– Так что, ты поможешь мне или у тебя другие дела? Как у вас вообще тут все устроено, кто за что отвечает? Если музыка мешает, я…

– Я пойду в читальный зал, начну там. Музыку можешь оставить.

Надев наушники, он прошел мимо девушки и скрылся за ближайшим стеллажом. Может, действительно уйти в другой абонемент и запереться там?

«Тебе должно быть стыдно, ты огорчил девушку».

– Да плевать, – пробурчал Юшин, ставя сумку на ближайший стол. – Она меня тоже огорчила.

– Ты что-то сказал? – послышался голос Наташи. Сделав вид, что не слышит, Юшин потянулся и провел рукой по книгам. Кулон завертелся и глухо стукнул по корешкам.

В библиотеке института он работал второй год. Приехав в Москву в восемнадцать лет, Юшин быстро научился самостоятельности. Истратив за несколько дней деньги на месяц, он неделю питался одним «Дошираком» и начал искать работу. Тетя, предоставившая племяннику квартиру на время учебы, прислала телефон заведующей библиотекой. После собеседования Юшина приняли на полставки. И хотя совмещать обучение в архитектурном институте и небольшую, но работу было сложно, он неплохо справлялся. Отсутствие друзей и связанные с ними отвлекающие мероприятия давали немало свободного времени.

В библиотеке ему нравилось. Разумеется, к серьезным обязанностям его не допускали: чаще всего парень выдавал книги младшим курсам или раскладывал новые поступления. Первое время общаться с людьми постоянно (первый курс шел непрерывным потоком) было сложно, но постепенно он привык. Мало кто из вчерашних школьников обращал на него внимание: среди поступивших были люди с выбритыми висками и затылками, с волосами всех оттенков, с тоннелями в ушах и татуировками на шеях. Беловолосый парень не вызывал никакого удивления, и в глубине души Юшин был благодарен, что живет в двадцать первом веке, а не в десятом.

Работа продвигалась неплохо: вытащить книгу с полки, протереть ее влажной, потом сухой тряпкой, поставить обратно, иногда поменять местами. Сделав «Nightwish» громче, Юшин погрузился в музыку и мысли. Звуки и реальность вокруг него будто растворилась, оставив в полном одиночестве.

Больше всего Юшин не любил работать с иностранными студентами. Они плохо знали русский язык, но были уверены в обратном, из-за чего разбирать, какой автор им нужен или хотя бы какой предмет, было утомительно и долго. Но больше всего ему запомнился один студент – невысокий парень с ярко-красными, торчащими дыбом волосами с крестиком на шее. Он так заразительно улыбался, что у Юшина невольно растягивались губы.

Кем же был этот парень? Кажется, не из бывших советских республик, скорее откуда-то из центральной Европы. У него еще такой твердый акцент, он не смягчал согласные…

Схватившись за полку, Юшин пошатнулся от резкой, мгновенной боли, пробившей виски до тошноты. Зажмурившись, он сел на пол, замер и сжал кулон-звезду в кулаке, будто это была связь с миром. Головная боль всегда наступала без предупреждения.

«Как ты?»

– Хотел бы сказать, что неплохо, но не хочу врать.

Хайд промолчал. Юшин почувствовал, что тот разводит руками и пожимает плечами. Главное, чтобы никто не вошел.

Отступила мигрень также внезапно, за секунду. Юшин просто смог открыть глаза и встать, не давясь от рези в голове.

– Сколько времени прошло?

«Двенадцать минут».

Кивнув, парень порылся в сумке в поисках бутылки с водой.

– Иногда мне кажется, что ты знаешь подозрительно много. Должно быть, ты это моя гениальная половинка.

«То есть?»

– Забей, – отмахнулся Юшин, убирая воду и поднимая с пола тряпку. – Странно требовать чего-то от второй личности, ведь все твои решения – это на самом деле решения моего мозга, верно?

Работа шла быстро. На один шкаф уходило около двадцати четырех минут и почти в каждом находилось что-то интересное или необычное. Горка отобранных для чтения книг увеличивалась, хоть студент и пообещал не брать на дом больше четырех запрещенных к выносу из читального зала экземпляров. Но ведь никто не запретит ему спрятать нужное и забирать их по очереди?

Несколько раз Юшина звала Наташа, пару раз даже заглянула, но подойти не решилась: тот перелистывал книги и выглядел слишком увлеченным, отрезанным от мира. Поджав губы, он водил пальцем по оглавлению, хмурился, морщил нос и часто моргал, отрываясь от строк, когда глаза уставали. Наташа так и не решилась оторвать коллегу предложением выпить чай.

Через полтора или два часа к ним зашла Тамара Константиновна.

– Юшин, рада тебя видеть, – сухо улыбнулась она, внимательно осматривая вытертые столы и полки. – Ты рано вернулся.

– Да, на две недели раньше.

– Сколько часов ты отработал?

Тот пожал плечами. Из опущенных на шею наушников доносились звуки скрипки.

– Ты знаешь, что за переработку не платят. Если закончил, иди домой.

– Ничего, я лучше почитаю.

– Мы еще закрыты и не можем выдавать книги.

– Я почитаю тут.

– Читальный зал тоже закрыт.

«Что она прицепилась? – заорал про себя Юшин, сжимая кулаки за спиной. – Я же никому не мешаю, просто оставь меня в покое!»

Тамара Константиновна провела пальцем по полке. Пыли не было.

– Что ты хочешь взять? – внезапно спросила она.

Юшин посторонился, показывая горку из десятки книг. На самом деле их было больше, но некоторые он успел задвинуть вглубь полок. Тамара Константиновна перебрала их: учебники по философии и трактаты по теории религии. Последней оказалась тонкая, похожая на брошюру, книга по алхимии.

– Странно встретить подобную ересь в библиотеке уважаемого технического ВУЗа. Хорошо, можешь брать по одной, но к первому сентября все книги должны стоять на месте.

– Спасибо.

– Но отпускные все равно не положены.

Юшин пожал плечами. Безусловно, деньги были важны, но иногда он работал по другим мотивам.

– И прерывайся хоть иногда, пообедай, выпей чай. Такими темпами ты оставишь уборщиц без работы.

Стоя спиной к заведующей, Юшин закатил глаза.

– Хорошо, спасибо.

Тамара Константиновна отчетливо вздохнула и вышла, наконец-то оставив его в покое. Парень вздохнул и потер шею, разминая ее.

– Так что насчет чая? – тихо донеслось от дверей.

Шеньян прикусил губу, чтобы не взвыть и не послать коллегу к черту. Повернувшись, он едва успел вежливо улыбнуться. Наташа робко улыбалась, держа в руках две дымящие чашки.

– С удовольствием.

«Что ж, ты был довольно вежлив, приятен в разговоре. Я бы даже сказал, светился дружелюбием… насколько это возможно».

– Хайд.

«Что?»

– Пожалуйста, помолчи. Очень прошу.

Настроение было паршивым, Юшин жутко устал. Изображать заинтересованного или хотя бы вежливого собеседника давалось ему непросто. Наташа оказалась хорошей, милой и до отвращения правильной девушкой, болтливой и приветливой. За двадцать три минуты перерыва Юшин узнал, что она с детства обожала книги и решила посвятить этому жизнь, что она закончила документоведение в каком-то институте и больше всего ей нравился главный корпус на Остоженке, потому что до него удобно ездить из дома, что в этот университет она попала случайно по объявлению о поиске сотрудника и до сих пор не верит в это, что ее парень, с которым они обязательно поженятся через пару лет, рад за нее и предложил жить вместе, точнее, он не предложил, но она уверена, что он думает об этом…

Поддакивать Юшину надоело на восьмой минуте, кивать он устал на четырнадцатой. Как назло, Хайд тоже молчал: то ли его усыпила Наташа, то ли мозг отказывался тратить силы на вторую личность.

Войдя в квартиру, парень с трудом разулся, бросил сумку на пол и упал на диван. Голова ужасно болела, в ушах все еще звенел восторженный голос девушки, рассказывающей про своего парня и планы на ближайшие несколько лет и до самой старости.

– Черт ее подери, какая же она… Как бы сказать…

«Надоедливая? Болтливая?»

– Нет, скорее мелкая. Она гордится тем, что любит книги, мечтает о свадьбе, детях, стабильной зарплате. Где великие мечты о покорении космоса, создании шедевра, помощи людям? Наверное, это в девятнадцатом веке называли пошлостью и мещанством.