Всю свою жизнь мы начинаем день в Океане и уходим в его объятия вечером. Все время пребывания на суше наши тела находятся под защитой водорослевых костюмов. И так получилось, что мы даже не знаем, как выглядят наши тела на самом деле. Не знали. До этого момента. Хотя и были некоторые сомнения по этому поводу.

Некоторое время никто не решался подойти к телу. Настолько непонятным и даже устрашающим оно выглядело. Вот именно! Оно! Это уже точно не Восьмой. Возможно раньше это и был он, но не сейчас. Наверное, мы должны были отреагировать на увиденное иначе, но как только мы потихоньку начали отходить от шока, появилось непонятное чувство. Не знаю, как назвать это внутреннее ощущение, название его будто вертится где-то в голове, а вот физически мы не знали как реагировать. Нам всем было интересно подойти к неподвижному предмету, напоминающему чем-то нас, но и не было желания этого делать одновременно.

– Что там? Восьмой уже на берегу? – только Девятнадцатому неведомо то, что мы все испытываем сейчас. – Восьмой! Вот и ты! Долго же мы тебя ждали!

Я подошла к Девятнадцатому и молча положила ему руку на плечо.

– Пятая, это ты? Почему Восьмой молчит? … Скажи хоть ты мне, что здесь происходит? – почему-то я промолчала, просто сильнее сжала его плечо.

– Вы тоже все это видите? Неужели мы все на самом деле такие?

– Думаю, это просто какая-то шутка. Звезда просто решила нас проучить за вчерашний провал.

– Мы все это видим! Значит, это точно не игра воображения, а реальность. И это не шутка Звезды. Вспомните, в каком состоянии вчера мы погружали Восьмого в Океан. Он выглядел хуже всех!

– Да-да, это точно. Это на самом деле Восьмой. Посмотрите только на его голову!

– Подведите меня к нему. Я хочу дотронуться до него. – Девятнадцатый демонстрировал необыкновенное спокойствие и твердость своего намерения. Я не смогла противиться ему, никто не пытался его остановить. Мы подошли к Восьмому. Точнее к тому, что когда-то было Восьмым?

Девятнадцатый аккуратно присел рядом с телом и заговорил.

– Приветствую тебя, Восьмой. Как видишь, не тебе одному не повезло после вчерашнего. – с легким смешком сказал Девятнадцатый. Он говорил с ним так, будто Восьмой просто сидит перед ним и расположен вести дружеский диалог. Семья с печальными лицами наблюдала за происходящим, но никто по-прежнему не пытался вмешаться. – Я теперь вроде как слепой. Но ничего! Я верю, что после еще одного вечернего захода в Океан все пройдет. Думаю, тебе все-таки тоже нужно попробовать еще раз погрузиться в воду. По мнению остальных ты выглядишь даже хуже меня. – легкий смешок. – А пока, раз у меня нет зрения, я хотел бы дотронуться до тебя, чтобы убедиться, что сейчас передо мной находишься именно ты. И что с тобой, на самом деле, все не так плохо, как считают остальные… Так что? Можно я до тебя дотронусь?

– Девятнадцатый, он тебе не ответит! – Двадцатый проявил нетерпение и даже раздражение. – Лучше отойди от тела! Пора выполнить намеченное. Забыл, что нам велела Звезда?

– Что же, молчание можно расценивать как согласие. – Девятнадцатый не слушал, он медленно потянулся рукой к телу. Кончиками своих пальцев дотронулся до плеча. Не разрывая тактильного контакта, повел руку вдоль руки Восьмого до самой кисти. Нащупал пальцы и вложил свою ладонь в каменную ладонь Восьмого будто для приветствия. – Ну вот. Ты снова с нами. Я рад видеть тебя… Как бы это не звучало.

Девятнадцатый не прекратил свой странный ритуал на этом рукопожатии. Теперь он уже обеими руками вдоль руки Восьмого начал подниматься к голове. Нащупав голову, Девятнадцатый мягко положил свои ладони на щеки Восьмого и продолжил свое тактильное путешествие. Нос, глаза, губы, лоб … голый скальп. На Восьмом вообще не осталось ни одного волоса. Каждый вновь обнаруженный изъян на голове Восьмого все больше вводил Девятнадцатого в напряжение. Я остановила его в тот момент, когда он уже не мог совладать со своими руками – они будто стали для него чужими, пальцы схватила судорога, от самих плеч до кистей руки дрожали. А на щеках Девятнадцатого появились две мокрые полосы, сходящиеся на подбородке. Влага из глаз на подбородке собиралась в капли, падающие прямо на беззащитную грудь Восьмого. При виде этого мои глаза тоже увлажнились и на груди стало тяжело. Что за реакция организма?

– Девятнадцатый, хватит. Нам пора сделать то, что требует Звезда.

– Скажи нам, как оно на ощупь? Что ты почувствовал?

– Холод. Пустоту.

Холодное и пустое – точные определения для тела Восьмого. Никто из нас не знал, как назвать это странное состояние – вот вроде Восьмой здесь, а вроде его и нет. Так и ждешь, что он вот-вот откроет глаза, резко вскочит с земли и побежит глубоко в Лес, крича нам: «Чего вы стоите? Побежали! Столько всего ещё нужно сделать!». Восьмой любил быстро передвигаться, а его внезапные появления откуда ни возьмись иногда даже сбивали с толку. Теперь же он обездвижен. Похоже, что навсегда. От него веет холодом и чем-то устрашающим. Чего только стоит его оголенное тело! Синюшно-белое с почти черными прожилками, гладкое, только на животе три углубления в один ряд и на шее сбоку будто глубокая затянувшаяся царапина. Про истинный внешний вид тела, конечно, сказать ничего не могу, так как без понятия, как оно должно выглядеть на самом деле, но что голова пострадала вследствие вчерашнего сияния это точно. Волос не было. Местами лишь торчали неровные волоски, будто оплавленные. Кожа на голове сморщилась, а мочки ушей удлинились так, будто сейчас стекут вниз. Раскрывать его глаза мы не стали, думаю, там что-то подобное, как у Девятнадцатого – багрово-черные шары. Ресницы также отсутствовали.

Долго никто не мог решиться подойти к нему.

–Ладно, давайте смелее! Звезда уже долго ждет! – Двадцатый на этот раз оказался активнее даже Первого. Вот что значит, желание угодить своей любимой Звезде.

На зов Двадцатого выступили из ряда Первый, Четвертый и Двенадцатый. Они взяли Восьмого за руки и за ноги. Остальные члены Семьи выстроились в ряд за ними. Так началось наше шествие-прощание (какое странное сочетание!). Одиннадцатый шел замыкающим. Видимо, он решил, что настало время взять слово. Звуки ветрового стебля вторили нашему внутреннему состоянию. Ситуация становилась еще более странной и знакомой. Музыка будто давала освобождение. Напряжение внезапно улетучилось. Спасибо, Одиннадцатый!

Не нарушая строя, мерным шагом мы направились в сторону Дома. Туда, где нам предстояло совершить еще одну странную вещь, наверное, это тоже можно назвать обрядом. В любом случае, мы пока понятия не имеем, что мы должны сделать. «Предайте мраку брата своего» – брата уже нет, это просто какое-то холодное тело. И зачем мраку нужно неживое тело? Пока не знаем. Все как-то потихоньку само свершается. Будто все давно продумано за нас, мы лишь движемся в нужном кому-то направлении под влиянием невидимых сил. По крайней мере у остальных это получается великолепно. Я же просто повторяю все за большинством. Или мне лишь хочется так думать?

Впереди уже виднелся вход в Дом. Чернота входа необычно выделялась будто рамкой из бледного сияния. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее было видно, что источником сияния были непонятные надписи вдоль арки, входа в наше святилище. Четкие и ровные символы излучали мягкое постоянное свечение. Сколько себя помню, еще никогда эти символы не излучали свет. Мы направились ко входу и остановились. Раз арка засветилась, значит, в самом Доме тоже произошли изменения. Эта небольшая задержка перед неизвестным, должна была окончательно выбить из нас все надежды и пустить ситуацию на самотек. Нам только это остается делать.

Краем глаза я рассмотрела подсвеченные символы. Благодаря сиянию, они стали четче и можно было заметить некоторую закономерность в их написании. Ряд из символов визуально можно разделить на четыре одинаковых отрезка. Наверное, в них зашифрована какая-то важная информация, раз уж повторяют ее целых четыре раза. Хотелось бы узнать, о чем здесь говорится.