Как только Вадик получил диплом, родители подарили ему обещанную квартиру.

– Ну так что? Пойдем в ЗАГС? – стал он теребить Лену.

– Вадик, у меня с папой такое творится… Какой ЗАГС? Давай немного подождем…

– Опять ждать! Ну давай хотя бы просто вместе жить. Просто переезжай ко мне и все.

– А папа? Как я буду маме помогать ухаживать за ним, если перееду к тебе?

– Ну, будешь по вечерам к ним приходить. Придешь, поможешь и уйдешь.

Лена подумала, что так, действительно, можно сделать.

– Хорошо, я перееду к тебе, – согласилась она. – Но нам с тобой сначала надо найти работу.

– Конечно. Мне кажется, с этим проблем никаких не будет.

Однако ей не суждено было искать работу. В тот же день, вернувшись домой, она застала маму скрюченной пополам в кресле возле папы. Бедной женщине вступило в спину.

– Мама! Что случилось?!

– Леночка, Солнышко, теперь тебе придется ухаживать за папой… А мне давай вызывай скорую… Скрутило меня, как видишь… Давно уже спина меня беспокоила, а сегодня совсем вступило. Ни согнуться, ни разогнуться не могу.

Маму увезли в больницу, и Лена осталась один на один с папой. Он лежал и спокойно смотрел на нее. Лена помнила последний наказ матери поменять под ним пеленку. Но как это сделать, чтобы не увидеть ничего лишнего?

– Сейчас, папа, я руки помою, переоденусь и все-все сделаю! – пообещала она не сводящему с нее глаз папе и выскочила из комнаты. Она вымыла руки, потом сняла с себя открытое летнее платье (после выпускного она стала постоянно носить платья, в которых выглядела очень привлекательно), надела домашний халатик и, выдохнув напоследок, отправилась к больному.

– Я сделаю для тебя все-все! – снова пообещала она отцу. – И с мамой все будет в порядке. Ты не волнуйся… Не бойся… – больше утешая себя, а не его, добавила она и приподняв одеяло, не глядя, потрогала под ним рукой. Да, папа, действительно, был мокрый.

– Сейчас я тебе все поменяю, и ты будешь лежать чистый, сухой… – девушке удалось вытащить из-под папы мокрую пеленку, бросить ее на пол и при этом не увидеть ничего лишнего. Теперь больного нужно было протереть влажными салфетками… Снова она полезла к отцу под одеяло, ужасаясь, когда ее пальцы касались голой плоти несчастного. Так, половина дела сделана. Теперь нужно только подложить под него сухую пеленку. И вот тут Лене не удалось все это проделать под одеялом. Немного помучившись, несколько раз приподняв папу под одеялом, она поняла, что у нее ничего не получается. Отвернувшись в сторону, она отбросила одеяло к стене, и без него легко и быстро просунула под папу сухую пеленку. Папа наконец-то лежал на сухом. Однако Лена, как ни сопротивлялась, все же увидела то, чего она так боялась. Она даже запах уловила. Запах мочи, к которому примешивался уже знакомый ей запах мужчины.

«Он пахнет, как Вадик!» – удивленно подумала она. Папа для нее всегда был лишь папой, никогда в жизни она не думала о нем, как о мужчине. Лена почувствовала замешательство и потянулась к стене за одеялом, чтобы поскорее укрыть папу, но вдруг заметила, как член отца немного приподнялся. Она тут же посмотрела больному в лицо и увидела, что глаза отца глядят ей в вырез халата, откуда вываливалась ее упругая грудь. Быстро накинув одеяло на больного, она подняла с пола брошенную мокрую пеленку и поскорее выскочила из комнаты.

Ей казалось, что только что она подверглась немыслимому унижению, моральному насилию. Ей было плохо, как никогда. Ну почему мама заболела? Лена зашла в ванную и разрыдалась. Как она теперь после всего этого будет подходить к папе? Как она вообще посмотрит ему в глаза? Если бы Вадик сейчас заболел, то она спокойно бы мыла его и меняла ему пеленки – это было бы нормально и естественно для нее, но папа… Видеть его в таком виде, заметить, как он смотрит на ее грудь… Этого просто не должно было случиться! Часа два она не решалась подойти к отцу. Крутилась на кухне, прибиралась, оттягивая время, но ведь папу нужно было кормить… Прежде чем зайти к больному, она застегнула молнию халата до самой шеи, чтобы больше ничего у нее не было видно, а когда зашла к папе, то увидела, что он мирно спит. Просто спит и все, и ничего страшного в нем не было. С тарелкой в руках она опустилась на стоящий в изголовье кровати скрипучий стул. Папа тут же проснулся. Слабый, больной, обездвиженный человек – он смотрел на нее в ожидании, и во взгляде его не было ничего угрожающего.

Лена пересела к нему на край кровати и стала кормить его с ложечки. Язык отца, его губы не слушались. Он с трудом глотал и требовалось терпение, чтобы подождать, пока он проглотит пюреобразную жижу, которой она его кормила. Сердце девушки наполнилось жалостью. Снова она видела в папе лишь несчастного человека, не способного обслужить себя. Однако, когда больному снова пришлось менять пеленку, она опять проделала это с колоссальным внутреннем сопротивлением, чувствуя внутри себя сильнейший протест. Ей потом много раз приходилось менять пеленки, но она до конца так и не привыкла к этому, не смирилась.

Лена очень ждала возвращения мамы из больницы. Уход за парализованным отцом давался ей очень тяжело. Ее спасали только ежедневные приходы Вадика по вечерам. Она рассказывала ему о всех своих переживаний и он поддерживал ее. Даже о том, как она меняла отцу пеленки поведала ему.

– Дааа… – удрученно покачал он головой после ее рассказа. – Скорей бы твоя мама вернулась…

– Не представляешь, как я этого жду!

Но вернувшаяся мама сразу поставила Лену перед фактом: из-за больной спины она не сможет ухаживать за папой.

– Доченька, детка, ну что ж тут поделаешь? Я сама хотела бы ухаживать за ним, но видишь, как получилось… Ты молодая, сильная. Ты и наклониться можешь, и перевернуть папу, и приподнять, а я не могу так… Есть риск, что я снова сорву себе спину.

Лена была в отчаянии. Перед мамой она, конечно, вида не показывала, крепилась, но в душе ощущала себя так, как будто ей на плечи положили неподъемную, пригибающую ее к земле ношу. Вадик впал в уныние.

– А может вам сиделку нанять? – с надеждой предложил он. – Это стало бы спасением для нас. Мы с тобой могли бы пожениться, и папа твой был бы под присмотром.

Лену его слова воодушевили, но мама быстро охладила ее.

– Ну как же мы папу доверим чужому человеку? Да и дорого это… Мы не потянем сиделку. И разве тебе так уж тяжело ухаживать за ним?

Девушка не нашлась, что ответить. Ей вдруг вспомнилось, как о ней, еще маленькой, мама и папа часто говорили, что она в старости будет их дохаживать:

– Наташа у нас уже взрослая, у нее своя жизнь, а Леночка будет нам в старости утешением и, когда мы совсем одряхлеем, станет нас дохаживать.

Кажется, этот момент для нее настал. Лена чувствовала, как вся ее душа сопротивляется этому. Ей было очень жаль папу, но ее каждый раз охватывало отчаяние, когда она подходила к нему. С завистью она смотрела на маму, уходящую по утрам на работу и оставляющую ее один на один с лежащим отцом. Ее очень удручало, что положение больного вообще никак не меняется ни в лучшую, ни в худшую сторону. Он просто лежал, ел, оправлял свои физиологические потребности и смотрел на ухаживающую за ним Лену серьезными, понимающими глазами. Девушку очень смущал этот вполне осмысленный взгляд. Отец все понимал. Он лежал немощный, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, не мог сказать ни слова и лишь только его глаза говорили, что он в полном сознании.

Прошел месяц, потом второй, третий, минул год. Папа все так же лежал, а Лена продолжала за ним ухаживать. Вадик сначала заходил к ней почти каждый день, потом визиты его стали реже, и вот уже несколько недель, как она не видела его. В последний раз он пришел к ней, как всегда после работы, за час до возвращения мамы. Лена в это время кормила папу. За этот год она полностью прониклась положением отца, слилась с ним в одно существо. Она жила его чувствами, его немощью, его постепенным угасанием и была с ним как будто в одной связке.