Девушка улыбается и рукавом утирает капли крови с щеки. Мужчина на стуле часто и громко дышит, зажмурив глаза.

— Меня наняли! Наняли!

Кричит француз, зажмуриваясь.

— Конкретнее, — Аделина устало смотрит на пленника и ждёт, пока его немного отпустит. Но тот упрямо мотает головой, словно в бреду. — Неправильный ответ.

И вновь помещение подвала заполняет дикий мужской ор. Вторая фаланга падает на пол. Француз уже не сдерживается и рыдает в голос.

— Ну.

— Я не знаю!

— Ай, ай, ай. Ответ неверный.

Секатор сходится почти у основания пальца, и слышится неприятный хруст кости, после чего остатки некогда указательного пальца летят вниз.

— П-пожалуйста, н-не н-надо. Я п-правда не з-знаю! — заикается француз и вновь пытается одернуть руку. За это де Морте бьет того с размаха в лицо, пресекая любые попытки высвободиться.

— Я все ещё не слышу долгожданной правды.

— Дон! Дон Воларо!

— Был твоей целью?

— Нет! Цель вы… но нужно было только ранить.

Лина наигранно вздыхает и отрезает часть уже другого пальца. От нового крика закладывает уши, из-за чего девушка морщится, но не отшатывается. Если так продолжать, то скоро голос совсем исчезнет.

— Ты говоришь только то, что я и так знаю. Кто. Тебя. Нанял?

Цедит она сквозь зубы и смыкает инструмент, отсекая палец полностью. А француз оказывается несговорчивый попался.

— Он нанял! Он! — сипит Шарль и бессознательно оседает на стуле.

Джо тут же окатывает того ледяной водой из ведра, и с силой хлопает по щекам, приводя его в чувства.

— Кто он? — спрашивает за девушку де Морте.

— Дон.

Аделина вопросительно выгибает бровь.

— Какой Дон? Точнее.

— Ваш.

Француз судорожно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Его лихорадит и жутко трясёт.

— Пьетро? — пленник активно кивает головой, на что девушка усмехается. — Не неси ерунды.

— Правда-а-а! — признание утопает в новом полу стоне, полу крике, когда затупленные лезвия вновь прорезают палец.

Девушка медленно, но верно, входит в раж. С юности приученная к крови и пыткам, но начинает получать тошнотворно болезненное удовольствие от этого процесса, хотя лицо ее остаётся каменным. Если понадобиться, она накачает его наркотиками и будет резать на мелкие кусочки до тех пор, пока не получит желанное. Этим они с Джо были похожи.

Француз сипит, еле двигает ртом и о чём-то молит, пока Аделина разделывается с безымянным пальцем. Она все ждёт, когда же мужчина сдастся и назовёт имя заказчика, но тот, как в бреду, шепчет имя ее отца, на что Лина злится ещё сильнее. Она с гулким грохотом отбрасывает секатор и вцепившись окровавленными перчатками в редкие волосы мужчины кричит на него.

— Сука, говори!

Пленник измученно стонет.

— Ваш отец. Ваш Дон. Он нанял меня…

Аделина грязно материться и отшатывается, чтобы перевести дух. Француз роняет голову себе на грудь и скулит. Под его ногами обрубки его же пальцев, а перед глазами начинает темнеть.

— Что же, надеюсь ты осознаешь последствия своих слов. Все ещё упрямишься? — на лице девушки растягивается больная улыбка, она подходит вплотную и вновь поднимает его лицо. — Буду считает до трёх.

Она многообещающе поправляет перчатку и начинает обратный отсчет.

— Один.

Кончик ее пальца давит на уголок мужского глаза, медленно двигая глазное яблоко. Француз вновь кричит непонятно откуда взявшимся голосом и пытается вертеть головой, но сзади его крепко держит де Морте. Аделина давит сильнее, и вот уже целая фаланга входит в глазницу. Капилляры лопаются, и по щекам льются кровавые слёзы.

— Два.

— Нет! Это правда! Правда!

Мужчина полностью срывает голосовые связки и продолжает сипеть, превозмогая дикую боль, что волнами расходится от головы по телу, и теперь отрезанные пальцы кажутся лишь цветочками. Тем временем палец входит почти наполовину, и девушка давит с другой стороны, но уже большим. Глаз уходит в череп, отрываясь от связок. Француз словно умалишённый повторяет одно и тоже.

— Три.

Лина смыкает пальцы и с силой вырывает глазное яблоко. Оно тянется от черепа остатками нервов и капилляров, а хрусталик тут же покрывается туманной пленкой. Мужчина визжит в последний раз и теряет сознание. Девушка распрямляется, кидает вырванный орган на столешницу и отходит к умывальнику, попутно кивая Джо, приказывая заканчивать. Фирменное убийство Семьи Воларо заключалось в вырывании глаз и отрезание языка. Уши они не трогали, чтобы жертва до последнего слышала классические аккорды Моцарта или Листа.

Сполоснув перчатки, Аделина прибавляет громкость на проигрывателе и покидает сырой подвал, попутно закуривая сигарету, что она стащила накануне у Саши. Ночной зимний воздух окутывает разгоряченную голову, стоит выйти наружу, и девушка расслабленно мнёт шею, хотя на душе неприятный осадок. Неужели даже на пороге смерти французский стрелок продолжал врать? А если нет, то, что все это могло значить? Лина горько усмехается своим мыслям и поспешно покидает проклятый амбар, сильнее сжимая руль и вдавливая педаль газа в пол. Хотелось домой и кофе.

***

миссия 083

статус: в процессе

день 118

январь 08

среда 22:41

У подъезда Аделину ждал небольшой сюрприз. Точнее большой, сонный и с заплетающимся языком. Денис вальяжно раскинулся на лавке и, кажется, считал звёзды. Когда девушка встаёт напротив него, мужчина медленно поднимает голову, а глаза его расширяются, будто не верят, что она сейчас здесь.

— А я думал ты дома, — будто оправдывается профессор и немного съёживается.

— Чего в домофон не позвонил? Там Саша.

Лина подходит ближе и рассматривает расслабленное лицо напротив. Денис задумался и как будто смотрел сквозь нее. Его обычно медовые глаза сейчас совсем потускнели и напоминали скорее тьму.

— Я не знаю, — ответил внезапно мужчина и пожал плечами. Затем он резко встаёт, качнувшись назад, но все же ловит равновесие и приближается к девушке, заставляя ту почувствовать запах крепкого алкоголя. Он поднимает руку и аккуратно проходится большим пальцем по щеке. Аделина прикрывает глаза. — Это что? — Денис отнимает ладонь и смотрит на красные разводы на ней. — Кровь?

Лина непонятно передергивает плечами. Ей было так комфортно, а сейчас атмосфера была полностью разрушена.

— Не переживай, не моя.

Девушка утирает щеку рукавом кофты, но делает ещё хуже, забыв, что и тут ткань была беспощадно испачкана. Денис тут же перехватывает женские запястья, отводит ее руки в стороны.

— Что значит «не переживай»? И как это «не твоя»? — профессор все ещё ошарашено разглядывает девушку, замечая красную россыпь на шее и волосах. — Какого?

Мужчина отшатывается, спотыкается и вновь падает на скамейку. Аделина продолжает со скучающим видом наблюдать за эмоциями, что словно калейдоскоп сменяют друг друга на его лице от шока до страха.

— Что, я не такая милая и воздушная как ты думал? — спрашивает девушка, словно издеваясь.

— Где ты была?

— На работе.

— Что это за работа, мать твою, если на тебе сейчас чья-то кровь?

— Ты и так знаешь, — она наклоняется к нему, опираясь рукой на спинку скамьи позади Дениса, и говорит на ухо почти шепотом. — Я час назад пытала человека, который посмел покуситься на мою жизнь. В моём мире мы платим кровью за кровь, поэтому кончай уже придумывать всякие сказки в своей голове. Я убийца. И всегда им была.

Аделина выпрямляется и с усмешкой ждёт реакции. Мужчина пристально разглядывает ее одежду, голову, вещи вокруг, но только не глаза. Он боится заглянуть в них и окончательно разочароваться. Боится разрушенных мечт, хотя они уже рассыпаются в его крохотном мирке, оседая песком со скрипом на зубах. Он слышит собственное сердце в ушах, снова смотрит на свою испачканную руку и медленно выдыхает сквозь стиснутые зубы. Его душа в агонии.

Денис снова поднимается, на этот раз опираясь на лавочку, и, наконец, снова встречается с голубыми ледниками, содрогаясь.