У Бхадрасала глаза полезли на лоб, а Ракшас громко расхохотался, не сдержавшись.

— Чандрагупта поклоняется царской статуе?! — переспросил Бхадрасал.

— Ага!

— Как долго ты за ним следил?

— Да уж довольно долго, — мальчишка почесал одну босую ногу об другую и смешно сморщил нос, словно собираясь чихнуть. — Я стоял в сторонке, к стене дворца прилепившись, чтоб меня не видно было, как вы приказали, а он всё молился и молился. Мантры читал, лепестками статую осыпал, куркумой ей стопы обмазал раз сто… По-моему, свихнулся Чандрагупта, мой господин, — сделал смелый вывод юный шпион. — Ну, я устал стоять и ушёл. Не всю же ночь там торчать? А Чандрагупта явно до утра расположился. Чапати из узелка достал, жевать начал… Но даже продолжая жевать, пел: «Ом Дхана Нанда Джая». И как не подавился? Мне вот мама всегда говорит: «За едой не поют и не разговаривают, а то подавиться можно!» А он не давится. Наверное, в него бхуты вселились, это бывает.

— Хм, — Бхадрасал задумчиво расчесал пятернёй бороду, глядя на икающего Ракшаса, утиравшего накидкой слёзы, выступившие в уголках глаз, — какое странное поведение… Ну я всё равно схожу, посмотрю. Вдруг лекаря пора позвать? Может, его дела и правда плохи?

— Мой господин, не прикажите казнить!!! — взвыл вдруг мальчишка, падая на колени и утыкаясь лбом в пол.

— Что такое?! — удивлённо вытаращился Бхадрасал, а Ракшас напряжённо покосился на подростка.

— Я не смею советовать вам, что делать, но я на обратном пути случайно узнал о чём-то посерьёзнее, чем сумасшествие Чандрагупты.

Бхадрасал собрался грубо схватить мальчишку за верхнюю накидку, но сдержался.

— Быстро докладывай!

— Самраджа нет в покоях. Охрана беспокоится. Наш Величайший ушёл куда-то на ночь глядя, никому не сказав куда и запретив себя сопровождать! Но и это не самое плохое. Один из личных телохранителей царя ещё хуже спятил. Узнав об отсутствии самраджа, поклялся именем Индрадэва, что до утра в одиночку одолеет разбойников, засевших в лесу неподалёку от столицы. Величайший, говорят, планировал выдвинуться и напасть на тех дасью завтра, а этому безумцу приспичило сегодня. Друзья пытались безумного удержать, но он всех раскидал, кому-то глаз подбил, кому-то зуб вышиб, увёл чужого коня, потому что его собственную лошадь от него спрятали, и на том чужом жеребце уехал. Я слышал, как другие воины сокрушались, говоря, что этот сумасшедший теперь и себя угробит, и дасью спугнёт, и планы самраджа пойдут прахом. Не велите казнить за плохие новости, господин!!! — снова отчаянно завыл мальчишка.

— Та-ак, — злобно протянул Бхадрасал, внутренне закипая. — Я немедленно беру с собой нескольких царских воинов и еду убивать дасью и этого ненормального!

— Погоди, — остановил его Ракшас, затем повернулся к шпиону Бхадрасала. — Как звали того сумасшедшего?

— Ишвар, господин, — не поднимая головы, отозвался мальчишка. — Друзья сказали, он уже несколько дней не в себе. Так и ищет случая умереть. То сжечь себя пытался, то в нору змеи руку совал, то с водопада прыгал… Чудом спасли. Теперь он надумал сражаться, чтобы умереть как кшатрий!

Не дослушав, Ракшас рванул к дверям. Остановившись, ненадолго оглянулся:

— Вызывай лекаря к спятившему Чандрагупте, — сказал он, обращаясь к Бхадрасалу, — а я еду догонять Ишвара!

— Погоди, — растерялся Бхадрасал, — как вы справитесь в одиночку и с дасью, и с безумным кшатрием? Вам помощь нужна.

— Некогда звать помощь, мне этого идиота скорее догнать надо, пока он не угробил себя и мою лошадь!

— Вашу?!

— Нутром чую, что мою.

— А если не вашу?

— Всё равно надо спасать глупца!

— Но вы недавно говорили, что вам нет до него дела, — удивился Бхадрасал.

— Ещё одно твоё слово… — лицо аматьи побагровело, и он наставил палец на генерала, однако, не договорив, просто исчез в дверном проёме.

Бхадрасал ошарашенно посмотрел аматье вслед и только покачал головой.

— Да поможет ему Триада, — пробормотал он себе под нос. — Кыш отсюда! — прикрикнул генерал на своего шпиона, и мальчишка быстро сгинул за той же занавеской, из-за которой чуть ранее появился в покоях господина.

Проводив паренька глазами, Бхадрасал крякнул и усмехнулся:

— Пойду-ка гляну, как паршивец молится. Да и молится ли? — и главнокомандующий магадхской армии, укутавшись до пояса в тёмно-синюю ткань, стал спускаться по потайной лестнице во двор.

— Ом Дхана Нанда Джая… — оборвав мантру на полуслове, Чандрагупта улыбнулся, продолжая любоваться пламенем лампады. — Ушёл, — новая улыбка озарила лицо хитрого юноши. — Ступай-ступай, малец, — прошептал он одними губами, — докладывай своему господину, чем я занят. В молитве нет вовсе ничего предосудительного.

Дождавшись, пока все шорохи стихнут, Чандрагупта медленно встал и обогнул статую с другой стороны. Он весь трепетал в предвкушении и в то же время опасался, что о нём позабыли и придётся уйти не солоно хлебавши. Сердце билось, то почти замирая, то принимаясь бухать, как падаяни таппу*.

«Он уже здесь? Как понять, где он, если ничего не видно?»

Чандра не успел додумать. Опаляющим жаром окатило с головы до пят, когда крепкие руки обхватили его поперёк туловища и такой желанный, прекрасный голос горячо зашептал в самое ухо, заставляя колени ослабеть:

— Вернулся, осквернитель? Не терпелось снова встретиться? Так давай познакомимся поближе, — бесстыжая рука скользнула меж бёдер юноши, огладив его заметно отвердевшее естество. — О… Вижу, ты очень рад мне!

— Что вы делаете? — тихо простонал Чандра, пытаясь высвободиться. — Не трогайте, господин.

— Почему бы и не тронуть? — соблазнительно рассмеялся над ухом коварный «охранник». — Ты пришёл во второй раз, и твой лингам, как вижу, приветствует меня, хоть твой лживый язык смеет утверждать обратное! Нет, мои руки решительно не могут остановиться, раз есть один бодрый малый, который уже проснулся и почивать не собирается, — Чандра ощутил, как сжатая ладонь начала совершать те самые движения, которые некогда совершал и он сам, прячась здесь. Однако от руки Дхана Нанда запретные ласки были стократ приятнее.

— Господин… Пощадите… — извиваясь в руках «охранника», рвано выдыхал Чандрагупта, чувствуя, что долго не выдержит. Наслаждение накатывало сильными, благословенными волнами, всё неотвратимее подводя его к заветному пику, сорваться с которого вниз — чистое блаженство.

— Кажется, в самом деле стоит придержать колесницу страсти, — с коротким смешком промолвил «охранник», не выпуская свою жертву из крепкого захвата, но замедляя движения. — А то, пожалуй, столь скорый финал разочарует меня. Я собираюсь играть с тобой достаточно долго, прежде чем ты выплеснешься на прекрасного идола, которому так трогательно молился, читая мантры с именем самраджа!

— Вы… Вы слышали? — пролепетал Чандрагупта. Опьянение страсти смешивалось со стыдом и смущением, у юноши кружилась голова.

— Конечно. Я же не глухой.

Неожиданно его мочку уха жарко вылизали, с придыханием прихватив зубами, и от этого укуса желание вспыхнуло, как факел в ночи, доводя Чандру до неистового нетерпения. Гортанный стон смешался с нетерпеливым рычанием, рвущимся изнутри.

Пока он приходил в себя, пытаясь справиться с пронзающей страстью, с него грубо сдёрнули пояс и дхоти, а следом, немного помедлив, и верхнюю накидку. Прохладный ночной воздух слегка охладил разгорячённое тело, но руки хитрого «охранника» не дали возбуждению пройти. Чандра ощутил, как его ягодицы сжали изо всех сил, немного отпустили, потом снова сжали — почти до боли. Притянув парня к себе, «охранник» потёрся о него, заставив почувствовать собственное возбуждение. Кровь прилила к паху юноши так стремительно, что семя едва не излилось, но его лингам тут же умело перехватили, заставляя возбуждение схлынуть.

— Так-то лучше, — услышал Чандра сзади. — Даже не вздумай закончить без моего разрешения, я очень рассержусь. Ты же постараешься не разочаровать меня?