Петрович только крякнул, глянув на меня с уважением. Мужики засуетились. Вытаскивать раненого через узкие двери вагончика было довольно проблемно. Но, они справились. Я уже взялась за дверцу машины, когда Петрович решительно стал забираться в салон, рядом с Сергеичем. При этом, сурово пробурчал, то ли обращаясь ко мне, то ли самому себе.
– Дорога не близкая, а за раненым пригляд нужен.
Я отнеслась с полным одобрением к его инициативе. Решение было правильным и весьма своевременным. Я села в машину, и мы поехали обратно по той же грязи. Но, сейчас мы ехали вниз под горку, что, конечно было намного легче. Когда разбитая гусеницами тракторов, и колесами больших грузовых машин дорога закончилась, моя машина, с облегчением, выскочила на грунтовку. Петрович, сидевший сзади, и поддерживающий голову Сергеича на своих коленях, проговорил:
– Поворачивай влево…
Я чуть притормозила, и глянув на него в зеркало заднего вида, с удивлением спросила:
– Почему, влево? На мост дорога направо…
Петрович хмыкнул.
– Говорю, влево, значит влево. Нам по мосту сейчас не проехать. Со вчерашнего дня работы там идут, к ледоходу готовятся.
Спорить я, конечно, не стала. Не та была ситуация, чтобы вступать в дискуссии. Получалось, что в город так быстро, как планировала, нам не попасть. Дорога в объезд, мало того, что была длиннее километров на тридцать, так еще и грунтовая, то есть, засыпанная довольно крупным щебнем. Тут у здорового человека мозги из головы выпрыгнут, не говоря уже о раненом Сергеиче. И я про себя удивилась мудрости тракториста. Одним предложением он, собственно, ответил на несколько моих вопросов, которые я планировала ему задать. Например, сам собой отпадал вопрос, почему они сразу не вызвали машину «Скорой помощи». Потому что, скорая помощь из города в объезд не поедет. С этой стороны реки был другой район. А до «нашего» так сказать, района, было километров сто шестьдесят. И Сергеич вряд ли смог ее дождаться. Во-вторых, мне стало совершенно ясно, что Петрович сел в машину вовсе, не потому что, решил просто прокатиться. На грунтовой дороге его присутствие для Сергея Сергеича было просто жизненно необходимо. У меня остался только один вопрос. И я его задала.
– А вы почему к Игорю Олеговичу не побежали? От вас до него ближе, чем до корабля.
Петрович что-то невнятное пробурчал себе под нос, а потом, чуть громче пояснил.
– Олегович второго дня машину свою на ремонт поставил. У него двигатель снятый стоит.
Я просто молча кивнула. И, почему-то, вспомнила своих мужиков, с которыми работала в тайге. Я не уставала изумляться, и, даже, восхищаться такими людьми. Они жили в самой глубинке Сибири. Да, что там говорить! Не только Сибири. По всем уголкам нашей страны я встречала много таких людей. Основательных, спокойных, уверенно стоящих на своей земле. Было в них во всех что-то общее, делающее похожими один на другого, словно, родных братьев. Когда была помоложе, меня это очень заинтересовало. Как дядя Ваня из-под Рязани, мог так походить по своему характеру на дядю Петю откуда-нибудь из-за Урала? Повзрослев и, походив пешком по земле, я поняла. Они всегда были, есть и будут. Именно про таких людей говорили классики, что они «от сохи», а еще называли их «солью земли». Они живут спокойно, без суеты, без поиска счастья в чужих землях. Они точно знают, зачем пришли в этот мир, и в чем заключается счастье. Они не оторвались от своих корней, они сохранили где-то в глубине себя, порой, даже не осознавая этого, всю генетическую память наших предков. Они никогда не читали Шекспира в подлиннике, или трактатов Ньютона. С ними нельзя было вести утонченных бесед о полотнах Мане или музыке Рахманинова. Но, они всегда видят красоту окружающего их мира, относятся к нему с пониманием и любовью. Именно на таких людях держится весь мир. И, именно благодаря им, нас Господь еще терпит, а не сжег, как Содом и Гоморру. И это внушало определенные надежды на перспективы наших детей и внуков.
Машина прогрохотала по железу моста, мы переехали реку. И все философские рассуждения оставили меня. Пошли населенные пункты. Уже рассвело, и люди спешили на работу. Шли по обочине школьники, шлепая по лужам. Началась асфальтовая дорога. И через несколько километров я стала высматривать впереди поворот, который вел к районной больнице. Мне очень хотелось спросить у Петровича, как там Сергей Сергеич. Но, мне, почему-то, было страшно. Я крутила баранку, внимательно глядя на дорогу.
Наконец мы прибыли на место. Санитары унесли Сергеича. А мы остались ждать в приемном покое, когда его осмотрит врач. Я уже была готова начать грызть от нетерпения собственные ногти, когда к нам вышел сутулый пожилой мужчина в белом халате и такой же шапочке, с уставшими глазами и большими, покрасневшими от постоянных дезинфекций, руками. Мы вскочили и уставились на него в ожидании. Он посмотрел на нас внимательно и сурово спросил:
– Вы что ли его привезли? – мы дружно закивали головами. Он покачал головой. То ли сетуя на несправедливость этого мира, то ли еще по какой другой, неведомой мне причине. – Кто ж его так?
Я сжала зубы. Если он еще задаст мне хоть один вопрос, я точно его стукну. Не было у меня уже никакого терпежу!! Хотелось знать срочно, как там Сергеич. Наверное, на моем лице уж слишком явно проступило это мое желание, потому что, усмехнувшись, он проговорил.
– Да, жив ваш товарищ. По голове его, конечно саданули крепко. Но, череп у него выдержал. Сильная ссадина, сотрясение. Несколько дней ему придется полежать. Но, думаю, что через неделю, он будет, как новенький.
Я с облегчением выдохнула. А доктор, посуровел лицом, и продолжил.
– Но, в милицию я сообщить обязан. Травма явно криминального характера. И еще, сейчас к вам выйдет медсестра, запишите все его данные. Документы какие есть?
Я глупо хлопнула на него глазами.
– Чьи документы? – Не иначе, как недосып и волнение сказались на моей умственной деятельности.
Доктор фыркнул.
– Ваши мне пока без надобности, хотя, свои данные тоже оставьте у медсестры. Для милиции надо будет. А меня интересуют его документы.
Я замотала головой.
– Нет, его документов нету. Но, данные мы все продиктуем, конечно.
Доктор кивнул головой и развернувшись, решительным шагом направился вглубь коридора. Мы остались стоять, как потерянные дети, которых взрослые забыли забрать с праздника. Буквально, через одну минуту к нам выпорхнула молодая девчушка в белом халатике. Деловито оглядела нас и прочирикала:
– Это вы привезли потерпевшего с травмой головы?
Мы отрицать данного факта не стали. Она достала большую толстую тетрадь, и тщательно занесла все данные на Сергея Сергеевича. Потом, перевернув эту тетрадь другой стороной, спросила наши данные. Решив, что одной меня будет вполне достаточно, я продиктовала свой номер телефона, а также, объяснила, как и где меня можно найти. Девчушка кивнула головой. Хвостик из светлых волос задорно дернулся из-под белой косынки, и она так же стремительно убежала, как и появилась. Постояв еще несколько минут, переминаясь с ноги на ногу, мы нерешительно двинулись на выход.
На базу мы явились, когда низкие серые, набрякшие весенней влагой тучи, слегка разошлись, и позволили ярким солнечным лучам коснуться земли, истерзанной холодом уходящей зимы. Петровича я высадила у перекрестка, метрах в ста от их вагончика. А сама прямиком направилась к Игорю, чтобы рассказать о своих утренних «приключениях», а также обсудить произошедшее.
Мой друг встретил меня радостной улыбкой. Но, увидев мою машину, всю заляпанную грязью, а также мой, не очень бодрый вид, слегка нахмурился.
– Что случилось, Люсь?
В обще-то, меня зовут Людмила. И называть себя «Люсей» я позволяла очень немногим. Но, с некоторых пор, Игорь вошел в круг тех самых «немногих», которым это было позволено. Я разулась на крыльце, потому что, тащить в дом всю эту грязь мне не хотелось. Игорь жил один, но уборкой занимался сам. Никаких «помощниц по дому» он не признавал на дух. Говорил, что не представляет, что кто-то чужой будет трогать его книги, бумаги, дорогие сердцу вещички. И когда я время от времени спрашивала его об этом, с усмешкой отвечал, что это «буржуйские замашки». Посмотрев с отвращением на заляпанные грязью джинсы, я непроизвольно поморщилась. Игорь махнул рукой с легким раздражением:
