Если вы знаете Волгу и не знаете отшельников, обитавших когда-то на всём её протяжении, вы – иноземец на волжских берегах. Волга не станет приходить в ваши сны, беседовать с вами.

Знаменитые заволжские старцы, обитавшие в XV веке в верховьях Волги с Нилом Сорским во главе, являлись представителями волжских отшельников. Именно они отливали пулю светским предрассудкам своего времени, ратовали за гуманное отношение к так называемым еретикам. Жить не по уставу, а в Духе означало для них жить на свободе, в храме, куполом  которого является небо. Именно в таком храме жил благословенный Иисус, рождённый в Вифлееме.

Близко к заволжским старцам располагались братья-отшельники так называемых Кирилловых гор, жившие в Нижегородской губернии. Вот как описывает их Мельников-Печерский в своём романе «В лесах»: «Кирилловы горы расступаются… Выходят старцы лепообразные, в пояс судоходцам поклоняются, просят свезти их поклон, заочное целование братьям Жигулёвских гор…» И это далеко не первое упоминание о жигулёвских отшельниках в отечественной литературе.

Вот, например, как описывает следы, оставленные поселениями отшельников в Жигулях, писатель-краевед А. Соболев: «В районе села Переволоки ещё в конце XIX века обнаружили пещеры, входы в которые имели подобие дверей. Пещеры с окнами, в стенах ниши, потолок со сводом… Подобные пещеры окружали и соседнее село Печерское (его название происходит от слова «пещера»), где крестьяне находили намогильные камни с арабскими надписями…»

Жигулёвские отшельники жили во все времена, то являя себя миру, то живя потаённо в тёмные века. Так, митрополит московский Алексий, следуя в 1357 году в Ставку Золотой Орды и проплывая мимо Жигулей, встречался с отшельником. А уж совсем близко к нам, в 1930-х, так называемых «сокских» отшельников, живших на реке Сок в непосредственной близости от Жигулей, работники НКВД сажали в машины и увозили в неизвестном направлении. 

«Байки о жигулёвских отшельниках» писались без спешки. Ибо пришлось вспоминать в глубину, уповая на молитву. Душа оживала, когда открывалась ей внутренняя жизнь отшельников. Насколько я знаю, об этой жизни почти ничего неизвестно.

                                                                                                                                                                                          Игорь Муханов   

Ещё до русско-японской войны это было.

В рассветный час, когда все ещё спали, в Самару вошли три великана. Их головы, бритые наголо, синели над крышами домов, как яркие лу'ны. Великаны спешно прошли весь город, всё время крестясь.

В конце Самары, возле полосатой будки, стоял часовой. Увидев великанов, часовой приготовился стрелять с колена, но они попросили подождать...

– У нас такие же, как и у вас, погосты, – сообщили великаны. – Под белыми валунами спят наши братья и сёстры, почившие от страшной чумы. Узнав, что отшельники жигулёвские могут людей воскрешать, идём просить их об этом…

Те великаны, сказывают, были из Полунощной страны.

В год, когда Сергий Радонежский, знаменитый русский пустынник, преставился, видели, сказывают, в Жигулях старичка.

Шёл он, в самую предзимнюю распутицу, по дороге босиком. Каждой горе, встреченной на пути, кланялся низко. Дошёл старичок до берега Волги, в тёмную воду загляделся.

– Уж не Волгу ли, дедушка, собрался переплывать? – спросили его местные парни, таскавшие лодки из воды. – Эвон гляди: берега уже льдом покрылись!

Лишь рукою, сказывают, на такие слова махнул старичок. Поправил заплечную котомку и прямо по воде, не замочивши пяток, пошёл…

Так, в рябиновых лучах позднего восхода, и скрылся из глаз!

Один художник большим искусником по части акварельных пейзажей, сказывают, был. В пасмурном свете осеннего дня проезжал он однажды по Жигулям.

При дороге, на взлобье горы, молился отшельник. Лицо того отшельника показалось художнику столь благолепным, что он пожелал его нарисовать.

Достав этюдник и кисти, художник взялся за дело. Но краски, которыми он рисовал, стали вдруг «чудить». Они впитывались в рыхлую акварельную бумагу, не оставляя следов. В конце концов, получился лишь местами подсинённый лист бумаги – точь-в-точь весеннее небо в облаках!

Возможно, был запрет рисовать отшельника, возможно, и другая причина столь странному явлению была. Много тайн хранит жигулёвский лес, много троп скрывает гора жигулёвская!

Шибко опечалился, сказывают, художник. Но проходил той же дорогой другой отшельник – белый, как груздь, старичок. Посмотрел он рисунок художника, снял шапку и сообщил:

– Как верно изобразил ты душу отшельника!

В Жигулях, в самом труднодоступном их месте, есть озеро-икона. Если молиться, глядя в его бездонную глубину, не губной, а сердечной молитвой, можно увидеть лучезарное лицо самого Бога.

Следует сразу сообщить, что каждый видит в том озере своего, желанного сердцу Бога. Так, одна женщина, разыскавшая озеро-икону, рассказала, что видела Бога, похожего на её рано умершего отца, носившего русую бородку…

А ещё это озеро Глазом Отшельника зовут. Потому что глаза, такие же бездонные, у жигулёвских отшельников встречали. Каждый, кто в них глядел, видел своего, желанного сердцу Бога!

А ночью в глазах отшельников отражаются звёзды, хранящие тайны вечных, божественных рун. И никто толком не знает, какого Бога видят в глубине неба, как в неком чудесном озере, отшельники.

Один отшельник каждое утро, желая пользу родному краю принести, обходил границы Жигулей. Обходил он границы в своём воображении, ясно представляя себе дорогу, каждый камень на ней.

На плече у отшельника поблёскивала алебарда, похожая на ущербную луну. Для порядка вещей, как говорится. Ибо отшельнику надлежит торить свой путь молитвой, тешить глаза небесной синевой.

Если встречались трудности на его пути, отшельник читал молитву, если дорогу преграждала река, шёл по воде, как по суше.

Что же в итоге происходило? На первый взгляд, ничего!

Пещерная жизнь текла своим ходом, считая на небе облака, впрягаясь в сезонные круговерти. На волжских озёрах селились утки, выводили криворотых птенцов и к осени улетали. Купцы торговали, крестьяне пахали землю, калики перехожие совершали путешествие в Иерусалим. Но пока был жив этот отшельник, край жигулёвский выглядел как цветущий сад. Ни татары, ни монголы, ни литовцы, ни другие народы, промышлявшие разбоем на Руси, его разорить не могли.