– Вот это по-нашему! – хохотнул Клим, ловко закидывая себе на плечи Дору. – А Сашка, княжеский отпрыск, и не попросит, пока сам не предложишь: навязываться, видите ли, не комильфо!

– Вот родишь своих, тогда и будешь воспитывать, – отбил выпад Тобиас, пристраивая себе на шею второго попрошайку.

Однако у Вика и без собственных детей имелся немалый педагогический стаж.

– Так, я не понял, мелюзга, почему вы ещё не спите – полночь на дворе? – грозно осведомился старший брат, с любовью глядя на младших.

– Двадцать три сорок! – пискнула Дора с головокружительной высоты.

– Уже сорок две – я посмотрел! – важно поправил сестру Тео, тряхнув папиными наручными часами, болтавшимися у него на запястье.

– Зато я выше тебя! – Дора показала ему язык.

– А показывать язык – некрасиво, да, дядя Тобиас?

– Цыц, малявки! – снова рыкнул на близнецов старший брат.

Но те в ответ залились счастливым смехом. Описав круг по двору, «лошадки» понесли своих наездников в дом.

– Что за ночные бдения, пап? – обратился Вик к отцу, когда тот подошёл, закрыв за машиной ворота.

– Кто бы говорил! – Теренс с улыбкой обнял сына. – Знаешь, первое, что я видел каждый раз, возвращаясь с поездки – это ваши носы, приплюснутые к оконному стеклу.

– Так то носы. Нам с Евой и в голову не приходило бессовестно эксплуатировать уставших путников! А скромнице Эль тем более…

– Зато в ваши головы приходило много всякого другого, – похлопав Вика по спине, сказал отец. – Пошли уже, ужин стынет.

– Мама, само собой, тоже не спит?

– Само собой, – Теренс ступил на ярко освещённое крыльцо.

Тут Вик заметил кота на перилах.

– Ну, тогда дайте и мне кого-нибудь отнести! – он взял кота на руки. – Ты же не против, а, Барбосина, морда рыжая?

Рыжий напрягся, но вырываться не стал, лишь недовольно прижал уши.

Так с котом на руках Вик и вошёл в столовую, где, как всегда, вкусно пахло едой. Эмилия уже успела встретить гостей, стащить с них двойняшек и даже выпроводить последних обратно в детскую.

– Здравствуй, сынок… – она обняла Вика. – Ну и видок у тебя! – она убрала былинку из его спутанных волос. – Отпусти, пожалуйста, ни в чём не повинное животное, мой руки – и за стол!

Полчаса спустя накормленные, обогретые и обласканные, трое путников уселись в ряд на длинном диване в гостиной. Теренс опустился в своё кресло напротив.

– Как мы сейчас поступим? Наверное, вам нужно сначала выспаться, отдохнуть как следует…

– Да мы по очереди вели машину, и каждый успел вздремнуть, – ответил Клим, потому что Теренс обращался именно к нему. – Я, по крайней мере, спать не хочу.

– Я тоже не засну, – сказал Вик.

Тобиас просто кивнул.

– Ладно, тогда давайте дождёмся Эмилию. Мы уже посовещались, что можно сделать, чтобы помочь Климу вспомнить недостающую информацию…

– Боюсь, я ничего больше не смогу вспомнить, – прервал его Клим, заметно нервничая. – В том видении действительно не было ни даты, ни времени.

– Успокойся, мой мальчик, – Теренс посмотрел ему прямо в глаза, и в его взгляде было столько уверенности, что Клима немного отпустило. – Я сейчас тебе всё подробно объясню. Дело в том, что Эмилия обладает некой способностью проникать в воспоминания других людей и видеть там то, что они сами забыли либо не заметили. Как-то она узрела в моих воспоминаниях одну очень важную деталь, о которой я сам и знать не знал… Элинор, кстати, тоже так могла, помнишь, Тоб?

Парень кивнул.

– Малышка Эль разглядела шрам на пальце у незнакомца из моего давнего прошлого, – продолжал Теренс, – и по этому шраму фактически опознала Мастера Вальда…

Тут в комнату вошла Эмилия. Рыжий Барбос преспокойно сидел у неё на руках.

– Спят непоседы, будто два ангелочка, – сообщила она. – Есть надежда, что завтра позже встанут… Ну, что вы решили?

– Клим готов начать немедля, – ответил ей муж. – Ты ведь хочешь вновь увидеть последнее своё видение?

Клим моргнул, отчаянно стараясь сохранять решительное выражение лица: ему всё ещё было страшновато. Хотя чего, в сущности, бояться? Больше всего он опасался, что не сможет ничего важного увидеть и этим всех подведёт. Но теперь-то Эмилия тоже будет присутствовать в его видениях, вот пусть она и разбирается, что важно, а что нет…

– Нужен огонь? – уточнила хозяйка, с пониманием глядя на взволнованного парня.

Тот не успел ответить, как Вик кинулся разжигать камин: дрова были уже сложены, осталось только чиркнуть спичкой и поджечь сухую стружку. Тобиас тем временем коротко сжал напряжённую руку Клима: мол, всё будет хорошо.

Огонь неторопливо разгорался. Глядя на острые язычки пламени, Клим несколько раз нервно сглотнул.

– Я тоже люблю смотреть на огонь – очищает мозги, – тихо, но очень чётко проговорил Теренс. – А струящаяся вода успокаивает чувства… У тебя так бывает, Клим? – он пристально посмотрел на парня.

– Да, – ответил тот, машинально подняв глаза – и не увидел лица Эрхарта.

Перед ним был совсем другой человек – очень старый, но не дряхлый, одетый в толстый шерстяной свитер грубой вязки. Он находился в тёмном помещении, где из бревенчатых стен торчал сухой мох, а с низкого потолка свисали полотняные мешочки. Суровое морщинистое лицо старика освещало не пламя камина, а экран допотопного ноутбука, жилистые руки с узловатыми пальцами лежали на потёртой клавиатуре. Вот старик задумчиво провёл рукой по коротко стриженным седым волосами, почесал густую, на удивление аккуратную бороду – словно только что из цирюльни. Затем нажатием кнопки открыл другую страницу.

Клим тоже перевёл взгляд на текст, который читал белоголовый. Под заголовком крупными буквами «Землетрясение в Горной Шории: сейсмологи в потрясении!» шли более мелкие строчки: «Намедни жителей этой сказочно красивой местности, не зря называемой Сибирской Швейцарией, а также многочисленных любителей горного туризма потряс небывалый инцидент – потряс в буквальном смысле слова. В горах, которые расположены на стыке Алтая, Саян и Кузнецкого Алатау и считаются не подверженными особой сейсмической активности, мощный подземный толчок разрушил до основания группу скал. Гранитные столбы, расположенные на территории заповедника, в стороне от популярных туристических маршрутов, на высоте более 1000 м, рассыпались на мелкий щебень. Специалисты считают, что именно там находился эпицентр землетрясения магнитудой не менее 6,5, хотя волна, докатившаяся до жилых районов, не превышала по интенсивности 4-5 баллов. Других разрушений нет».

Под текстом была размещена фотография той самой кучи щебня. А ниже ещё одна, демонстрирующая, как выглядело это место всего несколько дней назад: массивные вертикальные глыбы, пять или шесть, чернели на фоне голубого неба, словно гигантские пальцы, вылезшие прямо из недр лысой горы…

Старик громко хмыкнул, закрывая страницу, и уже потянулся к крышке ноутбука, когда взгляд Клима зацепился за время и дату в правом нижнем углу экрана: 23:14, 01.07…

– Нет! – закричал Клим. – Нет!

И тут видение резко оборвалось.

– Клим! – позвал его голос Эрхарта-старшего, спокойный и властный. – Возвращайся, Клим!

Клим открыл глаза, поморгал, огляделся: он полулежал на диване, а все собравшиеся – трое Эрхартов и Тоб – склонились над ним. Он выпрямился, помотал головой, стряхивая с себя оцепенение.

– Ты в порядке, сынок? – спросила Эмилия, глядя на него с материнской заботой.

– Я всё видел, – с трудом выдавил Клим. – Сам! – Он повернулся к Теренсу, который пристально смотрел на него, почему-то улыбаясь в ус. – Но вы же говорили, что Эмилия…

– Я просто отвлекал твоё внимание, чтобы ты перестал бояться и расслабился. А затем, признаюсь, применил гипноз – совсем чуть-чуть… Нет, я тебя не обманывал, – поспешно сказал он, увидев, как вытянулось лицо Клима, – Эмилия и вправду может проникать в чужие воспоминания, и она бы сделала это, если бы ты сам не справился. Но ты справился. Молодец!

– Да уж… – Клим невесело усмехнулся.