— Где он? — воскликнула я, оборачиваясь к Спэроу. — Говори!

— Спроси Скаута, — усмехнулся он. — Ты же знаешь, у него слабость к этой птице.

Не было у него никакой слабости.

Ему просто нравилось терроризировать Креветку.

Я протиснулась мимо Спэроу, желая поскорее найти этого ублюдка. Громкая музыка и смех доносились из гостиной. Я увидела, что Салли отсасывала член какая-то поклонница команды по лакроссу, но Скаута нигде не было.

— Привет, сестренка, — воскликнул Салли. — Кэрри не станет возражать, если ты пристроишься следующей.

Я не стала удостаивать его ответом, направившись по всему дому искать Креветку. Наконец, в спальне папы и Мэнди я обнаружила Скаута, растянувшегося на кровати в одних черных боксерах и с косяком во рту. Рукой он поглаживал моего попугая.

— Отдай его, придурок, — рыкнула я. — Ты же знаешь, что тебе нельзя его трогать.

— А кто это сказал? — спросил он, оглядывая спальню. — Твой папочка? Он твой отец, а не мой. Я не обязан слушать все то дерьмо, что говорит Бэрон.

Я подошла к кровати и забралась на нее с коленями, став подползать к нему.

— Отдай его мне.

Креветка молчал, как и всегда в присутствии Скаута. У меня сердце кровью обливалось при виде того, как моего попугая обуял ужас. Перед глазами все поплыло от непролитых слез. Сейчас мне стало по-настоящему страшно. «Скаут ведь не станет вредить моей птичке, верно?»

— Пожалуйста, — взмолилась я, стараясь сморгнуть слезы. — Прошу тебя, Скаут.

— Скажи, где ты была.

— Ужинала с другом, — я смахнула все же скатившуюся на щеку слезу. — Ему страшно. Отдай его мне.

— Что за друг? Мне казалось, мы всем им доходчиво объяснили держаться от тебя подальше.

Сперва новость о Тейте, а потом и о друзьях? Впрочем, сейчас я была слишком расстроена, чтобы злиться. Как только я получу назад свою птичку, смогу подумать, как надрать им всем задницы.

— Салли сказал, что ты уехала к парню. Это ведь неправда, да? — его темные глаза сверкнули безумием. — Наша маленькая сестра не может ходить на свидания.

— Не к парню, — отозвалась я. — К другу. А теперь, пожалуйста, отдай мне попугая.

Скаут выпустил Креветку, но прежде чем я успела его подхватить, он полетел к потолочному вентилятору, сев там и взъерошив перья. Скаут же мгновенно схватил меня и потащил к себе. Косяк из его губ упал куда-то на кровать. Я стала бороться, зарычав от отчаяния, когда Скаут так меня и не выпустил. Напротив, он перекатился так, чтобы придавить меня к матрасу своим сильным телом. Меня охватил ужас.

— Отпусти, — выдохнула я.

— Или что? Расскажешь все моей мамочке?

Я снова попыталась оттолкнуть его, но Скаут схватил меня за запястья и прижал их к кровати. Сердце бешено заколотилось в груди, когда я осознала, что он хотел причинить мне боль. Его насмешки и поддразнивания — лишь верхушка айсберга. Скаут хотел меня уничтожить.

— Мы трахнемся, Эш. И это разрушит брак наших родителей, — он лизнул мою щеку, как чертов пес. — Не переживай, маленькая сестренка, я заставлю тебя испытать удовольствие. Это окупится, когда вы с твоим отцом-неудачником вернетесь в свою дерьмовую квартиру.

Я продолжала бороться, но все безрезультатно.

— Отпусти, иначе я разрушу твою жизнь. Не испытывай меня, Скаут.

Прищурившись, он стал изучать меня. Я постаралась, чтобы он разглядел яд в моем взгляде. Я не собиралась заниматься сексом с этим монстром только затем, чтобы наши родители развелись.

— Если узнаю, что твой друг — на самом деле, бойфренд, тебе же будет хуже, — предостерег Скаут, его голос стал больше походить на низкое рычание. — Я сделаю твою жизнь невыносимой, — он поднял взгляд к потолочному вентилятору. — И если по-другому до тебя не дойдет, я раздавлю твою птицу, чтобы ты поняла, насколько я серьезен.

Он скатился с меня и неторопливо вышел из комнаты, словно и не бросался только что столь серьезными заявлениями. Я тут же вскочила на ноги и подошла к Креветке. Теперь, когда Скаута не было поблизости, мой попугай стал сердито щебетать на меня.

— Знаю, приятель, знаю. Мне очень жаль. Давай же.

Отругав меня по-птичьи, Креветка все же спорхнул вниз на мои раскрытые ладони. Сегодня я забаррикадирую свою дверь. Будь я проклята, если позволю Скауту или его братьям тронуть хоть один волосок на моей голове.

*****

Быстро приняв душ, я стала вымаливать у Креветки прощения, пока он, казалось, не простил меня. Когда все же посадила его в клетку и накрыла одеялом, чтобы подарить чувство безопасности, я вытащила наличные из кармана джинсов и положила в шкатулку с драгоценностями. Бросив взгляд на телефон, я испытала разочарование, что Уинстон до сих пор ничего не написал мне.

Но почему мне было до этого дело?

Он был еще одной версией ужасных тройняшек.

Богатый, сильный мужчина, одержимый желанием пойти на все, лишь бы осуществить свои желания.

И все же меня кольнула грусть. Я сделала селфи и послала ему прежде, чем успела подумать дважды.

Я: Халява.

Он отреагировал почти мгновенно.

Уинстон: Что же привело тебя в столь благостное настроение? Неужели всему виной тот изменяющий сознание оргазм, который я помог тебе получить?

Я закатила глаза от его глупых слов.

Я: Я бы не назвала его изменяющим сознание…

Уинстон: Все потому, что я не использовал язык.

По телу пронеслась волна жара, стоило мне только вообразить это.

Уинстон: Если бы показала на фото немного больше кожи, я бы выслал тебе деньги.

Я: Извращенец.

Уинстон: Богатый извращенец.

Я: Скажи, что ты сейчас хочешь. И я подумаю.

Уинстон: У тебя еще остались те конфеты?

Я посмотрела на свою банку вишневых конфет, специально заказанную только с этим вкусом.

Я: Возможно…

Уинстон: Разверни одну и оближи.

Я: Лааадно.

Уинстон: Не будь трусихой, просто сделай это.

Отложив телефон, я взяла пригоршню конфет, снова устроилась на кровати и раскрыла одну, тут же лизнув.

Я: Готово. И что теперь?

Уинстон: Такая послушная. Сними футболку.

Я: Сперва расскажи про весь свой замысел.

Уинстон: Он слишком длинный, чтобы писать сразу.

Я: Тогда я, вероятно, слишком устала для этого.

Он не отвечал, казалось, целую вечность. Меня стала скрести неуверенность в себе. Но я ведь не игрушка, чтобы мной манипулировать. Черт, у меня едва ли был один парень, не говоря уже о мужчине. Наверняка у него было много девушек, выполнявших те же поручения, что и я.

Прошел час, а я так хмуро поглядывала на телефон, что даже голова разболелась. Из захваченной с собой горсти конфет осталась лишь одна.

Чего же мог хотеть от меня Уинстон?

Несколько скандальных картинок всплыли в моей голове. Кое-какие я не готова была претворять в жизнь. Со вздохом смирения, я сняла футболку и положила ее рядом. От прохладного воздуха соски мгновенно затвердели. Откинувшись на спину, я облизала последнюю конфету и покрутила ее по соску. Решив, что ему уже достаточно внимания, я размазала липкую влагу по всей груди, а потом положила конфету поверх соска, тем самым скрывая его, и сделала селфи. На фото была видна лишь моя грудь и волосы. Не дав себе подумать, я быстро отослала селфи Уинстону.

Я: Спокойной ночи.

Он послал мне не одну сотню, а целых пять.

Уинстон: Сладких снов, моя дорогая.

Я: Спасибо. О, и еще халявы…