— Вырубила одного.

— Не ранена? — Александра бесшумно двигается в направлении ближних кустов.

— Нет. Он шёл ко мне спиной, а потом резко развернулся. Я действовала быстро, другого выхода не было, иначе заметил бы.

Аделина спокойно объясняла ситуацию, непонятно только, успокаивая себя или напарницу? Такое в планах было, но на последнем месте. К сожалению, избежать столкновения не получилось. Девушка оттащила мужское тело к стене амбара и последовала к низменности около здания. Так как вещей у неё не было, то и скорость была значительно больше. Она решила спуститься в овраг и зайти в рощу, где стояла машина, с тыла. Как раз затеряется след.

— Приём, ты как? — спрашивает Аделина несколько минут спустя. Она уже поднялась из низины и вошла на территорию редкого леса.

— Я у машины. Ты где?

— Иду с обратной стороны. Есть паника?

— Пока молчат. Думаю, нужно валить.

— Согласна, я подойду через несколько минут.

— Поняла. Выезжаю навстречу.

И вновь тишина леса вокруг, только хруст веток и снега под ногами.

Они хорошо работают вместе. Слаженно и четко. Аделине нравится. Ее давно не ставили с кем-то в пару. Обычно, солдат одиночка, она выполняла все задания сама. Всегда хорошо и чисто, но одна. Позднее, заслужив доверие начальства и других капо, ей начали давать более сложные долгосрочные задания, ставя под чьё-то попечение или контроль. Такое Лине не нравилось. Ей хотелось свободы, хотелось превышенных полномочий, хотелось карт-бланша. Здесь же, ведя игру бок о бок с напарником, имея одинаковые условия и возможности, они были на равных. Выигрыш зависел от ума, характера, плана и осознания. Все как любит Аделина. Подобные вылазки давно перестали вызывать мандраж, лишь навязчивое чувство азарта от предстоящего рандеву со смертью. А с ней играть приходилось всегда, и неважно один на один, или целым батальоном. Она всегда была где-то рядом: в сухой ветке, что лопнет с треском под ботинком, в неловкой гильзе, решившей звонко встретиться с полом, в случайном судорожном выдохе сквозь гробовую тишину, в упущенном солдате, что подстрелит со спины. Было миллион провокаторов костлявой, и каждый нужно было учесть, каждый нужно было обойти. Это игра на внимание. Это игра на выбывание. Это игра на выживание.

Это победа.

***

миссия 083

статус: заморожено

день 104

декабрь 24

вторник 03:45

Заправка и придорожное кафе пустовали, особенно в четыре утра. Лишь две женские фигуры в чёрном контрастировали с тусклым светом внутри заведения. Они сидели за одним столиком, жевали вчерашние бутерброды и пили ужасный кофе из автомата. Однако, это не мешало им оставаться счастливыми. Они отлично выполнили задание по прослушке и теперь могли насладиться минутами покоя в это морозное зимнее утро. Тихо переговариваясь, они обсуждали детали и складывали многомиллионный пазл воедино.

— Так что, ты узнала его? — спрашивает брюнетка, отпивая чуть тёплый кофе.

Она уже описала внешность француза, но это не сильно помогло.

— У меня два подозреваемых. Узнаем, кто сейчас в России и поймём точно.

— Хорошо.

Девушки замолкают на какой-то период. Каждая думает о чём-то своём.

— Как думаешь, эти деньги… провокация? — интересуется Саша.

— Не знаю, — тяжело вздыхает Аделина, — правда, не знаю. И откуда у него эти документы?

Девушка откидывается на спинку диванчика, рассматривая грязный неровный потолок.

— Это ведь не может быть один и тот же человек, — блондинка задумчиво кусает губы.

— Что ты имеешь в виду?

— Тот, кто нам помогает, и тот, кто продал информацию.

— А разве ее не могли выкрасть?

— Франция то понятно — это и их статистика тоже. Но вот остальные страны — точно нет. Эти данные хранятся в очень надежном месте, доступ к которым имеет лишь отец и… Николай.

— Думаешь?

— Нет. Точно не он. Ему я верю, как самой себе.

Александра опирается на стол и устало трёт переносицу, морщась.

— А может француз и остальных подкупили? Каждый имеет свою статистику и базу данных. Ее ведь можно выкупить?

— Можно конечно, но ты хоть представляешь какой уровень доверия должен быть между ними и какие это деньги? При всем моем уважении к французам и их портовой мафии, но они даже Румынию толком подкупить не смогут без потерь. Тут утечка на лицо. Только откуда?

— Если это один и тот же человек, что и нам помогает, то я просто не вижу логики в его действиях. Это словно противоречить самому себе, — рассуждает Саша.

— Вот и я о том же. Ещё один враг?

Коллега пожимает плечами. Им многое не ясно, и пока вряд ли что-то станет понятнее. Все, что им остаётся, это строить теории и только догадываться о масштабах истины.

— Поехали домой, — говорит Лина, нарушая наконец тишину. — Нам нужно хорошенько выспаться.

— Да, — брюнетка вновь согласно кивает и, с долей отвращения, допивает свой холодный кофе.

***

— Матушка!

Босые детские ножки стучат по деревянным половицам, а звонкий заливистый смех разносится по всей веранде. Маленькая девочка тянется ручками к своей матери. Женщина откидывает с ног плед и с радостью поднимает к себе дитя, продолжая раскачиваться из стороны в сторону на кресле, что монотонно поскрипывает из раза в раз. Белокурая девочка садится поудобнее, натягивает на себя тёплую ткань и сразу же начинает теребить в руках большие пуговицы маминого кардигана. Она с интересом разглядывает непонятные ей закорючки в книге. Ее мама любит читать. А девочка любит, когда ей читают вслух. Она многого не понимает, но сидеть вот так, прижавшись щекой к родной груди, качаться из стороны в сторону, ощущать ветерок уличной прохлады в волосах, а иногда и нежные женские руки, и слушать любимый голос, дышать тёплым воздухом — все это было невероятно. Матушка часто говорила о взрослых вещах и взрослой жизни, которой девочка тоже не понимала, но всегда кивала и соглашалась. Она не хотела расстраивать свою маму. Женщина часто сидела на веранде, задумчиво глядя на каменистый берег вдали, думала о чём-то своём, читала книжки и иногда что-то писала, теряя соленые слёзы. Она любила белый. Девочка тоже любила этот цвет. Он был везде: в доме был белый ковер и белый пол, стояли белые вазы, играло белое радио с итальянскими песнями, а на кухне, на белом подоконнике, цвели белые орхидеи. Кажется, даже лучики солнца, проходя сквозь воздушные белые занавески, оседали на стенах белыми пятнами. И мама была белой. Такие же белокурые волосы, как и у ребёнка, белая кожа и белый кардиган. Ангел, не иначе.

Девочка улыбается и смотрит на матушку. Она не видит ее лица и пугается. Видит лишь белый свет. Тянется к женщине, хочет обнять, но, вместо тепла женского тела, ощущает колючую прохладу. Где-то рядом с грохотом падает недочитанная книга. Маленькая девочка пугается, вздрагивает и начинает плакать. Она одиноко сидит на кресле качалке, утирает ладошками слёзы, а из глубины дома раздаётся тихая мелодия белого итальянского радио.

***

миссия 083

статус: заморожено

день 104

декабрь 24

вторник 12:02

Аделина распахивает глаза и в изумлении рассматривает потолок. Ей давно не снились сны. Она вообще давно так хорошо не спала. Взгляд сам собой падает на прикроватную тумбу с часами, подмечая полдень. Девушка рассматривает вещи вокруг себя, подмечая темные цвета: в основном чёрный, серый и синий. Она не любила белый. Он казался слишком чистым для ее измазанной дёгтем души. Она приоткрывает рот и медленно и глубоко вдыхает колючий сухой воздух. Где-то на подсознании играет старая итальянская песня, знакомая до жути. И сама того не понимая, Аделина тихо шепчет назойливое «Felicità». Ее губы снова растянуты в улыбке. Счастьем тут и не пахнет.

Из глубины квартиры раздаются шаги, какой-то шорох, звон посуды. Звуки жизни. Девушка потягивается и зевает, принимая сидячее положение. Она трёт глаза, пока в ее голове крутятся воспоминания прошедшей ночи и отлично выполненного задания.