– Не знаю…просто…он нам помогает…но зачем? У меня создается впечатление, что мы ведомы им, как и были до этого ведомы…

Денис хлопнул пару раз Максима по плечу, полностью останавливаясь. Ник обернулся, замечая наконец расстояние, что отделяло их друг от друга. Он давно понял, что это расстояние теперь навсегда будет отделять его от давнего друга, будто это расстояние было не физическими метрами, а составляло миллиарды секунд.

– Тебе придется доверять или не доверять. Нельзя быть по обе баррикады одновременно. – Денис говорил мягко и четко, специально не наседая на друга, но и давая ему узнать свою позицию в этом вопросе.

Резкий укол боли сокрушил лобную часть головы, заставил Максима упасть на асфальт, и судорожно схватиться за голову. Денис присел незамедлительно, поддерживая друга за плечи. Ник подбежал следом, но трогать парнишку не спешил.

– Что с ним? – Тихо проговорил мужчина, оглядываясь по сторонам. На его лице было столько сочувствия, что Денис ненароком засмотрелся, понимая, что верно доверился этим людям.

– Не знаю, схватился за голову. – Тихо проговорил светловолосый парнишка.

Также резко как появилась, боль отступила, оставив на прощание легкое головокружение. Картинка какое-то время плыла перед глазами. Маячила белым пятном. А в голове звучал голос, что твердил что-то про баррикаду, а ему вторил другой, который велел поступать по велению сердца.

– Все в порядке. – Спешно проговорил Макс, поднимаясь с асфальта на ноги. Денис с Ником поддержали его под локти, давая прийти в себя.

– Не ври, я знаю, что страшно, но будет хуже. Верь мне, знать об этом важно.

– Боже, и это тебе я должен полностью довериться? Ты бы хоть себя послушал! – Преодолевая невероятное чувство неприязни, проговорил Макс, отбрасывая от себя руки мужчины.

Ник выглядел спокойным, слишком спокойным и уверенным для человека, который существовал в вечном стрессе. В вечном чувстве тоски и одиночества. Он был словно заморожен, как и все люди здесь, но его главным отличием от других людей было его осознания своей непричастности ко всему этому.

– Ради чего ты живешь, Ники? – Фраза сорвалась с языка с таким невероятным ядовитым уколом, что будто сокрушила мужчину. Чувство злости, что трясло Максима, накатывало снова и снова.

«Он подонок! Подонок! Самый настоящий! Я полностью уверен, что он подонок!» – кричало внутри Макса какое-то глубинное чувство.

– Поздно говорить об этом, надо спешить. – Равнодушно проговорил Ник, хотя Денис заметил, что он ухмыльнулся на слова подростка.

– Денис! – Неожиданно громко взмолился Макс, оттаскивая друга насильно в сторону подальше от светловолосого мужчины. – Он не тот, за кого себя выдает! Почему ты веришь ему, а не мне! Черт бы тебя побрал!

«Подонок! Подонок!» – кричало навзрыд раненое сердце подростка, потому что он видел эту ухмылку, он верил этим словам, в другой жизни, другим подростком он полностью доверял этому человеку. И как бы Ник не пытался исправится, и стать лучше, он оставался подонком в глазах Максима.

Мужчина просто пожал плечами на все слова подростка. Будто пребывая в каком-то глухом состоянии, он прошел еще пару шагов, прежде чем понял, что Денис задержал его за рукав толстовки.

– Объяснись пожалуйста. Не беги, объяснись. – Тихо проговорил блондин, обращаясь к мужчине.

– Я не обязан отчитываться перед ним. Если хочет считать меня подонком, то я не буду противостоять этому желанию. – Равнодушно парировал мужчина.

Денис взвыл от негодования, он резким уверенным шагом подошел к Нику, оставив между ним и собой расстояние вытянутой руки.

– Мне осточертело, что вы так себя ведете. Вы оба! – Парнишка обернулся, указывая пальцем на Макса. – Ты не делишься со мной абсолютно ничем, ты же что-то вспоминаешь верно? То, что не относится к тебе, то что относится к нему! Я не знаю, Макси, может я неправильно поступаю доверяя этому человеку… – Денис кивнул в сторону мужчины, потом закатил глаза от усталости и продолжил. – Но он, кажется, знает тебя намного лучше, чем ты сам, и уж тем более чем я.

Денис отступил на шаг назад, теперь с укором смотря прямо в глаза Ника. – И я не понимаю, почему ты корчишь из себя невесть что, и как будто нарочно портишь его впечатление о себе. Я не знаю, что случилось между тобой и Марком. Но это не твой друг. Это другая личность, понимаешь? И ты действительно ведешь себя по-скотски с ним.

Денис выдохнул. Его монолог закончился добродушной улыбкой, которую он показал сначала Нику, а потом и своему другу, подбодрив обоих на дальнейший путь. Макс нервно потирал костяшки пальцев, а Ник остаток пути даже не смотрел в сторону парней. Казалось, слова не возымели никакого смысла. Но семя сомнения поселилось в сердцах обоих.

Особняк выглядел таким же мрачным и недружелюбным. Его крыша темным концом уходила в мрачное темное беззвездное небо. Денис рассматривал прутья забора до того момента, пока Ник не двинул по калитке тяжелым сапогом, полностью наваливаясь на нее всем телом. Скрипя и слетая с петель, калитка открылась. Она еще шаталась из стороны в сторону, но Денис придержал ее, плотно сжав руками, тем самым прекращая ее мучения.

– Прям варварство какое-то! – С долей иронии проговорил Максим, обходя Дениса стороной. С неохотой снова наблюдая знакомые очертания участка, где был буквально пару дней назад. Тогда его не тревожили не головные боли, ни чужие воспоминания.

«Он бежал от этих мыслей настолько, что даже ушел в себя, создав совершенно противоположную личность…ради чего?»

Ник подошел к парадному, совершенно разрушенному входу, и пропал в темноте, сумраке, который будто поглотил его тело, не оставив даже малую часть эфемерной призрачной оболочки.

Максим наблюдал как его тень постепенно утопает в непроглядной тьме входа. Ситуация до такой степени казалось ему бредовой, что ему даже пришла в голову мысль, что он просто находится в коме. А все это – агония его собственного разума.

Адель никогда не назвала бы себя альтруисткой. Взгляд у девушки был слишком уж высокомерный и местами надменный. А еще она была одиночкой. Одиночкой по жизни, одиночкой по судьбе, одиночкой по своей сути.

Завязав высокий хвост, Адель поправила пряди, что залезали на ее лицо. Она стояла в прихожей перед огромным старинным зеркалом. Теперь на девушке были плотные джинсы, талия которых была чуть завышена. Адель дополнила простой образ толстовкой. И теперь с грустной улыбкой смотрела на свое отражение.

– Видишь, Джонни, я стала совсем взрослой. На мне теперь нет розовых босоножек и милых бантиков…

Девушка вздохнула, отошла назад так, что в зеркале теперь можно было рассмотреть ее кожаные сапожки. Присела на пол, прикрыв руками лицо. Всего на пару минут, иначе можно было не успеть. Время здесь значило слишком многое. Такая непозволительная роскошь.

Когда она вышла наконец из дома, плотно закрыв за собой дверь, на улице сгущались сумерки. Под покровом наступающей ночи холмы выглядели одиноко пугающими. А город, куда пару часов назад отправились парни, светился вдалеке словно мираж. Такой призрачный, недосягаемый и такой бесполезный.

Теперь именно такими стали города, селения, страны. Миражами, непригодными для жизни свободным людям, с оставшейся собственно      й волей.

Девушка накинула на плечи темный плащ, поправила холщовую ткань, перевязала поясную сумку и вздохнула.

Место, куда она собиралась, ей категорически не нравилось. В основном потому что там был он. Он вызывал у Адель смешанные чувства. Сам факт понимания не мог заглушить ту тревогу, что возникала у нее, когда она разговаривала с ним.

По узкой проселочной дороге она прошла вниз по склону, где вскоре среди неказистых деревьев был виден небольшой домик. Девушка ступала по мягкому грунту, оставляя после себя следы, притаптывая траву.

Деревянный домик стоял на холме, который возвышался над небольшой равниной, которая спуском уходила вдаль к близлежащей речке. Участок был огорожен невысоким деревянным забором, сделанным наспех, который скорее лишь ограничивал владения, нежели выступал в роли защиты.