«Парень, — расслышал я неуверенный голос, — послушай, ответь мне, как называется этот район города?»

Возле меня стоял какой-то дед, облаченный в серую рабочую робу. Его сморщенное лицо выражало полное недоумение, будто он только что попал на улицы города 22.

«Точное название я не скажу, не знаю, — отозвался я, — это административная территория, тут располагаются все значимые объекты. Куда вам надо попасть?»

Дед пошамкал губами, пробуя на вкус полученные данные, и снова забормотал.

«Чего ты мне только что сказал, а, парень? — с тревогой поинтересовался он, — я ничего не понял. Какой административный объект? Что это за зверь?»

Я мог бы списать странные вопросы на проявление старческого слабоумия, однако перед глазами тут же возникло толстое лицо моего недавнего приятеля, потерянно рассказывающее мне об украденном составе, блокирующем сознание. Выходит, если старик не придуряется, установка продолжает вмешиваться в мозги граждан, превращая их в кашу, а значит, мои догадки справедливы и требуют вмешательства.

Мой случайный попутчик назвал мне адрес, о существовании которого я имел смутное представление, и попросил проводить его. Мы бодро двинулись вдоль улицы, отыскивая нужный дом, и за время нашего недолгого пути дед еще несколько раз уточнил у меня название района города. Когда наконец мы с ним достигли цели, дед радостно засмеялся и предложил мне составить ему компанию за обедом. Жрать я хотел сказочно, но мне было неловко вламываться в чужое жилище.

«Ну как знаешь, — разочарованно протянул мой новый знакомец, — у меня от голода завсегда в голове мутиться. А под вечер гул какой-то раздается, думаю, что помру скоро. Так ты точно не хочешь пожевать чего-нибудь? Мне тут на днях внучек консерву приволок. Говорит, де котес.»

«Что говорит? — переспросил я, — де котес?»

«Ага, — с готовностью отозвался старик, — де котес. Черт знает, что это такое. Кошачье мясо, видать.»

Внезапная мысль про консерву остановила меня, и я еще раз уточнил у древнего старикана.

«А где работает ваш внучок?»

«А черт его знает, — равнодушно махнул рукой пенсионер, — чегой-то все изучают. Наука какая-то. Хрен его поймет!»

Таинственный «де котес» вызвал у меня много вопросов. Чем-то подобным угощала нас Анастасия Алексеевна в недолгий период нашего проживания в ее хоромах. Разговорить старика не вызывало труда, поскольку одинокий дед с готовностью реагировал на любой произнесенный мной звук. Я, махнув рукой на приличия, напросился в гости с целью побольше разузнать об ученом внуке, и месте его работы.

Дед суетливо закивал и потрусил на второй этаж, по пути доставая из кармана допотопные ключи. Со стороны не было похоже, что бы дед испытывал серьезные проблемы с головой, хоть время от времени он выпадал в астрал, интересуясь обыденными вещами.

«Внучек! — позвал он меня с кухни, — вот скажи мне, чегой-то это такое?»

В этот раз таинственным объектом оказалась доисторическая микроволновка, появившаяся в продаже лет сорок назад. Еще в тот период, когда настоящая натуральная еда доживала последние дни. Я запустил программу, греющую нам обед, и уселся напротив, приготовившись уточнять про внучка.

«Да кто его поймет, — со вздохом пожаловался дед на ближайшего родственника, — вот раньше-то как было? Все дни письма подружкам писал, а нынче? Чуть свет, все в свою амбулаторию торопится»

Дед еще долго возмущался невнимательным внуком, подкладывая мне то самое консервированное мясо, являющееся деликатесом. Из неразборчивого дедова повествования я извлек единственный факт. Где-то в районе километра располагалась та самая «амбулатория», в которую стремился внук, успевая добраться из дома за десяток минут пешком.

Вероятно, это была обычная клиника, а может очередной научный центр, каких было множество. Я вежливо поблагодарил деда за угощение и плодотворную беседу и откланялся.

Вернувшись на жаркие улицы, я озадачился еще одной проблемой. Я не мог затеряться в толпе, по причине ее отсутствия, я не мог поинтересоваться у редких прохожих адресом, по той же причине, поэтому медленно побрел наугад, поглядывая по сторонам. Дед жил в спальном районе, окруженном со всех сторон типовыми многоэтажками, ни одна из которых даже близко не напоминала общественное учреждение. Наконец, спустя пару часов бесцельных поисков, я наткнулся на миловидную девушку, торопливо пересекающую дорогу.

«Прошу простить мою навязчивость, — принялся упражняться в красноречии откровенно задолбанный я, — не подскажете, где тут поблизости можно отыскать какую-нибудь лечебницу? Клинику? Что угодно, что имело бы отношение к медицине?»

«Что случилось? — тут же насторожилась она, — вы заболели?»

Болеть в нынешних условиях было опасно для здоровья, и я, помня об этом, невнятно отговорился несуществующим дедом, выпадающим из реальности.

«И ваш тоже? — непонятно обрадовалась девушка. — я думала, что это только наша беда»

За короткое время я узнал, что девушкин дедушка время от времени демонстрирует чудеса неадеквата, принимаясь петь песни, приплясывать и хлопать в ладоши. При этом он вызывающе декламирует частушки и анекдоты весьма скабрезного содержания. На мои уверения в обыденности явления, девушка возмущенно поведала, что в недалеком прошлом дед преподавал в мед колледже, а в свободное время посещал шахматный кружок.

«Вы не поймете, — убежденно говорила она, — потому что не были знакомы с ним. Еще год назад это был самый серьезный и вдумчивый человек. Что с ним случилось, никто не может понять. Обследования не выявляют никаких отклонений. Да он и не старый еще. В прошлом году ему исполнилось семьдесят лет.»

Я на мгновение представил своего старика-отца, выступающего с матерными частушками на семейных посиделках и неожиданно весело заржал, не удержав эмоции.

«Простите, — отсмеявшись, пробормотал я, — кое-что представил. Не обращайте внимания. А больше никто из ваших знакомых не жаловался на похожие симптомы?»

Девушка задумалась, перебирая в памяти возможные проявления, и наконец сообщила, что не далее, как позавчера ее отец, сорокалетний здоровый лось, вылил в окно тарелку с обедом, после чего убрал невымытую посуду в одежный шкаф. И все время улыбался, не реагируя на внешние раздражители. Скоро это прошло, но очень напугало домочадцев.

«И нет, это не наследственное, — опередила собеседница мои предположения, — они с дедом не кровная родня. А что касается клиник, то до ближайшей нужно ехать в другой район города. Ближе ничего нет. Вот такое неудобное размещение.»

Поблагодарив отзывчивую гражданку, я еще немного побродил по окрестностям и в задумчивости присел на одну из скамеек. Жаркое летнее солнце скатывалось за верхушки многоэтажек, окутывая двор приятной прохладой. Невнятные воспоминания семейных вечеров окрепли, возвращая мне давно забытые подробности, я припомнил старину Фила с его нравоучениями, на смену которому тут же вклинился наркоманский дед.

«Если ты ошибешься сейчас, это станет твоей последней и самой непоправимой ошибкой, мой мальчик.» — прозвучал в голове его скрипучий голос. Я помотал головой, отгоняя видения и прислушался. Где-то неподалеку включилась какая-то станция, напомнившая мне древние насосные установки, снабжающие водой целые городские районы. Я послушал невнятное гудение, и внезапно расслышал среди монотонного гула легкое потрескивание. Мое повторное преображение оставило мне почти звериное чутье, тонкий слух, невероятную выносливость и умение спать на снегу. Последнее мастерство в данную минуту было неактуальным, а вот тонкий слух пригодился. Я напряг внимание и отчетливо проследил траекторию возникновения загадочного потрескивания. Таинственные звуки доносились из стоящей неподалеку трансформаторной будки, качественно обвешанной разными предупреждающими табличками. Я негромко хмыкнул, обнаружив источник и снова уселся на лавку.

«Обычная будка с электричеством, — пришла грустная мысль, — за такими мы в детстве играли в шпионов, утыкивая намагниченными стрелами металлические стены трансформатора»