-то… такое чувство будто это было пару месяцев назад, а на самом деле прошло чуть больше недели. Всего-то. Даже не верю. А во что верить? В то, что я найду этого медведя, не представляя, где сегодня он может быть? Ещё чего… не найду – провалю собственный план. Чудо-план чудака меня…

— Хе-хе, — как же холодно.

С двадцать минут добирался до его первого убежища. Никого не оказалось. Зашибись. После тридцать минут на то, чтобы добраться до заброшенного подвала, находящегося под рукой у трёхзвёздочного отеля, – и здесь пустошь. Поломанные стулья, разбитые бутылки водки, помятые жестяные пива. Кто-то хорошо развлекался. Десять минут ушло на путь до пустого и заброшенного двора, где обычно он заседал летом и ранней осенью.

— Блять! — ни-ко-го! Ни ду-ши! — Сука…

Уши навострились от хруста снега.

— Ты потише, а то и за это уже загрести могут, — жёсткий, как металлическая щётка, голос.

— Охереть! — я развернулся. — Тебя-то я и искал.

— Да ты что? — если бы медведи умели улыбаться, то у них была такая улыбка.

— На полнейшем серьёзе, Кума, — но хер знает, почему он просит, чтобы его называли так.

Не просто огромный, здоровый, крупный и широкий. В честном бою и с заточкой его невозможно победить. Интересно, сколько он от груди жмёт? Сто? Сто двадцать? Да без разницы. Кажется, что человека он может пополам сломать без особых усилий. С такими-то ручищами. Ему металл гнуть надо идти.

— А я вот слышал, что ты пропал. Тимур.

— Да? — время быть дурачком. — Вроде, я всегда на месте был.

— Притаился где-то, спрятался от чего-то, — меня не услышали. Зря рожу корчил.

— А кто говорит-то?

— Просто слушок ходит.

А слухи кто-то разносит. Макар? Наверное. Хер с ним. Не до него подавно.

— Не верь им напрасно, Кума…

— И чего ты хотел? — перебил, опять не послушав. Тс…

— Понимаешь, дело такое – ключи свои просрал, а мобильник разрядился, нужно в хату попасть. Предков-то нет. Короче, пизда.

— Опять?

— Да.

— У тебя потрясающая удача, — оскалился доброжелательно он. Да, именно доброжелательно.

Кума расстегнул пальто, доставая что-то из внутреннего кармана. Этому медведю и холод не страшен.

— Держи, — сказал он и кинул мне отмычки на кольце. Целая куча. — Помнишь, какие использовать?

— Безусловно, — первая стадия выполнена. Удача, да? Я реально неплох.

— Ты же не забыл о своих долгах?

Радость была недолгой. Потерев одну из отмычек, улыбнулся, понимая, что пора переходить на осторожный режим. Опасливый. Медведь наблюдает из-за кустов, что, кажется, ему не свойственно. Он следит, выжидает, но ты его уже чувствуешь. Чувствуешь хищника, заранее зная, что проиграешь и станешь его обедом. Подумаешь побежать, он нагонит и убьёт. Не убежишь – придёт и убьёт.

— Конечно, я помню о них. О каждом из них, — чёрные глаза улыбались, прощая ложные слова. — Но, понимаешь, сейчас с деньгами напряжёнка. Самая огромная из всех, что у меня вообще были! На сиги и то не хватает! Еле держусь, чтобы не сорваться и не выкурить всю пачку разом. Но как только бабосики появятся, я сразу верну. Всё-всё, — похоже на принижение. А с этим медведем по-другому не сработает.

— Надеюсь, а то накопится слишком много, и будут у тебя проблемы.

У меня и так вечные проблемы.

— Так помоги не накапливать их! Пожалуйста, подожди немного, и всё тебе будет.

Улыбнулся. Я спасён?

— Конечно, я могу подождать. Все мы люди, в конце концов. А у меня время, — он посмотрел на серебряные часы. — Что ж, увидимся ещё.

— П-погоди! А их когда возвращать? — продемонстрировал отмычки.

— А. Пусть пока у тебя побудут, — не обнадёживает и не вселяет веры. — Когда нужно будет, я сам тебя найду. Как сейчас.

Разве не я его искал? Не верю, что Кума может играть в преследователя – чересчур громоздкий и видный.

— Хорошо, — кивком согласился с его решением.

Мне больше ничего не остаётся. Есть моменты, когда ты обязан молчать и не говорить лишнего, иначе всё пойдёт прахом.

— Не буду ждать встречи, — выдохнул, когда Кума скрылся из виду. Бля-я-я, из-за него реально поджилки трясутся, но нужное я получил.

Ощущая зверскую победу, оскалился, сжимая все отмычки. Что со мной не так? Холод? Обморожение? Безумный и инстинктивный страх? Это да. Я не должен позволить обнаружить себя, иначе… не будет меня.

Ходя закаулками, вернулся на улицу Кириона. Сумел-таки. Припрятав инструменты во внутреннем кармане, постучал в дверь. Открыл Давид.

— О, ты где шлялся?

— Не хуя моржового дела, — произнёс и ввалился в тёплую квартиру.

— Ну надо же, — надулся он. — А Ваня, кстати…

— Спит. Я в курсе.

— Сестра сказала, что он больше ничего не делает.

— И? — сам прекрасно вижу и отслеживаю.

— Я такое в интернете прочитал: если человек хочет всё время спать, то он чувствует приближение смерти. А если всё время спит, то, по твоему, что это значит?

— Эм… напомни, почему я должен выслушивать этот бред?

— Потому что ты живёшь в моей квартире.

— А, ну да. Короч, читай меньше пабликов в контакте, а то совсем тупым станешь, — пустив пыль в глаза, свалил в зал.

Нравится мне, что если я накручу свой организм подняться в девять часов, то проснусь в девять, если в семь, то – в семь. Мои биологические часы ещё ни разу не дали сбой – есть чем гордиться. Хоть чем-то.

Левин ещё спал. На лице то же волнение, когда он бодрствует.

— Просто выкини это из головы, — прошептал я. Себе или ему… пожалуй, обоим.

Попытавшись отстраниться, остановился. Его рука держалась футболки. Некрепко, но ощутимо. Так ощутимо, что сердце сводило. Что же ты творишь?.. Коснувшись холодной руки, держался её. Что же творю я. Ничего не понимаю. Всё глупо, глупо, так глупо, что противно. Аккуратно убрав пальцы, закрыл глаза, стараясь не замечать чёртового тягостного выражения спящего лица. Когда люди спят, они должны хотя бы расслабляться… а этот что? Неужто кошмары какие-нибудь видит? Или… ещё что-нибудь.

— Давид, я одолжу твою куртку?

— А с твоей чего? — набивал рот булочками по самое не хочу.