Рэй посмотрел на них ближе. Внезапно он узнал эти длинные, небрежно остриженные пряди…
Мальчишка подскочил на песке и минут пять не мог унять бешено стучащее сердце. Какого чёрта ему приснился такой сон? Да, вчера он позволил себе поцеловать Син, однако сейчас ему привиделось нечто совершенно иного рода!
Будто ему снова семнадцать, он находится в одной из просторных комнат небоскрёба, построенного по проекту Вэмми, и с ним на паркетном полу, застеленном лишь алым шёлковым покрывалом, в лучах заходящего солнца…
Блин, стыдно признаваться! И, вот позор, несмотря на то, что они сейчас в преддверии, его тело реагирует абсолютно так же, как в обычном мире.
Лучше попытаться забыть. Да ладно, он просто перенапрягся! Мозг человека такая непредсказуемая штука, собирает все события дня и беспорядочно их перетасовывает.
Простая нелепая комбинация дневных впечатлений. Вдох-выдох. Успокоились. Можно будить остальных.
Но сегодня до вечера ему будет трудно смотреть Тсубасе в глаза, ибо уж этому отрешённому от всех мирских забот «кренделю», погружённому в свои логичные рассуждения, подобные сны не снятся. И лучше ему не подозревать, что такое снится Рэю. А то вообще шарахаться начнет, а это не дело. Они вроде как дружить собирались.
При мысли о дружбе что-то неприятно заныло в груди у Рэя, будто в едва начавшем возникать доверии между ними появилась некая трещинка или изъян, который ему придется скрывать. И всё из-за какого-то дурацкого сна!
«Не буду переживать, не буду!» — уговаривал себя Рэй, однако тоскливая тревога вцеплялась острыми когтями в самое сердце, намереваясь обосноваться в нем прочно и надолго.
Весь день Рэй был крайне задумчив. Он ни на чём не мог сосредоточиться, даже на любимой игре в теннис, постоянно возвращаясь мыслями к тому, что беспокоило его.
А ночью, как результат напряжённых дневных размышлений, мальчишку ждал новый сон, ещё более отчётливый.
Теперь Рэй с самого начала видел лицо того, кто целовал его, и он охотно отвечал на поцелуи. Там, в благословенно-расслабляющей глубине сновидения, Рэя даже мысль не посещала о том, что происходящее с ним — неправильно. Он с наслаждением перебирал спутанные пряди на голове Тсубасы, слушал его дыхание, с удовольствием изучал каждый изгиб изящного тела с белоснежной кожей, тонул в тёмно-серых глазах, которые вдруг перестали казаться безразличными и пустыми. В их глубине затеплилась лукавая улыбка и искренняя нежность, которой Рэй прежде ни в чьих глазах не замечал, а ведь все было рядом, так близко. Так почему он не хотел видеть раньше? И Рэй отчаянно цеплялся за плечи того, кто все еще называл его «Лайтом-кун», но имена не имели значения. Он терял над собой контроль, позволяя сводить себя с ума. И охотно, горячо отвечал на ласки друга. Это было именно то, чего ему не хватало. И тогда, после дождя, и потом, и всегда. Они должны были с самого начала открыть сердца один другому. И не случилось бы ничего: не погиб Ватари, не сгорел трейлер с Киёми, не произошла та мерзкая сцена в Дайкоку, о которой до сих пор нельзя вспоминать без содрогания! И отец был бы жив! Неужели так мало ему надо, покорителю и создателю нового мира? Всего лишь понять, что его любит один-единственный человек… Человек, который его душе всегда был близок и дорог, только Рэй не понял, не оценил этого вовремя, заперев собственные чувства глубоко внутри.
— Ты не хочешь играть? — прервала его размышления Син, когда Рэй в очередной раз, вместо того, чтобы отбивать подачу, просто опустил ракетку и с отсутствующим видом встал посреди теннисного корта.
— Извини.
— Если надоело, так и скажи.
— Не надоело… Просто…
— Просто – что?
— Создай озеро какое-нибудь. Хочу искупаться.
— Как скажешь, мой храбрый рыцарь!
Ей совершенно ничего не стоило создавать иллюзии, и когда Син делала это, она не использовала голос. Однако в этот раз Рэй заметил, что она начала петь, и за ее рукой потянулась знакомая блестящая нить.
— Зачем… — начал было мальчик, но вовремя остановился, поняв, что Син сейчас мешать нельзя.
Девочка сосредоточилась на сложном процессе созидания чего-то. На сей раз контур магического преобразования был слишком запутан. Рэй и Тсубаса молча наблюдали за действиями принцессы. Ее лицо покрыла испарина и смертельная бледность. Син едва заметно покачнулась, Рэй рванулся, чтобы поддержать ее, но девочка вдруг наклонилась вперёд, упираясь ладонями в землю, и резко оборвала пение.
Почва в нескольких метрах впереди дрогнула и стала проседать. Прямо на глазах мальчишек в песках образовался котлован. Его дно быстро заполнилось бледно-золотистой смесью, мгновенно застывшей в твёрдую плиту, после чего в яму из ниоткуда хлынула прозрачная вода.
— Всё, — выдохнула Син устало. — Купайтесь, сколько влезет, — и в изнеможении улеглась у кромки водоёма.
— Эй, — Рэй склонился над девочкой и погладил ее волосы, — устала? Зачем ты создала настоящий бассейн? Нам бы вполне хватило иллюзорного. И потом: вода всё равно скоро испарится в этой гиблой пустыне.
— Ничего, — Син улыбнулась кончиками губ, — пусть. Вы уже месяц довольствуетесь жалкими пригоршнями воды, которые я материализую. Надо вам хоть иногда по-человечески окунуться. Преддверие или не преддверие, но мыться иногда, я полагаю, все-таки надо. Не волнуйтесь, я отвернусь. А лучше вообще уйду подальше, чтобы вас не смущать.
Рэю очень хотелось поплавать, и он был благодарен Син за её щедрый подарок, но его крайне беспокоило состояние девочки после сложной материализации. Сколько энергии она потратила? Рэй отлично помнил, как едва не умер после игры с Миком. Наверное, для магов волшебная сила — все равно, что кровь для людей, и терять ее не следует. Син может заболеть, или не дай Бог, с ней случится что-нибудь похуже. Однако принцесса просто отвела в сторону его руку, успокаивающе гладившую ее по голове, и сказала:
— Не беспокойся. Я скоро вернусь. Воду можете взбаламутить, как вам нравится, я для себя позже создам отдельный водоём, — после чего поднялась и не спеша отправилась в сторону песчаных замков.
Когда она скрылась в руинах, Рэй вздохнул и начал скидывать одежду. Он подумал о том, что неплохо бы воспользоваться удобным случаем и постирать рубашку и брюки по-настоящему, а не как раньше — полить себя сверху водой. Сбросив изрядно поношенные одеяния, Рэй собрался прыгать в воду, как вдруг его взгляд задержался на фигуре Тсубасы, сидящего на корточках над бассейном.
Удивлённо хмыкнув, Рэй приблизился к товарищу и шутливо спросил:
— Не хочешь ополоснуться? Или собираешься копить на себе вековую пыль, как синигами?
— Я плавать не умею, — бесстрастно отозвался Тсубаса, продолжая смотреть мимо Рэя.
— Да ладно! Ты прекрасно купался раньше, когда Син создавала для нас иллюзорные озёра.
— Вот именно — иллюзорные. Нам казалось, что мы плаваем, а на самом деле просто гуляли по песку. А тут вода вполне реальная. И здесь глубоко.
— Ну, ты даёшь! — рассмеялся Рэй. — Неужели отважный агент L не умеет плавать?
Тсубаса угрюмо промолчал, засунув палец в рот.
— Тогда самое время учиться, — сделал вывод Рэй. — Раздевайся — и марш в воду! Я тебя мигом научу!
Взъерошенная голова медленно повернулась, и два округлившихся глаза, не мигая, уставились на Рэя.
— Ты будешь моим инструктором по плаванию?
— А что ещё остаётся? Я сказал, не трать время на пустые разговоры. Давай, скидывай свою амуницию, я её позже постираю, и марш в воду!
Ошалев от такого напора, Тсубаса без возражений разделся и, съёжившись, встал на краю бассейна, обхватив себя руками за плечи.
— Чего сжался? Замёрз? — шутливо подначил его Рэй. — Не притворяйся, здесь тепло, как в тропиках. Нечего горбиться. Или, — вдруг тон его голоса стал обеспокоенным, — у тебя спина болит?
— Она у меня постоянно болит, — вдруг признался Тсубаса и после короткой паузы продолжил с неожиданной откровенностью. — Я попал под обломки здания в возрасте одиннадцати месяцев. Никто не знает толком, возможно, именно во время того землетрясения я и потерял родителей. Возле меня нашли ещё несколько тел взрослых мужчин и женщин, но их не опознали. В разрушившемся доме, как позже выяснилось, жили беженцы, незарегистрированные иммигранты. От того происшествия у меня осталось на память заметное смещение позвонков, и с годами это стало усугубляться, как видишь. После непродолжительного лечения меня отправили в церковно-приходской приют под Нагано. Я помню лишь две вещи: как с тех пор боялся даже слабых землетрясений, и как невыносимо скучно было играть с другими детьми. Мне куда больше нравилось решать математические задачи. Чем сложнее, тем лучше. Наверное, я казался воспитателям странным ребенком. Спустя несколько лет кто-то рассказал обо мне Квиллшу Вэмми, европейскому миллиардеру, разыскивавшему по всему миру одарённых детей. Он приехал в приют, некоторое время пообщался со мной, а потом решил забрать с собой в Европу. Собственно, моя настоящая жизнь началась в его школе. Он назвал меня Элом Лоулайт, официально усыновив меня, — рассказывая это, Тсубаса немного выпрямился, насколько ему позволял повреждённый позвоночник.
