– Конечно, заходи! – Зубов махнул рукой. – Так, Марин, давай со второго куплета еще раз.

Она снова запела. Подхватив ее голос, вторил флейтой парень возле дверей. Зубов, наклонив голову на бок, медленно водил пальцами по струнам. В комнате было душно, но как-то тепло и уютно, уходить не хотелось. Леша присел на край кровати.

Темп песни внезапно подскочил вверх. Музыканты заиграли быстрее. Поющая девушка не удержалась на месте, вскочила и начала короткими прыжками перемещаться за спинами парней. У нее в руках оказались кастаньеты. Ими она щелкала себе в ритм. Леше понравилось, как она выглядит. Прикрыв глаза, она словно плыла на волне своей мелодии. Девушка встряхнула волосами, ударила кастаньетами, и последовал бурный проигрыш.

Потом что-то не задалось на последнем куплете, и ансамбль распался. Зубов рассмеялся, перестав играть.

– Не, у нас же тут кода, вы что, забыли?

– А, точно. – Ответил парень с бубном. – Я забыл.

– Я слышу, что-то не то. – Поддакнул флейтист. – А сам концовку уже вовсю играю.

Девушка засмеялась, наблюдая за их растерянностью. На ней был свободный, длинный сарафан. Леша подумал, что это концертное платье. На запястьях были деревянные наручи. Длинные бусы бежали нитью по полной груди. Наверное, это ее хотел пригласить в гости Зубов. Странно, что она отказала. Она смотрела на гитариста с симпатией, достаточной для того, чтобы запросто пообниматься в душных, скомканных поцелуях на этой скрипучей кровати.

– Не скучно тебе с нами? – Перехватив его внимательный взгляд, спросил Зубов. Леша улыбнулся.

– Нет, я люблю наблюдать за людьми.

– Давайте тогда еще раз с проигрыша. – Гитарист отсчитал пальцами ритм, который подхватил парень с бубном. – И… Марина, твой выход.

Девушка начала петь припев. Язык песни был похож на немецкий, по Леша сомневался – из всех иностранных языков разбирался только в латыни, и то не до конца. Завершив пение лихим взвизгом, она вскинула руки с кастаньетами. Музыканты сыграли финал очень бойко. Затем разом замолчали, слушая, как умирают в окружающей тишине звуки игры. Выдохнули.

– Игоря нет, плохо. – Вздохнула Марина, садясь на свое место рядом с Зубовым. – Там мы с ним вдвоем должны петь в кульминации.

– А как песня называется? – Подал голос Леша.

– «Герр Маннелиг». – Ответила певица. – Это средневековая скандинавская песня.

– Ого. – Леша впервые слышал такое название. – А на каком языке? На немецком?

– Обычно да, но у нас она на древненемецком. – Она закинула волну пушистых волос на плечо и стала заплетать косу. – Там рыцарь в лесу встречается с троллихой, и она ему предлагает взять ее замуж. Говорит, и саблю тебе подарю, и боевого коня, который не сбросит с себя, и земли свои отдам. Только возьми меня под венец.

– И что? Уговаривает она его? – Спросил Леша. Марина отвлеклась от своей косы.

– Нет. Он ей говорит – это, кстати, партия Игоря, его нет сегодня – я бы, говорит, женился, если бы ты была христианской девушкой. Но ты же тролль, я на тебе жениться не смогу. А она ему: «Я бы и стала христианской девушкой, так ведь никто в жены не берет». Видимо, проклятье на ней какое-то, и только свадьба поможет его снять.

Она улыбнулась, закончив объяснять. Потом снова принялась расплетать и заплетать свои волосы в косу.

– Немного грустно. – Отметил Леша, чувствуя, как завибрировал у него телефон в кармане.

– Да. У них там в Германии с древности проблемы с женами. – Марина засмеялась.

– Мы выступаем в эту субботу на концерте. – Подал голос Зубов, видя, что Леша собирается уходить. – Придешь?

– Если не будет планов никаких, то, наверное, да. – Леша взялся за дверную ручку, выходя в темный коридор. – А во сколько и где?

– Да в пять, в этом… Марин, напомни.

– В «Зеленом фонаре».

– Хорошо. Я постараюсь прийти.

Это было сообщение от Электроника. Он писал, что может забрать его завтра с того же места. Леша оттянул высокий воротник водолазки, в которой ему пришлось сегодня пойти на работу, чтобы никто не увидел синяков. Альмагель, наконец, подействовал.

– Ну что, придумал, как лечить меня будешь?

Они остановились на красном сигнале светофора. Мимо пошли люди – пестрая толпа, одетая в легкую летнюю одежду. День сегодня выдался особенно жарким. Жалко, что Леша все пропустил в своей больнице.

– А мы разве договаривались, что я буду тебя лечить?

Электроник усмехнулся, посмотрев на него.

– Ты же во всем виноват. Вот и исправляй теперь.

Он переключил скорость, тронувшись с места и ускоряясь по дороге. Леша скрутил ремень безопасности на груди, разглядывая проносящиеся мимо витрины магазинов, женщин и мужчин, детей. Очень хотелось снова стать маленьким и ни за что не нести ответственности. Заведующий отделением все еще саркастично смотрел на него сквозь линзы очков. «Беседа с пациенткой в бреду? И что, много чего путного узнал?». Он не верит в его силы и в его подготовку. Леша и сам после сегодняшнего уже не уверен в том, что видел. Эльвира сегодня почти весь день снова была не собой, не представилось возможности поговорить с другой стороной ее эго.

Леша отвлекся, увидев, что машина свернула с привычного пути и направилась за город.

– Куда это мы? – Спросил он. Высотки за окном вначале сменились пятиэтажными хрущевками, затем трехэтажными сталинками. А после этого и вовсе пропали в лесной тени. Автомобиль взбирался на горку.

– Вот еще, в такую жару в коробке этой подыхать. – Отозвался Электроник, сворачивая с основной дороги. – Знаю я тут одно местечко. Никого там не бывает.

Автомобиль проехал несколько минут по совершенно лесной местности, затем остановился. Электроник выбрался из машины, с удовольствием потягиваясь и вдыхая воздух, не загрязненный заводскими парами.

– Эх, даже жить хочется! – Он достал пачку сигарет. – Иди сюда. Покумекаем.

Они встали рядом, опершись спинами о горячую дверцу автомобиля. Разгоряченный металл жегся сквозь футболку. Покурив в молчании, Электроник спросил:

– Так что ты придумал? Ты же сам мне говорил, что встретиться надо. А сейчас целку тут строишь из себя.

– Я подумал о твоих воспоминаниях. – Сказал Леша, выдыхая сигаретный дым. – Кажется, у тебя фиксация произошла на этой сцене. На ее фоне под влиянием отца ты это воспоминание намеренно в себе подавил, но психическая энергия не получила разрядки и продолжала все это время в тебе копиться. А когда ты встретил меня, я тебе напомнил этих двух пионеров, поэтому ты так воспринял нашу близость.

– Так, теперь по-русски. – Хмыкнул Электроник, смотря вдаль на верхушки елей. Сигарета таяла в его пальцах, высушиваясь от пепла.

– В общем, ты испытал возбуждение, когда увидел этих двоих. Потом отец тебе запретил испытывать это возбуждение. Но любому возбуждению нужен выход. Пока у тебя были силы, ты его контролировал. Но сейчас сказался возраст, и оно вырвалось наружу.

– То есть, это я во всем виноват? – Электроник затянулся, все еще смотря перед собой. – Типа, это я с самого начала п*дор, да?

– Я не очень компетентен в этом вопросе. – Леша докурил сигарету и бросил ее под ноги, растаптывая во влажной земле. – Если хочешь, могу посоветовать тебе сексопатолога у нас тут. Походишь, пока у тебя командировка. Есть несколько методик, которые более-менее позволяют перенаправить возбуждение на женщин. Гипноз, например.

– Точно. У меня друган закодировался так. Бухал, как черт. Какой-то психолог приезжал, кодировал гипнозом этим. А ты почему не умеешь? Ты же психолог.

– Не психолог, а психиатр. – Леша откинул волосы со лба, размышляя, как ему выбираться из такого густого леса. – У нас была такая дисциплина, но специализацию я не стал получать. Мне не нравится, когда… ну, когда ты просто внушаешь человеку. Когда он не думает, а просто на подсознательном функционирует. Это неправильно. Нам всем нужно думать, если мы хотим изменить свою жизнь.