Открыв дверцу шкафа, я достал рамку. Ведь это теперь и мой дом. На время. На фото Вид и Тоха, ещё подростки. В глазах нет взрослой усталости, а под ними мелких морщинок.

— Они же близнецы? — На давнем фото они ещё больше похожи друг на друга. Почти одинаковые причёски и стиль одежды. Раньше Тоха одевалась как парень, если судить по снимку. Только по родинкам их отличить можно.

— Ага.

— И ты их давно знаешь?

— Давно.

— Примерно сколько?

— Не считал. — Кажется, Трофимов понял к чему я клоню, поэтому стал серьёзнее. — Не это имеет значение.

А я бы запомнил. Они не похожи на плохих людей. Может, я так думаю, потому что совсем не знаю их? Зато знает Трофимов, но то же он говорил о Жданове. Этого человека он не знал, иначе бы не позволил так поступить с собой. Вождь не позволил.

— А что на счёт Якушева? — с вызовом кинул Трофимов. Пришлось поставить рамку обратно. — Как хорошо ты его знаешь?

— Я его вообще не знаю. — В глазах Трофимова мелькнул вопрос. Верно, я не имел представления о том, что творится в семье Кита, и как он переживает о родителях. Мне хватило того раза, чтобы понять, что не всё человеку под силу, что многие вещи рушатся быстрее, чем тебе кажется. Со стороны всегда виднее.

— Но ты же считаешь его другом?

— Считаю.

— Тогда откуда знаешь, что он не пойдёт против тебя?

— Я-я тоже этого не знаю, но он не такой… ему это не нужно.

— Тогда почему бы не позвонить и не спросить об этом? — Трофимов кивнул в сторону городского телефона.

— Чего?

— Это я тебе тонко намекаю занять себя чем-нибудь и свериться о состоянии дорогого дружка. Небось соскучился? — Старые гомосексуальные подъёбы.

— Ха-ха, как же это в твоём духе.

— Но я как бы серьёзно.

— Понял я.

Но звонить Киту… вдруг у него сейчас ещё большие проблемы? И тут я со своими никакими известиями. Зато он узнает, что я жив да здоров, и мне есть где ночевать… ладно, позвоню, сверюсь о своём состоянии, о его и на этом закончим. Чтобы не вводить в заблуждение полной расслабленности.

Неуверенно набрав его номер, я поднёс трубку к уху. А если возьмёт не Кит? Блин, а если его родители опять будут ругаться? Это будет нехорошо…

— Да. — Это был Кит. На фоне ни криков, ни посторонних шумов.

Прошло всего ничего-то, а я так соскучился по дружескому голосу. Тому же родному и тёплому, успокаивающему и рассудительному.

— Кто-нибудь есть? — неуверенно переспросил он. — Алло.

— Привет, Кит…

— Ваня!? Это ты? Да? Скажи, что у меня не слуховые галлюцинации!

— У тебя только шизофрения, — отшутился я, привычно растягивая улыбку.

Его так не хватает.

— Нет её у меня! Нет, подожди, где ты сейчас? А до этого где был? С тобой всё хорошо? Цел, не вредим? Боже. У меня столько вопросов, а всё из-за тебя!

— А-ха-ха, — сумел кротко отсмеяться и взять себя в руки. — Давай я сам это сделаю, а ты тихо выслушаешь?

— Боже, давай, а то я все мысли озвучу и сам в них утону…

— Тогда слушай. Со мной всё в безупречном порядке. Как ты говоришь? Ни внутренних, ни внешних повреждений тканей у меня нет, собственно, я много сплю и ем достаточно. Воды тоже пью нормально, — но сейчас першит немного в горле, — скажем, пока, крыша над головой у меня есть…

— Пока!? А потом что будет?

— Да не кипяшуй ты! — попытался успокоить его, но не выходило. — С… с этим я как-нибудь разберусь. Время есть. — Понадеюсь, что о выселении возвестят преждевременно. — Многого рассказать не могу, но мне кажется этого достаточно…

— Да на этом фундамента не построишь… Ваня…

— Но я не могу никак по-другому всё это описать. — Я посмотрел на Трофимова, который расстелил диван и принялся застилать его.

— Я рад, что с тобой всё в порядке, — глубоко и обнадёживающе.

— А сам-то как?

— Живём… не спокойно конечно. Ты же знаешь. Пытаюсь их утихомирить, но с каждым разом это работает всё хуже и хуже. За потасовку со Ждановым пришлось сходить к директору, который чуть ли не выписал отстранение от уроков, а Жданов взял себе на три дня. Так что я его больше не видел. Кстати, — словно только вспомнил, — Трофимов тоже не появлялся.

— Да? Надо же!.. — Не думаю, что ему желательно знать, что мы вместе. Ещё и на одном диване спим. Не поздно переехать на кресло, но места меньше.

— Тебя это удивляет?

— М? — Я палюсь, да?

— И для него это могло быть шоком. Они же были друзьями, а тут такой номер…

— Ты прав. Может, он чувствует сожаление? — Трофимов завалился на место около стены и не сразу посмотрел на меня.

Было ли больно от тех слов? От раскрытия тайны? Или это не было тайной? Чем эти слова стали для него в тот момент?

— Кто знает. А… ещё кое-что.

— Слушаю.

— Твои родители были сегодня в школе, — потрясно, — выясняли, не было ли тебя, а после мне допрос устроили. — Посчитав по пальцам, прикинул, что сегодня у них выходной. Слишком многое они не потеряли, навестив учебное заведение ради меня. Но был ли там брат? — Я ничего не говорил о том, что ты был у меня, и про Жданова. Никто ничего не сказал, представляешь?

— Ага… — Значит, брата не было – будь он там, всех вывел на чистую воду. Он умеет.

— Извини. Я даже не знал, о чём мне стоит говорить, а о чём лучше умолчать.

— Не волнуйся. — Наверняка, он сейчас думает о том, что услышал во вторник, вспомнил следы удушья. — Лучше им ничего не знать.

— Ты так думаешь? — слишком удивился Кит. По крайней мере голос был таким.

— Да. Никому не знать…

— Ваня.

— Да?

— Если сможешь, то позвони и завтра…

— Буду ежедневно это делать, дабы ты меньше беспокоился.

— А где тот ТЛЗ, которого ничего не волнует?

— Думаю, потерялся.

Мы обговорили ещё несколько вещей, совершенно не связанных с происходящим в нашей жизни. Я порекомендовал ему иногда лелеять скрипку от моего имени, но при этом не изменять своей даме селезёнки, то есть сердца, а он в свою очередь – найти скорое решение всех проблем. Я сказал, что попытаюсь, но даже не задумывался о том, чтобы решать их. Я решил оставить их, бросить, как неудачный пример. Потому что абсолютно не знаю, как мне быть.

— Как вы мило воркуете, — пресластил тон Трофимов, лёжа на боку и которую минуту наблюдая за мной.

— А тебе, как я погляжу, не с кем этим заняться.

— Я – самодостаточная личность.

— Тогда может, пододвинешься?

— М?

— Тогда ты у стенки спал, сегодня мне хочется.

— А, ты об этом. — Он зевнул, перебираясь на крайнее место.

— Именно об этом.

Так как притомился от пешего пути, лестницы и короткого падения с неё, я просто не мог переступить через Трофимова. Пришлось перелезать. Только я замер, оказавшись над ним, как он заинтересованно осмотрел меня, бросая ещё один молчаливый вызов на стойкость. Губы приоткрылись, но ничего не издали; веки чуть опустились. Я поддался вперёд, как и Трофимов, тянясь губами друг до друга. Абсолютная тишина и близкое дыхание неизвестного человека…

Издав незатейливый смешок, я перевалился на свою половину, утыкаясь в стену.

— Ты же не подумал, что я тебя целовать стану? — Почему-то хотелось смеяться.

— А почему нет? — будто бы огорчённо произнёс он, откидываясь на подушку.

— Ещё чего! — Из-за разговора с Китом, я стал слишком расслабленным.

Кит – моё болеутоляющее.

— Ну, и немного потерял. — Расслабился и Трофимов, закидывая ногу на меня.

— Блин, убери. — Но несильно я сопротивлялся.

— Ещё чего. — Какой он шутник оказывается.

— Мистер, уберите ваши ноги, они мешают моему комфорту и занимают мою территорию.

— Полдивана?

— Полдивана. — Кивнул я.

— Я ничего поделать не могу.

— Я же сказал, убери! — Он накинул и вторую.

— Не-не. Я тебя не слышу. Слух-то совсем дерьмовый!

— Ты мне орать предлагаешь?

— Приказываю!

То ли это была игра, то ли неудачная шутка, но остановили нас быстро.