— Две минуты.

И сбрасывает. Наконец, мимо проносятся знакомые дворы, ещё минута и она на месте. Аделина чувствует как кровь тёплым пятном растекается только по груди, крася рубашку в бордовый цвет, но, что более важно, пуля внутри. Может, этот факт спас ей жизнь, ведь стоило пуле пройти навылет, то потеря крови была бы в несколько раз быстрее.

Уже затуманенным взглядом Лина подмечает нужный дом и подъезд. Паркуется она абы как, заезжая на бордюр и царапая низкую подвеску спортивной машины. К автомобилю тут же подбегает профессор и даже открывает водительскую дверь, но шарахается в сторону, когда видит окровавленное тело женщины. Аделина, качаясь, вываливается, слишком сильно хлопает дверцей и успевает произнести сиплое «лови меня» прежде, чем без сознания упасть в руки шокированного мужчины.

Приходит в себя она уже в квартире. Видимо, Денис смог снять с неё пиджак, перетащить девушку в ванну и усадить ее на кафельный пол. Самого профессора видно не было. Аделина пытается пошевелиться, но тело тут же пронзает дикая боль; теперь, когда адреналин спал, она в полной мере ощущает последствия травмы.

— Твою ж мать, — глухо тянет Лина и откидывает голову на бортик ванны. В ту же секунду в проеме показывается не менее белый мужчина с аптечкой в руках. Его руки и футболка уже успели испачкаться в ее крови.

— Господи, тебя нужно в больницу. Я сейчас же вызову скорую! — очевидно, что Денис паникует.

— Стой, успокойся. Здесь я пострадавшая. Никакой скорой, даже не думай. Режь рубашку, — диктует Аделина.

Хоть самой прежде и не приходилось попадать под огонь, но раны от огнестрела она лечить умела. Нужно было всего лишь рассказать алгоритм действия мужчине, а он уже все сделает. Девушка молча наблюдает, как профессор судорожно рыщет по шкафчикам умывальника и, в итоге, достает ножницы.

— Что, прямо на тебе?

— Прямо на мне, — подтверждает блондинка.

Мокрая липкая ткань плохо поддаётся, но все же рубашку удаётся порезать лоскутами и высвободить плечо. Мужчина так же разрезает лямку бюстгальтера, пропитавшуюся насквозь кровью, и убирает ненужные тряпки. Кожа плеча и руки окрасилась в красный, что придавало картине жуткой красочности.

— Твою за ногу, Аделина, куда ты опять вляпалась, — ругается себе под нос Денис, осматривая огнестрельное ранение. Девушка лишь хрипло смеётся, а после заходимся сухим глубоким кашлем. — Эй, эй, эй, не умирай. Я не готов стать потенциальным убийцей во второй раз!

— Так, шутки в сторону, — Лина переводит дыхание, — нужно достать пулю.

— Достать что, прости?

— Вроде профессор, а кажешься совсем глупеньким. А ты думал, я себя карандашом проткнула? — девушка начинает закипать. — Тащи сюда пинцет, спирт и перекись. В идеале найти спицы.

Мужчина кивает и шустро выбегает из ванной комнаты, а через минут заходит с бутылкой водки и длинным пинцетом.

— Уж извините, вязанием не увлекаюсь, — не может не обронить профессор, заливая инструмент алкоголем, тщательно промывая.

— Классный пинцет, он сгодится.

— Занимался реставрированием какое-то время, вот и завалялся, — зачем-то рассказывает Денис, хотя, признаться честно, его колкости и слова помогают оставаться в сознании. — Все готово. Что дальше?

— Молодец, заливай рану перекисью.

Девушка шипит сквозь крепко стиснутые зубы, когда струя лекарства заливается прямо внутрь. Она сильно жмурится, до цветных кругов перед глазами, и тяжело дышит. А ведь они ещё даже не приступили к самому страшному.

— У тебя есть анальгетик? Нужно обезболивающее. Это невыносимо.

— Сейчас, — мужчина переворачивает аптечку вверх дном и находит всё-таки бластер с нурофеном.

— Лучше развести в шприце и ввести внутримышечно. В предплечье, — комментирует Лина, следя за немного растерянными действиями Дениса. Тот в ответ лишь кивает.

Аделина тихо шипит сквозь сомкнутые зубы, когда профессор вводит иглу под кожу и вводит лекарство. Мужчина напряжённо следит за ее реакцией и хмурится. Делать ей ещё больнее совершенно не хотелось.

Спустя всего пару минут анальгетик начинает действовать, а это значит, что остается сделать самое сложное.

— Денис, посмотри на меня, — кажется, настолько серьезной Лина не была никогда, — сейчас нужно будет достать пулю. Это страшно, я знаю, но ты должен это сделать, невзирая на мой крик. А я буду кричать, предупреждаю, — на лбу у девушки выступила испарина, а кожа, что и так не отличалась пигментом, почти что слилась с белоснежной настенной плиткой. — Как вытащишь, будь готов остановить кровь. Ее будет много. Приготовь заранее марлю, бинты и какой-нибудь антибиотик. Самый простой, — пока Аделина говорила из последних сил, мужчина лишь кивал и выполнял все указания, морально настраиваясь на процедуру, — его высыпь прямо на открытую рану. Может у тебя найдётся большой степлер?

— В смысле?

— Mio dio, как для дерева. Строительный.

— Нет, такого точно нет.

— Ладно, обойдёмся без него.

Аделина чувствовала, как постепенно действовало обезболивающее. Нужно было приступать немедленно.

— Дай полотенце, — Лина протянула здоровую руку, а профессор тут же подскочил и помог взять его, — на счёт три вводишь пинцет и достаёшь, хорошо?

— Да, я понял, — Денис взял в подрагивающие руки инструмент и попытался успокоиться.

— Постарайся сделать это с первой попытки, ладно?

— Хорошо, mon chéri, хорошо.

— Отлично, — девушка поглубже вдохнула, — один.

— Два, — вторил ей мужчина

— Три.

Денис правда думал, что так кричать умеют только в фильмах. Казалось, что у зажавшей в зубах полотенце Лины вот-вот лопнут голосовые связки. А ещё, что он тоже сейчас будет кричать. Профессор ввёл пинцет в рану и почти сразу наткнулся на преграду. Аккуратно расслабив инструмент в руке, он попытался ухватиться за железный наконечник пули и потянуть на себя. Но в первый раз тонкие кончики соскользнули, что вызвало у девушки ещё один истошный вопль, а вот со второй попытки пуля вышла словно по маслу. Отбросив окровавленный пинцет в сторону, Денис принялся останавливать кровь и промывать ранение. Аделина уже просто скулила, уткнувшись носом в изгиб локтя здоровой руки. Как и было сказано, мужчина аккуратно открыл пилюлю антибиотика и высыпал содержимое прямо на открытую рану, попытавшись даже попасть вглубь небольшого отверстия. Наложив подобие шины и туго забинтовав все плечо и предплечье, Денис наконец-то смог вздохнуть с облегчением.

— Все, ma chérie, — профессор аккуратно перехватывает заплаканное опухшее женское лицо и вытирает с него дорожки от слёз, — все позади. Ты умница, девочка. Tu t’en sors bien.

Лина ничего не говорила, лишь изредка вздрагивала и шмыгала носом. Ее голова непроизвольно упала ему на грудь, и они ещё долго сидели на холодном кафеле ванны вот так: она с подрагивающими после истерики плечами, он, поглаживая голову и спину девушки, шепча что-то на французском ей в макушку, изредка целуя. Эта эйфория после бешеной дозы адреналина накрыла обоих и долго не хотела отпускать. Лишь когда Аделина задышала глубоко и ровно, профессор нежно отнял ее голову от себя и шепотом предложил переодеться. Девушка молча кивнула и поднялась с пола, с помощью Дениса. Она стояла посреди ванной комнаты, пока мужчина аккуратно срезал с неё остатки ткани.

— Сама сможешь надеть? — спросил Денис, указывая на свою футболку, лежащую на тумбочке.

Аделина пару раз помахала головой, давая понять, что ей такое не по силам. Вздохнув и сказав тихое «повернись спиной», профессор расстегнул на девушке бюстгальтер, а после помог надеть злосчастную ткань, стараясь не тревожить раненого плеча.

— Пойдём, тебе надо отдохнуть.

Мужчина аккуратно взял Лину за здоровую руку и, дождавшись ее кивка, повёл в спальню. Девушка сразу же залезла под тёплое одеяло и умиротворенно вздохнула. Денис присел рядом, прислонил свою ладонь к ее лбу и возмущённо цокнул языком.

— У тебя все ещё слишком низкая температура, сейчас принесу чего-нибудь горячего, — и хотел уже было вставать, как его остановили.