Командир отряда первым вышел из пещеры наружу, Чаг тут же пристроился следом за ним. На Северное плоскогорье давно опустилась ночь. Великий Создатель словно сжалился над остатками первого батальона и ниспослал метель. Ветер метёт по мёрзлой земле снег и пыль. С уступов и валунов то и дело срываются большие тучи. Но выше, над горизонтом, отлично видно, где заканчивается звёздное небо с россыпью тусклых точек и начинаются горы кратера Финдос.

Погода для беглецов самая что ни на есть подходящая. Какая-никакая видимость имеется. Всё не на ощупь по компасу брести. Одновременно ветер заметает их следы, а снег и пыль надёжно укрывают солдат Народной армии от спутников наблюдения. Да и от беспилотников в такую погоду проку не намного больше.

Отряд вытянулся в длинную походную колонну. Что, что, а марш-бросков по пересечённой местности в подготовке солдат Народной армии было более чем предостаточно. Чаг печально вздохнул. Какая ирония. Кажется, будто целую вечность назад он с товарищами по отделению покинул эту же пещеру и двинулся в восточном направлении, чтобы выполнить приказ командования и уничтожить мобильную буровую установку противника. А теперь он снова вышел на поверхность Северного плоскогорья и снова шагает в восточном направлении. Но на этот раз чтобы убежать, спасти собственную жизнь. Зоны №3 больше нет. Первый батальон Народной армии, целый батальон, так и не сумел выполнить приказ командования.

А если бы сумели? В голову стрельнула шальная мысль. Чаг поднял глаза. Чуть впереди маячит спина друга. По бокам воет ветер. А что было бы, если бы первый батальон сумел-таки уничтожить те самые мобильные буровые установки? Риторический вопрос, Чаг опустил глаза.

Горькая истина в том, что ничегошеньки бы не изменилось. Зона №3 просуществовала бы на день дольше. Может, на два-три. Метрополия привезла бы на Северное плоскогорье новые мобильные буровые установки. Другое дело, что во второй раз их бы стерёг не взвод и два «Ястреба», а целая рота космических пехотинцев и не меньше десятка штурмовых вертолётов. И тогда разгромить противника не смог бы и целый полк Народной армии. Техническое и научное превосходство метрополии исключает всякое прямое столкновение.

В шлеме тревожно затрещал детектор радиации, Чаг встрепенулся. Не иначе, они недалеко от тех мест, где космические пехотинцы заложили ядерные бомбы. В дикой спешке персонал буровых установок не стал как следует закупоривать скважины. Наружу вырвался так называемый ядерный джин, взрывная волна, что выбросила на поверхность радиоактивную пыль и камни.

Впрочем, волноваться не стоит. Точно такой же детектор радиации затрещал и в шлеме Шныка. Командир просто свернул немного в сторону, но не стал останавливаться. На душе несколько полегчало, Чаг машинально поправил на плече ремень электромагнитного ружья. Отряд просто обойдёт радиоактивный выброс. Чем борги хороши, так это тем, что отлично защищают от радиации. Хотя, Чаг повернул голову, в темноте как и прежде натужно воет метель, этот радиоактивный выброс ещё долго будет своеобразным памятником уничтоженной Зоны №3. Ведь вместе с ней рухнули все надежды.

По ходу движения то и дело попадаются трупы погибших товарищей. Отряд то и дело останавливается. Время играет против солдат Народной армии, но без боеприпасов и, особенно, без кислородных патронов они могут не дойти до брошенного поселения Агат. Чаг лично обобрал пять тел. Так ему удалось пополнить запас гранат и кислородных патронов. Кто-то из товарищей по отряду отдали ему полтора комплекта пуль и четыре запасные батареи к электромагнитному ружью. Что интересно, никто так и не стал подбирать сам «Гвоздь». Увы, в Народной армии переделку из трофеев не жалуют.

Шестой по счёту погибший оказался пуст. Чаг распрямил спину. Кто-то уже почистил его разгрузку и выдернул из блока жизнеобеспечения кислородные патроны. Одна радость – герметичные забрала шлемов скрыли лица, а мороз не дал испачкаться в крови.

Несколько раз Шнык объявлял небольшие привалы. Каждый раз солдаты падали в снег от усталости. Каждый раз, когда следовала команда Шныка подняться и двинуться дальше, Чаг боялся оглянуться назад. Очень хочется верить, будто все до одного солдаты продолжают нелёгкий путь на восток. Но! Нет и не может быть никакой гарантии, что в их отряде до сих пор ровно столько же человек, сколько вышло из пещеры на поверхность Северного плоскогорья. Привычный порядок рухнул. Шнык даже не пытался пересчитать подчинённых. Тем более он не стал устраивать перекличку.

Чаг, словно осёл на привязи, бредёт и бредёт за другом. Кажется, будто нет и быть не может конца этому чертовому переходу. Когда Чаг в очередной раз поднял глаза, то заметил, как впереди по ходу движения небо начало светлеть. Робко, неуверенно, однако на горизонте уже проступили округлые вершины. Чаг улыбнулся. В это трудно поверить, но они дошли, добрались, доковыляли до гор кратера Финдос.

Шнык скомандовал большой привал. На этот раз отряд затаился в небольшой расщелине. Чаг по собственной инициативе забрался по склону и выглянул наружу. Над душе тут же стало тепло и весело. Они в самом деле дошли до посёлка Агат.

Вход в посёлок, как и у большей части поселений в кратере Финдос, находится в склоне горы. Вынутый грунт не имеет смысла отвозить далеко, ибо это пустая трата времени и сил. Вот почему перед входом в посёлок насыпана шикарная площадка. На ней хоть стадион строй эдак на десять тысяч зрителей. Рассвело вполне достаточно, чтобы на дальнем конце просторной площадки можно разглядеть широкую бетонную трубу. Ворота сдвинуты в стороны. Ветер нанёс во внутрь кучи песка и снега. Чаг нахмурился, а вот это не есть хорошо.

В блог жизнеобеспечения на спине гулко ткнулся мелкий камешек. Чаг оглянулся и тут же съехал на дно расщелины. Шнык жестами приказал всем взяться за руки. Иначе говоря, собрать сеть для разговора в режиме радиомолчания.

– И так, мы дошли, – заговорил Шнык, едва все солдаты взялись за руки. – Перед нами осталось последнее серьёзное препятствие. Проход в поселение Агат наверняка заминирован. Да, погода на поверхности безжалостна к минам, но лучше не рисковать. У кого-нибудь сохранился «Поросёнок».

В ответ гробовая тишина. Увы, но компактного детектора мин по прозвищу «Поросёнок» ни у кого в отряде не оказалось. А если у кого из солдат и был такой, то наверняка остался в пустыне недалеко от уничтоженной Зоны №3. На длинном переходе каждый лишний килограмм со временем превращается в тонну. Чаг про себя печально вздохнул. Вот ещё один очень неприятный признак падения дисциплины. Солдаты молчат и лишь преданно пялятся на командира.

– Ладно, – в голосе Шныка проскользнуло раздражение, – придётся пробиваться по старинке. Я пойду первым, буду проверять наличие мин щупом. Остальные за мной след в след.

Руки разомкнулись. Чаг вместе с остальными принялся карабкаться по склону к краю расщелины. Военное дело на метрополии продвинулось гораздо дальше, чем на Дайзен 2. Однако дедовский способ поиска мин с помощью самого обычного щупа ничуть не утратил своей эффективности. У Народной армии было достаточно времени, всех партизан обучили находить мины таким способом. Хотя, конечно, он не даёт стопроцентную гарантию.

Через небольшой оптический бинокль Шнык в последний раз оглядел подступы к посёлку Агат. Ничегошеньки не изменилось. Всё так же уныло воет ветер, сугроб перед бетонным входом всё так же выглядит нетронутым. Из своего автомата Шнык вытащил шомпол, длинный стальной прутик для чистка канала ствола.

Вообще-то, командиру отряда не полагается идти первым и проверять путь перед собой импровизированным щупом. Но то в обычных условиях не полагается. Сейчас же, когда дисциплина в отряде и без того висит на волоске, Шнык первым выбрался из расщелины и направился ко входу в посёлок Агат. Чаг торопливо выскочил следом за другом.

Это только со стороны неискушённому зрителю может показаться, будто Шнык, словно заправский сапёр, точно знает своё дело. Шомпол то и дело протыкает слой снега до самой земли. Лишь вблизи Чаг видит, как на самом деле руки друга едва заметно подрагивают от нервного напряжения. Как тут не вспомнить поговорку о сапёре, что ошибается лишь два раза в жизни.