— Питер…

— Просто сделай это, хорошо? Я бы не стал тебя просить, если бы не было необходимости. И мне нужно бежать, ладно? Я наберу, как смогу.

— Береги себя, Питер. И даже не думай, что ты сможешь избежать серьезного разговора.

— Хорошо, Мэй, люблю!

И прежде чем женщина бросила ответное «люблю», Питер отключился, телефон затих.

Впрочем, вскоре затихло все. Погас свет над кухонным столом, заглох телевизор: замолчали голоса актеров и замер морской бриз. Мэй опасливо огляделась по сторонам, а затем решительно двинулась к двери, закрыв ее, как и просил Питер. За ней последовали окна.

На улице уже творилась какая-то неразбериха: люди бегали и кричали, а Паркер отпрыгнула от жалюзи, издав непонятный взвизг.

Потому что прямо перед ее глазами открылась страшная картина: какой-то мужчина, будучи явно не в себе, повалил на землю мамочку, шедшую с коляской. Беднягу буквально отшвырнули от ребенка, который стал испуганно верещать.

И Мэй отшатнулась от окна, когда барьерчик, удерживавший малыша в сидячем положении, был оторван уже другим мужчиной. Она уже поняла, что там произошло.

Женщину затрясло из-за непонимания происходящего. Мэй дрожавшими руками стянула фартук и повесила его на крючок, что был в нише рядом с холодильником. Она открыла дверцу шкафа, чтобы достать стакан и выпить воды.

Нужно успокоиться.

Но не получалось, потому что крики на улице только усиливались. Мэй нервно покачивалась, сидя на диване. Ведь где-то там в этом кошмаре был Питер, ее малыш Питер.

Ведь для матерей дети всегда остаются детьми. Мэй уже давно не считала себя тетей, потому что она воспитывала Питера с юных лет. Женщина видела, как малыш пошел в садик, потом в школу, пусть и многое пропускала из-за работы. На ее глазах были впервые разбиты коленки, расцветала улыбка после съеденного мороженного.

А теперь Питер, от которого раньше Мэй отгоняла дворовых собак, просил сидеть ее дома, не высовываться, потому что на улицах опасно. Но почему он не вернулся сам? Куда он делся? Он же обычный подросток!

Впрочем, Мэй нервничала в одиночестве недолго. Она дернулась в очередной раз, когда кто-то стал скрестись под дверью. Будто ногтями. Женщина нерешительно поднялась с дивана и едва ли не на цыпочках двинулась ко входу в квартиру. Она заглянула в белый глазок и увидела знакомую вихрастую макушку. Мэй незамедлительно отодвинула задвижку и щелкнула замком.

— Питер, Боже мой, ты забыл ключи? Я так за тебя волновалась! Где ты был? Где твой рюкзак?

Женщина щебетала и уже протянула руки к парню, желая приподнять его голову и заглянуть в родные глаза. Но его остановил сам Питер, который шагнул вперед, качнувшись. Его руки болтались вдоль тела.

И Мэй сглотнула, глядя на длинные ногти и вены, выделявшиеся на фоне бледной кожи. У Паркера и раньше была не особо загорелая, но теперь она казалась белее, чем снег. Питер, наконец, вскинул голову.

Женщина, уставившаяся на парня в ответ, сглотнула. Она пыталась не замечать пятна крови на футболке, потому что не смела оторвать взгляд от глаз юноши.

В них было нечто нечеловеческое. И их обладатель рыкнул. В нос хозяйки квартиры ударил зловонный смрад.

— П-питер?

Мэй попятилась назад, едва не врезавшись в стену. А Питер двинулся прямо на нее, еле переступая, покачиваясь и не сводя взгляда, отдаленно напоминавшего волчий. Хищный.

Шаг. Скрип половиц.

Шаг. Вой сирен за окном.

Шаг. Мэй нервно, прерывисто вздохнула.

Шаг. И Питер взревел, вскинув руки.

Женщина пустилась наутек. Паника нарастала с каждой миллисекундой. Глаза разбегались, а тело не знало, куда податься. В конце-концов Мэй рванула в сторону ванной, надеясь, что ноги унесут ее быстрее, чем до них доберется Питер.

Питер, к которому рвалось материнское сердце.

Но она не успела.

В последний момент холодные руки толкнули Мэй внутрь комнатки, и она едва успела выставить ладони, чтобы не удариться головой о край ванной. Женщина мгновенно перевернулась на спину так, чтобы видеть Питера. А он уже был рядом.

Его рот истекал слюной, а глаза бегали по Мэй. Будто думая, куда ударить в первую очередь. И в нос женщины снова ударил отвратительный запах. Запах крови.

— Питер…

Мэй пыталась нащупать хоть что-то, что подошло бы для самообороны. Но разве могла она ударить свою кровинушку?

И разве мог Питер напасть на Мэй?

Не мог же?

Не мог?

Мог.

Мог броситься вперед, без разбора ударяя когтями по лицу Мэй. Женщина закричала, размахивая руками в попытках отпихнуть от себя племянника. Тело пронзала несоизмеримая боль.

Но все это было ничем, по сравнению с тем, что последовало далее.

Питер даже не думал отступать. Он наклонился, впиваясь ногтями в кожу головы. Паркер тянул ее на себя, пытаясь оторвать.

А Мэй истошно вопила, будто барахтаясь в воде.

И Питеру, который рычал так громко, что уши должно было заложить, надоело. Он вгрызся зубами в голову Мэй, и плоть с кваканьем оторвалась от тела.

Крик. Опять громкий крик.

Рука Паркера ударила в живот, порвав домашнюю кофту. Когти царапали кожу, надеясь проникнуть внутрь. К органам. К жизненно важным органам.

Боль постепенно заполоняла мутневшее сознание. Мэй била пятками по полу, изнывая от осознания, что ее, как кусок мяса, терзал собственный сын.

Не племянник, а сын.

Вспышка боли. Кожа на животе все-таки вспорота. Конечности немели.

Вспышка боли. Уже не разобрать, потому что все тело ныло адски. В глазах мутнело.

Еще одна вспышка боли…

И темнота.

***

Тони вздрогнул, оторвав спину от кресла. Шея нещадно ныла. Кажется, возраст сказывался. Ну, или очередной кошмар, посетивший мужчину, заснувшего прямо так, сидя.

Все из-за дурацких мыслей. Нельзя оставлять Питера просто так бродить по улицам Нью-Йорка и дожирать, что попадется под когти. А с другой стороны, что с ним делать? Старк же прекрасно понимал, что творилось нечто неладное. Это же ненормально!

Как будто в мире осталось хоть что-то нормальное.

Так вот. Разве зомби, у которых в голове нет ни капли мозгов, могут шариться по определенным местам? По родным местам?

Вряд ли.

Теперь к этим беспокойным размышлениям добавились еще и богопротивные мысли о том, мог ли Питер убить миссис Паркер. Ну, то есть телодвижения Паучка выглядели осознанно. Но насколько осознанными могут быть зомби?

Боже, это все звучит, как бред законченного алкоголика или последнего наркомана, который словил трип и теперь воображал самую лютую хуйню, которая только могла появиться в воспаленном мозгу.

Еще и все тело сковала такая дикая усталость, что ноющая шея казалась просто цветочками. А все из-за вчерашней вылазки на базу Мстителей. На Тони она навевала только тошнотворные воспоминания, которые колючей лозой сковывали сердце.

Тем не менее Железному человеку удалось достать многострадальные стрелы. Клинт, конечно, не пищал, как маленькая девочка, но довольно улыбнулся, поблагодарив Старка словесно и жестами, то бишь похлопав по плечу.

Но даже не это главное.

Важно то, что Тони достал еще одну важную вещицу. Он пока не понял зачем, как ее использовать и когда, но предусмотрительно захватил серебристый кейс, который напоминал те, что мелькали в крутых фильмах про мафиози.

Только вот внутри были вовсе не деньги, а очередное изобретение. Ну, а что еще могло быть у Старка в тайничке? Если честно, мужчина и не надеялся на то, что хоть что-то уцелеет, с учетом того, что его чуть не поглотила орда зомби, благо он вовремя успел ретироваться.

В кейсе с примитивным замком, который Тони просто расплавил, хранилась одна важная вещица. Хорошо, что зомби не интересуются наукой, а то хранилище с изобретениями было оборудовано электронной системой, которая, естественно, вырубилась.

Так вот в чемодане был надежно спрятан браслет, который можно регулировать по размеру и носить как на руке, так и на ноге. Но это не очередной брюлик, предназначенный для Пеппер. Это устройство, которое при помощи вживляемого чипа считывает уровень гормонов, отвечающих за агрессию: адреналина и норадреналина. Старк в свое время отказался от раскрутки изобретения не только из-за негуманности чипирования как такового, но и из-за того, что при превышении уровня допустимой агрессии в браслете активируются частицы, пускающие ток с целью сдержать возможные проявления злости, которые бы отразились на окружающих.