Несчастные «Жигули» Сергеича лежали почти на самом дне, и вид имели весьма жалкий. Сверху было трудно как следует все осмотреть. И я стала осторожно спускаться по склону, цепляясь за ветки молодых березок. Оказавшись рядом с «Жигулями», я принялась их внимательно осматривать. Кто-то, не особо стараясь, видимо облил салон бензином, а затем, поджег. Когда машина загорелась, ее просто столкнули вниз, в надежде, что огонь сделает свое дело. Судя по помятой, будто пожеванной кабине, машина несколько раз перевернулась, а потом снова встала на колеса. По склону карьера кое-где все еще были довольно большие сугробы сероватого снега. Вот, в один из таких сугробов, «Жигули» и угодили. Салон, конечно, весь выгорел дотла, но, до задней части машины огонь так и не добрался.

Замок на багажнике заело, и он никак не желал раскрываться. Не особо мудрствуя, я подобрала довольно увесистый булыжник, и в несколько ударов решила эту проблему. При этом, я мысленно попросила у Сергеича прощенья за то, что так не вежливо обошлась с его ласточкой. Хотя, снявши голову, по волосам не плачут. В багажнике, конечно, все было перевернуто. Инструменты, какие-то тряпки, старая рабочая куртка, все это составляло одну большую кучу. Но, мои старания не были напрасными. В самом дальнем углу валялся черный пластиковый пакет. Я достала его, и осторожно развернула. Увиденное нисколько, почему-то, меня не удивило. В пакете лежала папка с бумагами, и несколько ровных пачек денег в банковской упаковке. А вот вам, и аванс, который получил Сергеич для рабочих. Я довольно хмыкнула. Теперь речи об ограблении быть не может, от слова «совсем».

Прикрыв багажник, положив для надежности сверху тот самый булыжник, который послужил универсальным ключом, и, прихватив пакет с собой, я стала выбираться наверх. Буквально, через десять минут, я стояла рядом с домом Игоря. Видимо, услышав звук подъезжающего автомобиля, он вышел встречать меня на крыльцо. Пока я шла по дорожке к дому, я пыталась лихорадочно сообразить. Он видел с какой стороны я приехала, или можно еще немного повалять дурака? Этот вопрос решился сам собой, когда я увидела его сердитую физиономию. Приняв покаянный вид, я сбавила шаг, и уже на подходах к крыльцу заунывно стала канючить.

– Ну, прости… Не утерпела… Ты же знаешь, пол ночи не спала, все думала, как там, да чего. Ну, вот, с утра и не выдержала… – Старалась я из всех сил выжать из себя слезу.

Со слезой вышла неувязочка. Не хотела она никак выжиматься, и все тут! Я решила это компенсировать выразительным шмыганьем носа. И забормотала что-то наподобие, мол, он, как историк, должен знать, что еще наши предки говорили, что повинную голову меч не сечет. Игорь, видимо, проникся моими стараниями, или его, просто, стало забавлять все это представление. На его лице появилась едва уловимая улыбка. А я про себя с облегчением выдохнула. Фух… На этот раз, обойдемся без особых нравоучений.

Он пропустил меня в дом, помог снять куртку, и усадил за стол, на котором уже стоял завтрак. Каша, гренки с сыром, остатки от вчерашних пирогов, и чашки для чая. Черный пластиковый пакет я не выпускала из рук, и сейчас он лежал на моих коленях. Игорь изредка косился на него, пока бегал, накрывая на стол, но вопросов не задавал. Наконец, он уселся за стол, разлил по чашкам чай, и уставился на меня с вопросом в глазах:

– Ну…? – Только и спросил он.

Мне почему-то стало обидно. Ну, что это, не мог по-человечески спросить, мол, где это тебя с утра пораньше носило, или, например, что ты там раскопала, или что увидела? А он, буркнул свое «ну», и сидит, ждет ответа. Наверное, поэтому, я хмуро посмотрев на него, ответила соответственно:

– Гну…!! – И принялась с повышенным аппетитом метать в рот ложки с кашей.

Мой друг тяжело вздохнул, и с легким покаянием в голосе, попробовал еще раз спросить тоже самое, только, в более любезной форме:

– Рассказывай, болезная, куда тебя опять понесло одну, да в такую пору? – И не дожидаясь от меня ответа, посему как, рот мой был набит кашей почти до отказа, сказал с тяжелым вздохом. – Не иначе, как понеслась смотреть, где машина Сергеича сгорела. Я ведь так и знал! Поэтому с утра тебя караулил, в окно все выглядывал. Только вот, не укараулил.

Отчаянье и горечь в его голосе заставили меня почувствовать себя последним предателем. Будто я стащила последнюю пайку хлеба у голодного ребенка и втихаря схомячила. В общем, почувствовала я себя паршиво. Лучше бы он на меня наорал, что ли. Посмотрев на него виновато, я, еще раз шмыгнув носом, проговорила:

– Ну, ты прав. Я поехала на старый карьер. Ну, прости, не утерпела… – Игорь только усмехнулся. Но взгляд уже потеплел. Выдохнув с облегчением про себя, я уже более уверенно продолжила. – Машину изнутри облили бензином, подожгли и столкнули вниз. Дожидаться, пока она целиком сгорит, ждать, по-видимому, не стали. Я всегда говорила, если взялся делать работу, делай ее хорошо до самого завершения. В итоге, машина несколько раз перевернулась и грохнулась в довольно большой и мокрый сугроб. Изнутри-то она, конечно, выгорела. А вот, до бака и до багажника огонь не дошел. И вот, смотри, что я нашла в багажнике. – С этими словами, я торжественно высыпала содержание пакета на деревянную лавку. – Вот!! Полюбуйся… – Ткнула я пальцем на рассыпавшиеся по лавке пачки денег. Теперь и речи быть не может ни о каком ограблении. Только, у меня один вопрос. Почему Сергеич этот пакет положил в багажник, а не, скажем, на переднее или заднее сидение?

Игорь задумчиво смотрел на содержание пакета, как обычно в подобной ситуации, теребя свою бороду. Потом посмотрел на меня, и медленно проговорил:

– Да, теперь у Степанова голова заболит почти, как у Сергеича. А такая «гладкая» версия получалась. Кто-то узнал о деньгах, Сергеича по башке, машину с деньгами угнали, и ищи ветра в поле. А теперь получается нескладушечка. И вопросов еще больше добавилось. – Потом, как-то уж очень внимательно посмотрев на меня, продолжил. – А, знаешь, Люсь, кажется, ты была права. Чувствуется за всем этим тень кого-то серьезного и большого. А серьезные и большие не интересуются простыми прорабами и их деньгами. В общем, будем думать. А пока, собирайся, поедем к Сергеичу, да и к Степанову надо будет завернуть.

Я, немного поразмышляв, проговорила.

– Мне не хочется отвозить ему деньги. Тогда, мужики еще долго своего аванса не увидят. А, ведь, люди работают. Может, отдадим им деньги, да и документы по котловану им, тоже, для работы нужны. А если это все добрище попадет в милицию, то они и не увидят ни денег, ни документов. Пока дело не доведут до конца, все это будет значится, как «вещественные доказательства».

Игорь с удивлением посмотрел на меня.

– Да, ты знаешь, что Степанов за это с тобой сделает? А, что с ним за это сделают? Если не говорить вообще о твоей находке, тогда, получается, мы следствие по ложному следу пустим.

Он, конечно, был прав. Но, мне очень уж хотелось мужиков порадовать. А то им без денег совсем грустно. Хотя, с другой стороны, никто же не знает, что я эти самые деньги нашла. Версия такова, что Сергеича ограбили. Значит, это проблема Юдина. Вот, пускай он ее и решает. А для меня, то есть для нас (я покосилась на Игоря, который внимательно за мной наблюдал в этот момент), это будет лишний повод с этим самым Юдиным познакомиться. Вроде я, как по старой памяти, пока Сергеич в больнице приду за мужиков похлопотать. Только, надо тогда Семенова предупредить, чтобы находку мою в строжайшем секрете держали. Я еще раз быстренько пробежалась по своей логической цепочке. Показалось, чуток корявенько получилось. Ладно. Посмотрим. Игорь, наблюдавший за мной с повышенным вниманием, спросил:

– Ну, и чего надумала? Вижу же по глазам, что надумала. Давай, рассказывай…

Я ему мило улыбнулась и промяукала:

– Поехали. По дороге все и расскажу. А то, чего зря время терять?

Всю дорогу мы обсуждали с Игорем сложившуюся ситуацию. В конце концов, пришли к единому мнению, что пакет Степанову отдадим, но попросим держать это в строгой тайне. При упоминании мной об этой самой «строгой тайны», Игорь только головой покачал, да тяжело вздохнул. Не отрывая взгляда от дороги, я его с легким раздражением спросила: