Однако вместо обещанного удара прерывистое дыхание коснулось его лба, век, правой щеки. Кто-то прикасался к лицу мальчишки с необыкновенной нежностью, отогревая каждый участок кожи тёплыми губами.

«Иллюзия, вне всякого сомнения, — думал Тсубаса. — Стоит открыть глаза, и никого рядом не окажется. Но это так приятно. Подожду просыпаться».

Долго он не вытерпел. Вполне объяснимое желание подглядеть хоть одним глазком за происходящим робко толкнулось в груди подростка. Тсубаса тихо пошевелился, осознав вдруг, какими тяжёлыми стали смёрзшиеся ото льда ресницы. Наконец, его глаза открылись, и он увидел, что по-прежнему лежит на краю обрыва, ведущего в никуда.

— Поднимайся! — тряс его за плечи и хлопал по щекам склонившийся над ним Рэй. — Вставай, ты, отмороженный агент Интерпола! Разве можно так людей пугать?!

«Ясно. Поцелуи были иллюзией. Остальное под вопросом», — мысленно рассудил Тсубаса, подавляя готовый вырваться горький вздох.

— Рэй, это ты? — спросил он вслух, чувствуя невероятную слабость во всем теле.

— А то! Наконец, я тебя нашёл! — с облегчением выдохнул его приятель.

Нехорошее ощущение дежа-вю мурашками поползло по коже Тсубасы.

— Как Син? С ней порядок? — холодея от страха, выпалил он, понимая, что их обоюдные реплики начинают пугающе повторяться.

— Конечно. Она в преддверии. Син помогла мне создать эту дорогу. Теперь я тоже чуточку маг, — ответил Рэй, словно по написанному сценарию.

Тсубаса отшатнулся.

— Уходи, — глухо произнёс он, отодвигаясь от друга. — Уходи во имя всего святого!

— С чего это ты меня прогоняешь?! — опешил Рэй.

— Не хочу слышать, что ты ещё собираешься сказать… Я всё и так знаю.

— Интересно послушать, что ты знаешь? — усевшись на пятки, Рэй скрестил руки на груди и с искренним любопытством уставился на приятеля.

— Ради Бога, не заставляй повторять, — отвернулся в сторону Тсубаса. — Если теперь ты собираешься вечно возвращаться сюда и мучить меня, лучше уходи!

— Ничего не понимаю, — развёл руками Рэй. — Какие призраки тебя посещали, пока меня рядом не было?

Повисла недолгая пауза, в течение которой мальчишки непонимающе уставились друг на друга.

— Рэй, это точно ты? — прервал молчание Тсубаса с какой-то новой интонацией, похожей на робкую надежду.

— Да я это, я! — нетерпеливо повторил Рэй. — Сколько можно об одном и том же?

— Просто… Тут мимо проходил парень, как две капли воды похожий на тебя, но, — Тсубаса судорожно сглотнул и передумал договаривать фразу, поспешно добавив. — Видимо, это был другой ты.

— Это вообще был не я, — поправил его Рэй, вставая на ноги и отряхиваясь от налипшего снега. — Мы оба сейчас находимся в Мире Грёз и Сновидений, поэтому ничего удивительного, что ты спал, и тебе снилась разная ерунда. Сейчас нам надо подумать, как вернуться назад в преддверие. Дорога, созданная мной и Син, пропала, поэтому надо быстро искать другой выход, иначе мы оба завязнем в кошмарах!

— А кошмары очень реальные, — пожаловался другу Тсубаса. — Практически неотличимы от настоящей жизни. Я вот, например, до сих пор не уверен, что ты — не очередная моя иллюзия.

— Если я тебя ущипну или ударю, — хмыкнул Рэй, — ты всё равно не поверишь, ибо и во сне можно чувствовать боль. Син подкинула одну идею, как выбраться…

— Какую?

— Видишь ли, Мир Сновидений реализует наши глубинные страхи, а если наглухо провалиться в него, то все эти призрачные вещи станут твоей настоящей жизнью здесь. Мы оба можем уснуть в любую минуту, и чтобы этого не случилось, нам надо успеть уничтожить то, чем иллюзорный мир удерживает нас, — Рэй глубоко вдохнул и скороговоркой выпалил, чтобы отрезать самому себе пути к отступлению. — С недавних пор у меня появилась тайна, которую я боюсь выдать, потому что не знаю, как ты отреагируешь. Я продолжаю опасаться твоей реакции даже сейчас, но если не покончить с этим, то мы навсегда завязнем в мире наших замёрзших сердец. Это неправильно, Тсубаса.

— О… чём ты? — заволновался парнишка, вцепляясь в ледяной покров у себя за спиной.

Снег вдруг показался ему необыкновенно горячим, почти обжигающим.

— Скажи честно, есть ли и у тебя на сердце нечто, что ты таишь исключительно из страха? — спросил Рэй.

Тсубаса медленно поднялся на ноги, выпрямился в полный рост, игнорируя боль в спине. Затем спокойно посмотрел в лицо друга и ответил:

— Да.

— Боже, — тихо прошептал Рэй, кладя обе руки ему на плечи и всматриваясь в дорогие черты. — Неужели твоя тайна страшнее смерти и Пустоты настолько, что ты боишься сказать и теперь?

— Страшнее, — Тсубаса отвёл взгляд, — потому что сейчас я могу, по крайней мере, общаться с тобой, а эта тайна способна навсегда лишить меня твоего присутствия рядом. Вдруг я за одну минуту превращусь для тебя в пустое место, о котором ты никогда больше не вспомнишь?

— Какая чепуха, — Рэй поднял руку вверх и провёл ею по щеке Тсубасы, очертив с невероятной нежностью овал его лица.

Рука мальчишки неуверенно замерла у подбородка друга, словно раздумывая, куда двинуться дальше. Тсубаса наблюдал за действиями Рэя широко распахнутыми глазами. Всё ещё до конца не веря в реальность происходящего, он поднял ладонь и коснулся гибких, длинных пальцев, ласкавших его кожу.

Несколько мгновений ребята неотрывно смотрели один на другого, а потом, ни слова не говоря, Тсубаса запрокинул голову и закрыл глаза. Этого было достаточно. Рэй склонился над ним, осторожно накрыв его губы своими.

Мир зазвенел и покрылся трещинами, как гигантская хрустальная чаша, по которой чересчур сильно ударили серебряной ложкой. Весь горный массив, льды и снега осыпались, будто детали карточного домика, исчезнув в пустоте.

Двое подростков, тесно вжавшись друг в друга, стояли среди песчаных дюн, и их взлохмаченными, отросшими за прошедшие недели волосами играл ветер. Золотисто-каштановые пряди смешались с иссиня-черными. Губы Тсубасы казались на удивление мягкими и послушными.

«Совершенно не умеет целоваться, — невольно улыбнулся про себя Рэй, — но он не оттолкнул меня. А это и есть самый главный ответ».

— Я чуть не умер, когда спустился с дороги и увидел тебя на снегу, — признался Рэй, оторвавшись от губ друга. — Ты выглядел, будто, — мальчишка судорожно сглотнул, — уснул навеки и никогда не проснёшься. Я прикасался к тебе снова и снова, но ничего не помогало! Это было так невыразимо жутко!

Тсубаса вжался подбородком в плечо любимого, крепко обняв его обеими руками.

— А я думал, если расскажу тебе правду, ты сбежишь. Один или вместе с Син, не имеет значения, но в любом случае я потерял бы тебя навсегда.

— Дурачок, — прошептал ему на ухо Рэй. — Знаешь, как я с ума сходил с некоторых пор, обнаружив, что за моим влечением к принцессе скрывается нечто совершенно другое? И, самое главное, оно там пряталось ещё с той жизни, просто я умудрялся не давать чувствам выхода столько времени, обманывая себя. А Син меня вычислила в два счёта!

— И меня, — облегчённо прыснул со смеху Тсубаса, потираясь щекой о щёку Рэя.

— Мы оба идиоты, — сделал вывод Рэй, но в голосе его не слышалось ни грусти, ни сожаления. — Столько времени мучить один другого!

— Угу, — кивнул Тсубаса, зарываясь лицом в рубашку Рэя. — Я не хочу больше терять тебя. Никогда.

— А я-то, придурок, собирался стать твоим братом! — рассмеялся вдруг Рэй, вытирая рукавом выступившие слёзы. — Вот ужас бы получился!

— Совсем скверно, — согласился Тсубаса, откровенно наслаждаясь их близостью.

— Родители, застукав нас как-нибудь вместе, закололи бы обоих одной катаной!

— Скорее, мы всю жизнь продолжали бы прятать наши чувства и страдать.

— Значит, хорошо, что мы смогли разобраться во всем именно сейчас.

— Ты оказался смелее, — вздохнул Тсубаса.

— Нет. Просто ты вообще о моих чувствах не догадывался, а я по намёкам Син, да ещё после того разговора, когда ты испугался, что принцесса раскроет твою тайну, начал немного надеяться… Словом, я надеялся, что ты тоже думаешь обо мне не только, как о друге. В конечном итоге, даже если б ты отверг меня, мне бы грех было жаловаться. А нечего быть таким извращенцем: вначале убить человека, а потом понять, что без него тебе свет не мил. Наверное, будучи Кирой, я желал твоей смерти ещё и по этой причине. Мне нельзя было допускать в себе никакой жалости, никакого сострадания. А ты будил мою лучшую часть. Вся тьма моей души взбунтовалась против тебя и пожелала тебе смерти. Зарождающееся чувство разъедало меня изнутри, разбивало надвое, лишало уверенности в том, что я поступаю правильно, потому Кира так сильно желал уничтожить тебя. Но, в конце концов, ты победил его.