Цветок ромашки
Отшельник Арсений, бывший в молодые годы казаком жигулёвской вольницы, никак не мог отрешиться от своих воспоминаний.
Найдёт, бывало, саблю в лесу, очистит её от ржавчины и тащит в свою пещеру. И снятся после этого Арсению сны, в которых атаман Степан Разин, призывая разбойников на штурм купеческого корабля, кричит:
– Сарынь на кичку!*
Назвав как-то раз своих братьев Воинами Света, Арсений смутился и покраснел. На это немедленно отреагировал отшельник Микула, считавшийся в Общине знатоком человеческих душ. Сорвав цветок ромашки, Микула поднёс его Арсению с такими словами:
– Воин Света идёт не с мечом, но – с цветком!
___
*Боевой клич жигулёвской вольницы
Осуждение
Помогая закончить спор, возникший между мирянами, сотрясавший Верхние миры таким же точно образом, как сотрясает посуду, стоящую в буфете, скачущая мимо кавалерия, отшельник Власий сообщил:
– Всякое осуждение подобно цепям, которые связывают осуждаемого и осудителя.
В блеске луны
Навестил одного отшельника артист, игравший Гамлета в Самарском драматическом театре. На нём был плащ с медными колокольчиками, забавно звеневшими при ходьбе.
В ответ на приглашение сесть на скамью артист толкнул её ботинком, отчего скамья улетела в дальний угол пещеры. И сел на землю, театрально поправив волосы на голове.
– Что вы скажете на это, милейший? – спросил кто-то из свиты артиста, блеснув подвыпившими глазками.
– Созерцание блеска, подобного благородному серебру, важнее людских хитросплетений, – ответил отшельник. И вышел полюбоваться луной, сидевшей птицей на ветке берёзы.
Тетрадка
Отшельник Матвей имел тетрадку, в которую записывал главные события, случавшиеся в его дне.
Приходили за советом о том, как увеличить надои молока у престарелой коровы, читался по мере надобности Молитвослов. Летели дождевые тучи на Самару, которые следовало направить в засушливый Казахстан…
Все важные события дня отшельник Матвей записывал в свою тетрадку.
Имелись в тетрадке и записи, связанные с обузданием отшельником своих чувств:
«Понедельник. Напомнить Смотрителю Ада, когда туда попаду, что сегодня я выпил лишнюю чашку чая.
Вторник. Сегодня я снова выпил лишнюю чашку, правда, не полную…»
Разное поведение
Отшельник Ю. обладал живым и ясным умом, который принято называть житейским.
Живи отшельник в миру, наверняка бы заведовал лавкой товаров, а в случае везения имел бы и свой завод. Но ум житейский среди отшельников ценился не высоко, поскольку оценивал и делил всё то, на что был направлен. Ценился ум интуитивный, который объединял, сострадал и лечил, и который раскрывался в человеке благодаря постам и молитвам. И отшельник Ю. мучился своим житейским умом, как мучаются страшной болезнью.
Однажды Ю. спросили:
– Равно ли, почтенный, ведёте вы себя с умными и глупыми людьми?
Ответ был молниеносным:
– С умными я больше беседую, глупых – больше люблю.
Руки Христа
Один отшельник, давший своей гордыне решительное сражение, взявший её в плен, внимательно её изучивший, а после с великим состраданием отпустивший её на волю, говорил:
– Даже если спасаешь тонущего в реке человека, умей увидеть главное. Умей увидеть, что к тонущему протянуты не твои немощные руки, а руки Христа.
Утро нашей жизни
Представьте себе человека, умеющего увидеть в земле, утрамбованной сапогами, червяка. Если такому человеку указать на землю и спросить, как та называется, он может ответить: «червяк». Потому что именно червяка видит человек глазом ясновидения.
– Доброе утро! – говорил всякий раз, встречая приходивших к нему мирян, один отшельник.
– Да, но сейчас уже вечер (или полдень), – поправляли его.
– Я имею в виду совсем другое утро, – пояснял отшельник. – Я имею в виду утро нашей жизни!
Кто виноват?
Во время схода отшельников старец Филимон, разминая свои уставшие ноги, случайно наступил на ногу отшельника Юлиана…
– Прости мне, брат, мою угловатость! – попросил Филимон, сложив на груди руки и глубоко сострадая своему ближнему.
– И ты меня прости, – ответил, скрывая боль, Юлиан. – За то, что вовремя не отодвинул свою ногу!
Луна на небе
Отшельник Нил, любивший проводить свои ночи на вершине Стрельной горы, был полон тех радостей, которые в списке радостей человека значатся не часто.
Наблюдая как-то луну, всплывавшую над лесом, Нил восхитился её лицом, рябым от ночных бабочек, и произнёс:
– А всё-таки радостно сознавать, что она ничья – ни монгольская, ни русская, ни французская – луна на небе!
Дары молитвы
Отшельник Сысой видел дерево – деревом, и дорогу – дорогой. Но когда шёл дождь, его струи изменяли округу, заставляя деревья шептаться и безглазые камни – смотреть глазами луж.
Именно отшельник Сысой не уставал удивляться дарам, которые приносит ему молитва. Окинув хозяйским взглядом свою пещеру, толкнув для порядка её щербатую стену плечом, Сысой качал головою. И спрашивал в который уже раз:
– И куда ты, пещера, исчезаешь во время молитвы? Остаются лишь бескрайняя земля да бескрайнее небо!
В докиевские времена
– Принёс?
– Известное дело!
– А что принёс?
– Позолоченный полог зари.
– А робкие перезвоны капель росы, которые я просил тебя принести не единожды, принёс?
– А вот перезвоны-то принести и не смог!
– Тогда снова отправляйся в мир, и непременно их мне принеси...
Так беседовали, сказывают, ученик и Учитель, жившие ещё в докиевские времена. Языческая, малопонятная для нас религия тогда господствовала на земле.
Старец Иридий
Достигнув к концу своей жизни просветления, старец Иридий стал жить исключительно заботами о других. Словно забыл самого себя в лугах под Самарой, где прошло его детство, и вошёл в незнакомый ему доселе простор, в хоромы Божьего сознания.
