Унизительно…
Дойдя до копчика, он остановился, касаясь холодными пальцами пространства между ягодицами. Каждый раз я нервно дёргаюсь, пытаюсь не вскликнуть ужасное слово, просто пытаюсь держать себя в руках, но, когда он стянул с меня шорты с бельём, я был готов подскочить. Рома тут же вжал мою голову в подушку, утыкая носом так, что возможность спокойно дышать перекрывается.
— Не бойся, я не сделаю тебе больно, — банальные фразы он обрабатывает так, что после них веришь лишь в плохой исход, — не считая того, что я сделал до этого.
Урод… из-за него я трясусь, как больной лихорадкой, и дышу, будто у меня вечные приступы… Его холодные руки, неслышимое дыхание, лживые фразы – буквально всё меня раздражает и бесит, и пугает.
Почувствовав, как нечто мокрое и слизкое медленно скатывается к анусу, я замер. Неужто этот придурок действительно додумался до этого? Нет, он больной, сумасшедший, но не до такой степени. Он просто не может… или может?
Потихоньку задыхаюсь, панически вдыхая один и тот же воздух. Он слишком сильно давит на меня – мне не выбраться. Я даже ничего не могу сделать… просто лежать перед ним с открытым задом? Но мне ничего не поможет. Сам я тем более – всё, что сделаю, подольёт масла в огонь. Его огонь. Он из тех, кто получает желаемое и возжелает этого сильнее. И так до бесконечности.
Его холодное прикосновение заставило сжаться и напрячь все мышцы. Только не позволить пройти ему, но у него всё удачно выходит. Я чувствую, как его палец проникает в меня. Медленно, раздирающе неторопливо и якобы обеспокоенно. Как же хочу закричать, чтобы он прекратил всё это, избавил меня от этих ощущений, но вместо этого он лишь растягивает меня, вводя и выводя свою часть. Одно омерзение и безумие, призванные сломить меня, поддаться излишним страданиям и воплям о помиловании.
С каждым разом заходит глубже, и уже неважно: перечу я ему телесно или нет. Он просто сделает это, как и всегда. Он уже не утыкает меня в подушку, держит за плечо, со лживой лаской поглаживая и успокаивая. А я действительно знаю, что всё это игра. Его игра с его правилами, которые он пробует на мне и удовлетворяется результатом. Я не привыкаю к нему, но он всё равно проникает в меня вторым пальцем и резко заходит. Скрываю стоны, вызванные ненавистью и собственной беспомощностью, дабы не забавить его, скрываю каждый звук отвечающего на его действия тела, чтобы никак не провоцировать, но само тело то и дело продолжает дрожать, а сердечный пульс перенёсся куда-то, ниже ключицы, а плечи вздрагивают от очередного удара. Он чувствует мои бессловесные ответы, наслаждается им.
Я просто знаю. Слишком хорошо. Чересчур.
Он не трахал меня, скорее призывал к ответным действиям, иногда увеличивая темп или замедляя его. Я лишь продолжал самостоятельно задыхаться в ткани, готовый разорвать её и подавиться периной, стараясь упереться хоть на что-нибудь, при этом продолжая скользить ногами под ним. Попытки тщетны, а нежелание возрастает. Это грязно и безжалостно – так, как любит он.
Наконец-то он оставил меня, и я не заметил, как вздохнул с невыносимым и долгожданным облегчением. Как бы я был счастлив, если бы на этом всё и кончилось, но я никогда не буду возбуждать лишние надежды в отношении брата. В отношении кого-либо – конечно, но если это он – могу спокойно забыть о помощи и спасении, возможности не бояться его и чувствовать себя в безопасности.
Он желает раздавить меня.
Звук расстегивающейся ширинки я уловил сразу.
Нет, нет, нет. И почему же я продолжаю верить, что он не сделает этого? Раньше всё было по-иному. Меня никогда так не трясло… или трясло, но я забыл? Его так долго не было в моей жизни, а теперь всё повторяется. Неужто это станет моим кругом бесконечности, из которого мне не уготована возможность выбраться?
Одна его рука оказалась на бедре, а нечто другое коснулось ануса.
Я даже думать не хочу, что это. Хотя чего думать, чем он ещё иметь меня будет, блять… Господи, прекрати это, останови его… Я крепко зажмурился и машинально начал вертеть головой в стороны, отгоняя всё пришедшее, но слишком заметно. Он схватил за волосы под самые корни и оттянул голову на себя, заставляя выгибать шею. Это больно. Всё, что он делает, болезненно. Само его существование причиняет мне боль и мечту сдохнуть где-нибудь в переулке от передозировки, что раннее принесла неописуемое наслаждение.
— Не думаю, что будет так больно. — Конечно же, мои мысли так легко прочитать. — Давай же, скажи что-нибудь. — Он лизнул за ухом; я вновь сжался, ощущая входящий член. Изнутри зажимал губы зубами, закрыл глаза так, чтобы ничего не видеть, но я не мог отключить те чувства, что отвечали за телесное восприятие. Жар его тела, постепенно проникающий в меня орган, головная боль от представления того, что он запросто может сорвать кусок кожи с головы, чёртово до безумия спокойное дыхание и сердцебиение. Словно он делает это постоянно…
— М!.. — одним толчком он вошёл в меня, соприкасаясь бёдрами. Я слышал, как он судорожно вздохнул, желая пройти дальше.
Он во мне, и я прекрасно чувствую его. Нет смысла сопротивляться и противиться ему… Всё хуже некуда. Он делает то, что делал раньше, – уничтожает меня, разламывает на кусочки и довольствуется моей разбитой и почерневшей картиной, не видя моего лица, моих эмоций, не читая мои мысли. Он собственноручно сделал меня таким, каким удобно ему, а я и заметить не успел, как стал таким: нервным из-за страха, резким из-за самозащиты и полностью лишённым мотивации. Я прогнулся под ним, становясь… кем же?
Он выходил и снова проникал в меня, двигаясь неспешно, с нажимом, начинал не сдерживаться и дышать громко и жарко, восторженно с грёбанной улыбкой хищника, получившего свою жертву. А я лишь ощущал его движения внутри: как он входит до упора, сжимает меня, отягощает и извращает любые вызванные чувства; хочу, чтобы он вышел из меня, оставил в покое, ушёл, исчез, или же это сделал я.
— Тебе ведь есть что сказать? — а он продолжал подначивать, говоря своим издевательским тоном с тонной заковырок.
Я смогу промолчать, сдержать всё в себе. Только не позволить услышать ему.
Рома начал двигаться резче и жёстче, и я вскликнул, осознавая ошибку, пытаясь слиться с кроватью, попросту раствориться, для того, чтобы он не слышал и не видел мои потуги. Но для него это всё – развлечение, поэтому он и продолжил его, натягивая меня и уже вдалбливаясь по яйца, не давая мне вздохнуть так, чтобы я остался не слышимым.
Может быть, именно в такие моменты, когда воздух становиться до невозможности раскалённым и густым, замедляется время, а ты и вовсе не понимаешь, как долго это длится. Но одно ты видишь ясно – не конец мучениям и боли, что разливается с неприятными и скользкими толчками и заканчивается спермой, оставленной внутри. А после начинается заново.
Много-много раз.
========== 14. Лёгкое спокойствие ==========
Когда я открыл глаза, всё предстало передо мной тёмным, мутным пятном, в котором ни один предмет не принимал очертаний. Всё одинаково сглажено, никаких острых углов, лишь неясная мозаика, слившихся воедино вещей.
Не могу встать и пошевелить руками, будто были связаны долгое время.
Время? Боль… брат. Казалось, что секунду назад, я даже не помнил этого, а теперь… Я попросту был осквернён им, только потому, что являюсь его братом. И только по этой причине он вытворяет со мной подобные унижения и позор. Он считает, что у него есть право так поступать. Ну что за мразь? Почему такой, как он, существует? А было лучше, если бы не существовало меня… тогда бы я никогда не познал этих чувств, мне не пришлось переживать эти оскорбления, жить в страхе перед ним, будто он высшее существо. Это ведь далеко не так! Пусть все так и думают, но я знаю правду… и из-за того, что один я знаю его скверную сторону, мне никто не верит. А верили ли мне когда-нибудь? Всё из-за него… из-за его принципов и устоев, аморальных и гнилых желаний, мечты сделать всё так, чтобы никто и глаз на него не положил, из-за него должен страдать я, который просто хочет жить, не обращая ни на кого внимания, и дружить с Китом… Разве я хочу многого? Так просто не трогать и игнорировать меня, даже предки с этим отменно справлялись… пока не явился он. Братец всегда рушил – это его истинная сторона; всё, что видят эти наивные идиоты, – ложь, и смешно наблюдать за ними, не понимающими, что их водит вокруг носа собственное отродье… Интересно, а кто же я, что не в силах противостоять ему? Он всегда был сильнее и умнее меня, поэтому и пользовался мной.
