Неловко улыбнувшись, Чандрагупта тоже обнял друга.

— Прости, что долго не приезжал. Да, я счастлив в Магадхе, а сейчас пришёл, чтобы попросить тебя и Малаякету позаботиться о моей названной маме, ибо сам не могу быть с ней рядом, — Чандрагупта улыбнулся Муре, у которой глаза тоже увлажнились. — Малаякету, ты, конечно, считаешь меня предателем, который отдал ачарью в руки врага и позволил его казнить, но всё куда сложнее, чем ты думаешь. Мне грустно, что ты ещё очень долго будешь думать так, ведь я не могу поведать тебе о зле, причинённом мне учителем. Ты ещё мал, чтобы твои уши могли услышать настолько мерзкую историю. Я не прошу прощать или понимать меня, но я хочу, чтобы махарани Мура могла рассчитывать на тебя как на сына. И на тебя, Стхул, — Чандра похлопал друга по плечу.

— Да разве мы бросим махарани? Конечно же, позаботимся о ней. Но скажи, друг, — Стхул всё ещё цеплялся за руку Чандры, — неужели ты никогда не вернёшься к нам?

— Нет, Стхул, прости. Я останусь с самраджем. Мне не стать царевичем Пиппаливана. Тем более, я всё равно не родной сын махарани.

— Как? — удивился Стхул, до сих пор считавший родство Муры и Чандрагупты непреложной истиной. — Ты разве не её сын?

— Нет, — честно ответила Мура. — Это был план Чанакьи, чтобы привязать нас друг к другу и заставить служить ему. Он нашёл мне нового сына, а ему, — она кивнула на Чандру, — названную мать, которой ему не хватало.

— Какой гнусный человек! — только и смог воскликнуть Стхулбхадра. — Кто бы мог подумать! А я так восхищался его умом…

— Значит, Пиппаливан отныне мой? — снова заговорила Мура. — И самрадж будет продолжать отправлять сюда средства и рабочих, помогая возвращать жизнь на мои земли?

— Всё так, — Чандра перевёл взгляд на сына Пурушоттама. — А Малаякету будет помогать тебе заботиться о родине.

— Но я хочу вернуть свою! — взволнованно закричал подросток. — Придёт день, и я верну Поурав!

— Достойная цель, — спокойно ответил Чандрагупта. — Если тебе удастся собрать армию союзников, ты вполне способен на это, когда окрепнешь духом и повзрослеешь.

— Но Магадха не станет союзником Пиппаливана в войне за Поурав? — враждебно глядя на Чандрагупту, спросил Малаякету.

— Сегодня — нет. Но что случится завтра, никому неведомо, — уклончиво ответил тот.

Резко развернувшись, Малаякету вышел, даже не попрощавшись с Чандрагуптой.

— Не сердись, — Мура приблизилась к названному сыну и положила руку ему на плечо. — Он бы понял тебя, если бы ему было возможно рассказать всё до мелочей, что ты пережил. Он просто не понимает, что творится в твоей душе. Но и его я могу понять! Он узнал правду о своём рождении и теперь жаждет мести за смерть родителей, а ты — тот, кто мог бы помочь свершить месть, но вместо этого бездействуешь.

— Месть обычно ничем хорошим не заканчивается, — продолжая глядеть вслед Малаякету, промолвил Чандрагупта. — Расскажи ему, когда он станет старше. Он не должен повторять чужие ошибки!

— Но и бороться я ему запретить не могу. Ведь Поурав — его родина, как моя родина — Пиппаливан.

— Постарайся вырастить из него достойного махараджа. У тебя получится, — и, обняв Муру, Чандрагупта покинул наполовину восстановленную крепость.

С того момента, как случился этот разговор, прошло семь лет.

Малаякету вырос и стал махараджем Пиппаливана, но не оставил мыслей о захвате Поурава, для чего периодически пытался заключить военный союз то с Аванти, то с Ассакой, но, к сожалению, безуспешно.

Дурдхара категорически отказалась выходить замуж за кого-либо из царевичей, заявив брату, что уже нашла своё счастье с Амбхикой, умелой воительницей и верной подругой. Дхана Нанд даже не пытался переубедить сестру, с одной стороны, зная о её упрямстве, а с другой — отлично понимая, что выбор сердца подчас бывает непредсказуемым.

Амбхирадж женился снова, и у него родились близнецы. Через год после рождения детей махарадж тайком от жены показал мальчиков Ишвару Прасаду, и лекарь сообщил ему, что вихри у обоих сыновей закручены куда положено, так что превращать их в дэви спустя восемнадцать лет не потребуется. Только после этих слов Амбхирадж вздохнул с облегчением и смог спокойно спать.

Царевич Панду так часто по заданию Дхана Нанда ездил в Пиппаливан по вопросам перестройки крепости, что вскоре сделал предложение махарани Муре и женился на ней. Теперь он — счастливый отец двух чудесных дочерей.

Дхана Нанд и Чандрагупта, обретя друг друга, больше не разлучались. Став генералом армии Магадхи, Чандрагупта во всех военных походах и в путешествиях, совершаемых ради удовольствия, сопровождал своего возлюбленного. Аматья Ракшас со временем привык к такому положению вещей и стал относиться к Чандрагупте, как прежде к Бхадрасалу. Правда, такая счастливая перемена случилась с ним довольно не скоро.

Самрадж простил Селевка и пообещал ему, что никогда отныне не станет поминать прошлое. В Чандрагупте желание отмщения тоже постепенно угасло. Он, как и Дхана Нанд, предпочитал теперь двигаться дальше и не оглядываться назад.

Когда же встал вопрос о рождении наследника Магадхи, и Чандрагупта, решившись, предложил посетить хижину Ишвара Прасада, чтобы отшельник повторил с ним то же, что и с Амбхикумаром, Дхана Нанд такому его решению отчаянно воспротивился.

— Нет, прие! Я привык, что ты ездишь со мной усмирять непокорных союзников и сражаешься бок о бок, но никогда не смогу привыкнуть, если ты станешь матерью моих детей. Нет, хороший мой, только не в этой жизни и не в этом мире. К тому же отец из меня получится сомнительный. Однако есть отличный выход…

Император Магадхи слов на ветер не бросал. Выход был найден почти мгновенно.

Будущим наследником престола Магадхи объявили годовалого племянника Дхана Нанда, рождённого супругой царевича Кайварты по имени Минчжу, которую тот, желая удивить братьев, привёз пару лет назад из далёкой страны Чжунго.

17.05.2021г.

====== Часть 28. Бонусный эпизод. I) После второго посещения хижины Ишвара (Дхана Нанд/Чандрагупта) ======

— Я так жалею о каждом злом слове, сказанном тебе. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы поступил иначе. Всё внутри переворачивается, когда вспоминаю: я оскорблял тебя последними словами, унижал, гнал прочь. Столько всего наговорил несправедливого! — Дхана Нанд умолк, крепче прижимая к себе обнажённого Чандрагупту. Откинув перепутанные пряди его волос, он прикоснулся к шее юноши за ухом, лаская смуглую кожу губами. — Пять лет потеряно, пять долгих лет… Ничего этого могло не случиться, если бы я выслушал тебя, умерив ревность и гнев. Как мне загладить свою вину?

Повернувшись лицом к императору, Чандрагупта поймал его руку и переплёл с ним пальцы. Самые желанные губы были сейчас так близко, и Дхана Нанду нестерпимо хотелось прикоснуться к ним, но прежде он хотел ещё раз услышать, что давняя боль отпустила Чандрагупту, и нет в его душе ни одного уголка, заполненного тьмой.

— Не кори себя, Дхана. Как ты мог поступить иначе? Представляю, что творилось с тобой, когда ты увидел меня с Селевком! Мне не следовало оставаться с ним наедине. Или, прежде чем идти, я должен был сказать тебе, что он предлагает мне выпить вина. Ты точно отговорил бы меня и не пустил к нему. Я поступил неразумно и пожал горькие плоды.

— Пять лет войны — слишком большая расплата, и основная вина всё-таки на мне, — глаза с уникальным серебристо-зелёным отливом печально смотрели на Чандрагупту, пока большой палец Дхана Нанда тихо поглаживал висок и щёку юноши. — Что юный и неискушённый парень мог знать о чужих грязных интригах? А я, взрослый мужчина, проживший три десятка лет, мог и догадаться: Селевк просто так не станет соблазнять в моём собственном дворце того, кто мне более всех дорог. Селевк — не подросток, у которого взыграла кровь. Если он так поступил, значит, преследовал собственную цель… Да и письмо. Теперь мне очевидно: ты никому не стал бы такого писать, даже если бы потерял голову от любви. Это не в твоём характере, прие.