После смерти Гонория II мнения коллегий кардиналов разделились, и были избраны два папы — Иннокентий II (1130–1143) и Анаклет II. Приверженцы Анаклета утверждали, что в жилах Иннокентия течет еврейская кровь, а сторонники Иннокентия указывали на то, что Анаклет не только совершал грех инцеста с сестрой и другими родственниками, но и содержал проститутку. А кроме того, имел привычку насиловать монахинь. Однако Рим поддержал Анаклета: лучше уж прелюбодей, чем еврей, и Иннокентию пришлось бежать во Францию. Однако после смерти Анаклета Иннокентий II все-таки занял папский престол.
Целестин II (1143–1144) славился своими садистскими наклонностями. Он приговорил графа Джордана к ужасной смерти — его раздели и привязали к раскаленному железному креслу, а к голове несчастного прибили такую же раскаленную корону. Впрочем, у Целестина имелась и другая, лучшая сторона. Он являлся давним поклонником философа и теолога Пьера Абеляра, чьи сексуальные похождения стали поводом для создания нескольких литературных произведений. Александр III (1159–1181) тоже восхищался творчеством Абеляра, а Целестин III (1191–1198) в молодости был его учеником. Будучи иподьяконом, он защищал Абеляра во время совета, на котором его проклял папа Иннокентий II (1130–1143).
Примерно тогда же, когда Абеляр исполнял роль наставника будущего папы Целестина III, у него имелась еще одна ученица, прекрасная Элоиза, рано созревшая четырнадцатилетняя племянница каноника. Тридцатилетний Абеляр тогда был священнослужителем. На него произвели сильное впечатление литературные способности юной Элоизы, а в книге «История моих бедствий» он написал, что девушка отличалась поразительной красотой.
«Я взвесил все достоинства, которые обычно ценятся в любви, и решил, что Элоиза создана для меня», — сообщил он своим читателям.
Абеляр знал, что является весьма привлекательным мужчиной и может добиться любви любой женщины, которую удостоит своим вниманием. Он считал, что Элоиза уже созрела, и сей плод можно сорвать.
Чтобы побыстрее добиться задуманного? он договорился с дядей Элоизы, что станет обучать девушку лично, и переехал к ним в дом. Дядя обещал платить Абеляру достаточно денег, чтобы тот мог бросить школу, и полностью перепоручил прекрасную Элоизу его заботам. Абеляр даже получил право ее наказывать, если она будет недостаточно прилежна. Абеляр писал: «Я был бы не меньше удивлен, если бы он отдал нежную овечку голодному волку». Впрочем, в то время он обладал безупречной репутацией.
Как и предсказывал Абеляр, соблазнить девушку оказалось совсем нетрудно: «Под предлогом занятий. мы посвяшали все время любви, и нам никто не мешал».
Постепенно занятия отошли на второй план. Вместо того чтобы читать, они предпочитали смотреть друг другу в глаза. Абеляр начал пренебрегать другой работой, но никто не догадывался, что причина в его любви к Элоизе. Ведь все знали, что он чтит обет безбрачия.
Когда Элоиза забеременела, Абеляр переодел ее монахиней и увез в Бретань, к своей семье, где она родила сына. Они поженились тайно, чтобы он не лишился сана, и вернулись в Париж, где объяснили ситуацию дяде Элоизы. Однако того не устроил тайный брак. Чтобы смыть позор, он требовал официального бракосочетания. Однако это означало бы конец карьеры Абеляра в качестве священника и лишило бы его возможности преподавать, поэтому они с Элоизой отрицали, что женаты. Дядя Элоизы разгневался, и Абеляру пришлось отослать Элоизу в монастырь, в Аржантей.
Теперь, когда он остался один, Абеляр стал более уязвимым. Дядя Элоизы и остальные члены семьи составили против него заговор. Они подкупили слугу в доме, где жил Абеляр, и тот впустил их ночью в его спальню. Они схватили Абеляра, когда он спал, и, как писал несчастный, «отрезали мне органы, которыми я свершил то, что им не понравилось». Однако заговорщики понесли наказание за свой самовольный суд. Слуга и один из тех родственников Элоизы, что напали на Абеляра, были схвачены и также кастрированы.
На следующее утро весь Париж собрался выразить ему свое сочувствие, однако Абеляру было гораздо труднее пережить позор, чем боль.
Элоиза стала монахиней, а Абеляр монахом. Они жили вдали друг от друга, но он оставался ее наставником. Со временем Абеляр даже стал гордиться своим вынужденным безбрачием. Однако Элоиза продолжала испытывать к нему страсть. Он писал письма, стараясь ее успокоить. В ответных посланиях она не могла не вспоминать о чувственных наслаждениях, которые они познали вместе. Даже во время мессы, признавалась Элоиза, перед ее глазами вставали картины их любви. Позднее они опубликовали свои письма и теологические рассуждения, ставшие образцом литературы о любви.
Знаменитый роман Абеляра и Элоизы был далеко не единственным нарушением обета безбрачия среди священников того времени. У папы Иннокентия II возникли проблемы в Испании — из-за вторжения мавров испанское духовенство получило больше свободы, теперь никто не мешал им жить со своими женами. Иннокентию ужасно хотелось что-нибудь предпринять и примерно наказать кого-нибудь.
После того, как аббат Санто-Пелайо де Антел-терия получил семь выговоров от своего архиепископа за непристойное поведение, аббата привлекли к суду. Надежные свидетели показали, что у него было семьдесят любовниц. Его признали виновным, лишили сана, однако церкви пришлось выплатить ему крупную сумму, чтобы он мог содержать своих любовниц и бесчисленных отпрысков.
Во Франции тоже не обходилось без проблем. Примерно в то же время резкой критике подвергался Роберт Арбиссель, под началом которого находился монастырь с 4000 монахинь. Он объявил себя грешником и придумал для себя кару — «спать среди женщин и с женщинами», чтобы укрощать плоть. Монахинь обычно наказывали, заставляя раздеваться догола.
Несмотря на колоссальные усилия многих пап навязать священникам обет безбрачия, особых успехов достигнуть не удавалось. Адриан IV (1154–1159), в миру Николай Брейкспир и единственный папа англичанин, был сыном монаха по имени Роберт из монастыря святого Албания.
Папа Александр III, еще один из почитателей Абеляра, оказался окруженным множеством священников, которые, не имея возможности жениться, содержали любовниц. Он просил свое духовенство воздерживаться от секса в течение трех дней и ночей до того, как они будут прикасаться к телу Христову[20]. Александр III даже планировал снова разрешить священникам брак. Папская курия его поддержала, но один человек никак не хотел соглашаться — аскетичный монах Альберто де Морра, впоследствии ставший папой Григорием VIII (1187). Он был таким занудой, что за единственный год, проведенный на престоле, успел запретить экстравагантность в одежде и азартные игры.
Как и у других пап, у Александра III возникали разногласия с английским духовенством. Желая назначить епископом Кентерберийским человека, соблюдающего обет безбрачия, он выбрал монаха Кларемболда, но очень скоро обнаружил, что у того лишь в одной деревушке имеется семнадцать внебрачных детей.
Примерно в то же время епископ Линкольна[21] выразил обеспокоенность по поводу поведения английских монахинь. Чтобы выяснить, насколько они безупречны, он придумал им новое испытание. Епископ приезжал в женский монастырь и ласкал груди монахинь, а сам смотрел, как они на это реагируют.
Папа Александр прекрасно знал, как ловко духовенство умеет обходить любые запреты. «Папа лишил священников возможности иметь сыновей, тогда дьявол прислал им своих племянников», — заявил он.
Целестин III (1191–1198) считался еще менее строгим папой, чем Александр. Он разрешил развод, заявив, что брак между христианами может быть расторгнут, даже если супруги уже вступили в соответствующие отношения, но один из них оказался еретиком. Еретиков сразу стало больше. За принятие такого закона папа Адриан VI (1522–1523) объявил самого Целестина еретиком. Складывается впечатление, что Целестина совсем не огорчили последствия его действий. Во всяком случае, он не возражал, когда римский император Генрих VI раздевал монахинь, обмазывал их медом, а потом украшал перьями и отправлял верхом напоказ своим солдатам, которые встречали такое замечательное зрелище радостными криками. Его преемник, папа Иннокентий III (1198–1216) просто обожал наказания и пытки.
