— Блядская мелочь! — на слишком высокой ноте провопил низкий из тройки, ссутулившись так, что шея жила собственной жизнью. Трофимов умеет заводить знакомых. Нужно будет мастер-класс взять.
— Про свою мамашу такое говори, — расслабленно, — небось, и сам её ебёшь?
— Серый, не кипяшуй, — подбодрил друга Чёрный, — Трофимов, — он подошёл к нему, задумывая нечто нехорошее. Всё же на роже написано. Нос картошкой, глаза навыкат – именно об этом они и говорят. — Уладим-ка дела?
— Не тебе такое предлагать. — Ухмыльнувшись, Трофимов первым напал.
Всё. Мне пора отсюда. Как бы сказал мой одноклассник? А, да, съёбывать. Никак иначе. При том скорым поездом.
Пока Трофимов влипал в большие неприятности, нанося телесные повреждения, на выручку Чёрному пришёл неназванный человек. Мне оставалось только медленно пятиться назад, чтобы в первый удачный момент пробежать пятьдесят метров и найти остановку, а может, того лучше, место куда не пустят людей в спортивках. По фейсконтролю или моральным принципам.
Пошла первая кровь, из губы, носа. Не так страшно, но опасно. Зимой-то драки устраивать. Против двоих.
Не успел я досчитать, что Серого в поле зрения нет, как он схватил меня сзади за руки, крепко сжимая и сводя к спине.
— Придурок, отпусти, — по реакции «отстань от меня» повёл себя я. В которой раз уже.
— Cам-то что из ся представляешь? — просипел над ухом он, цепляясь за ногу и утыкая лицом в снег.
Повезло лишь в том, что снег оказался мягким и не загаженным, а всё остальное прилагалось как отрицательные черты: холод по всему лицу, во рту, возможный треск, что означал конец моих единственных очков и способности лицезреть мир. Его силы хватало, чтобы удерживать меня нагнутым. Холодная масса попала в нос, отчего хотелось чихнуть, но вбирать воздух вместе со снегом не хотелось.
Чёрт, как же руки загнул! Не пошевелиться. И не вздохнуть.
— И каково это будет, — сквозь давление слышал я тот же голос, — с голой жопой на морозе?
Да о чём все они думают!? Мне и одного извращенца по горло хватило! А здесь ещё подобные экземпляры, изуродованные алкоголем, тот хотя бы с моральным мнением… стоп, что он хочет сделать? Я не хочу мёрзнуть, тем более с открытым задом! И так холодно, неужто не чувствует?
Стоило так поразмыслить, как я ощутил руку на ягодице.
Не-не-не. Такие перспективы мне нафиг не нужны! Стоит сказать Трофимовву, чтобы кого попало в знакомые не записывал.
— Отвали от него! — Это, что, Трофимов? Мне уши заложило?
Всего лишь несколько быстрых шагов, и я ощутил непринципиальную свободу и облегчение во всех делах сразу. Поднявшись и отряхнувшись от слоя снега, который запечатлелся на лице, я попытался сообразить и сориентироваться, где и в каком положении нахожусь, так как голова слегка кружилась, а холодный воздух дурманил сознание. Секундное прикосновение сошло на нет, и я спокойно вздохнул.
— Трофимов, что за дела? — На выручку одному прибежали двое, забыв обо мне и показав моё не место в ситуации, неясно задев.
Нужно уходить, но… это – чувство долга?
Трофимов оказался не в лучшей ситуации. Нет, то, что он повалил Серого и доминировал над ним, возвышало его, но то, что за его спиной было ещё два вражка… явно не в его кассу. А помогать ему – не в мою кассу, но теперь-то я ему должен. Вдруг без Трофимова меня Вид не пустит? Да и вообще чёрт его знает, куда дальше идти.
Тем временем пока я думал о ненужном, казалось, Трофимова разорвут на клочки, чего не происходило. Он держался и противился. Не позволял им сделать то, чего они хотели, он просто заступался за себя и свою надуманную честь, у которой цены нет…
Оглядевшись так скоро, как позволяли заляпанные очки, я нашёл один предмет, что сможет помочь Трофимову. Не палка-выручалка, но и урной долбануть можно как следует. Поднявшись с колен, схватил тяжёлое мусорное ведро, что не сразу поддалось, а то могло вообще так не сделать, приледянев к когда-то подтаявшему асфальту. Не оценивая расстояния от себя до кучки человеческого месива в некрупных формах, сделал пару тугих шагов и швырнул ведро в спины неприятных личностей, по пути разбрасывая мусор.
Чёрный невнятно взвыл, второй перешугался и чертыхнулся, я же почувствовал неожиданный приток сил, который нечем обосновать. Трофимов, зацепив сию картину лишь краем глаза, не упустил шанса вынырнуть и сойти с пути знакомых, быстро оббегая их.
И никаких новых увечий на лице – магия.
— Неудачник, чё встал? — Будучи радостным, Трофимов схватил за руку и, чуть ли не хохоча, побежал прочь, оставляя позади тех, до которых ему нет дела. Ему точно всё равно на них.
Я не поспевал и подумывал намеренно запнуться о воздух и повалиться на землю. Но, мне кажется, что даже тогда, Трофимов не отпустил бы моей руки. Больно крепко держался, не собираясь отпускать ни на секунду. Может, думал, что они за нами побежали, вот и оттягивал смертное время?
На шаг мы перешли… через многое время. Трофимов засмеялся во всё горло, не скрывая своего счастья.
— Блять, это надо было додуматься – мусорку в них кинуть! — его смех перемешался с речью; наступившие слёзы ему не мешали.
— Ничего более гениального я придумать не смог.
— Я б тоже не смог! — Он сильно ударил меня по плечу, полагаю, поддерживая… Что? Зачем Трофимову это? Или правильней задаться вопросом, зачем старому Трофимову это? И стоит ли передо мной тот избалованный жизнью и превосходством одноклассник? С кем я сейчас вообще? В то время как друг претерпевает длинные и скучные уроки? Наверное, Кит злится на меня… на мою безответственность и глупое решение, которое само собой пришло. Но я должен был уйти, я больше не хотел терпеть и жить с гнётом. — Левин, чё за морда? — Трофимов щёлкнул пальцами перед глазами.
— Моя морда. Не нравится – не смотри. — А отвечал ли я так когда-нибудь?
— Буду смотреть, глядишь, зауважаю. А оно мне надо?
— Без понятия я, что тебе надо.
— …действительно. — Совсем чуть-чуть Трофимов выглядел удивлённым, а может испуганным, перед тем, как произнести это и выдохнуть ровный пар, что бледной линией рассеивался, не доходя до меня.
Всем есть о чём сожалеть. Трофимову тоже. Это может быть связано и с побегом из дома, и недавно минувшей дракой, или Ждановым. Я не знаю, и знать не хочу, но если опять буду думать о том, о чём не следует, то могу потерять над собой контроль и выпасть в иной мир, что даже холод не отрезвит вовремя… а только подтолкнёт к абсурдным действиям, которых не замечу. Не смогу заметить.
========== 21. Ни тихо, ни мирно ==========
— Направо или лево? — Продолжал осматриваться Трофимов, вспоминая расположение улиц, в которые завёл меня с утра пораньше.
А всё начиналась вполне тихо: после дневных или вечерних (часов же нет) разборок Трофимова с налитой троицей вернулись в студию. Оказалось, что я слишком измотался и, только упав на диван, прямиком заснул, не вспоминая мучительной бессонницы. Решил не разъяснять, как диван расправляли, пока я на одной его половине спал. Зато с раннего утра или поздней ночи, меня разбудило лёгкое и утешающее Видово: «Парни, вставайте». Да-да, ему опять всю аппаратуру пришлось проверять – никаких поблажек и промахов, запись сегодня, и нам здесь не место – мы не часть коллектива или того самого толстосума, о котором лишь раз упоминал Вид с нерадостным выражением. Но Вид говорил, что мы можем остаться до прихода самого последнего члена всей этой музыкальной индустрии, а после пойти к нему. Верно, он предложил свой кров нам, а сам, сказал, что может переночевать и здесь. «На время записи только тут и ночую», – сообщил, довольствуясь апартаментами. Он рассказал, что нас встретит его сестра, она же и позаботится о двух бездомных и бездольных. Всё бы ничего, но… мы можем рассчитывать на такую благосклонность? Не отвечая, Трофимов дал понять, что безусловно да и никаких нет существовать не может. Почти сразу после пробуждения, мы отправились по заданному адресу, а мне пришлось раздумывать над случайным вопросом Трофимова, заключающий в себе одну мысль: «А если твои очки сломаются, что делать будешь?». У меня нет денег, я не знаю, как их зарабатывать, да и не готов идти на тяжёлую работу, а если потеряю свою единственную возможность лицезреть мир – стану слепым. Тут и скрывать не надо, что в поистине проигрышном положении нахожусь я. Физически меня легко сломать и лишить свободы действий, а после наступит мой скорый конец, в котором принимать участие я не хочу. Если я не буду с кем-то, под чьим-то крылом и опекой…
