«Неужели ты им благодарен? Не верю своим ушам».

– Ну так… В пределах нормы.

«Какой нормы?» – хрипло рассмеялся Хайд, и Юшин согласился с ним. Для него понятие нормы было слишком размыто и не совпадало с общепринятой.

Низкий мужской голос, назвавшийся Хайдом, поселился в голове парня, когда тот был ребенком. Юшин и сам не знал, кто это: его второе «я», подсознание, отдельная личность или он просто сходит с ума. Хайд оказался умным и интересным собеседником, а вскоре стал единственным другом альбиноса, чему последний был только рад.

Но сходить за наушниками все же стоило, а заодно в магазин за продуктами. Подойдя к чемодану, Юшин заметил торчащую из кармана книгу: он даже не обратил внимание на то, что купил. Это оказалась тонкая брошюрка о достопримечательностях Великого Новгорода.

«Можешь не открывать, я тебе получше экскурсию устрою».

– Не сомневаюсь в твоих способностях.

Оставив книжку на чемодане, Юшин умылся и встряхнул головой. Волосы сильно отросли и закрывали уши. С одной стороны, он мог спокойно собирать их в хвостики, с другой – скоро потребуется зайти в парикмахерскую. Собрав волосы с боков, он сделал маленький пучок, выпустив несколько прядей возле лица.

Перед выходом он вытащил из чемодана гарнитуру и вставил в уши. Небольшая мера предосторожности, чтобы отпугнуть консультантов. К тому же так он мог спокойно разговаривать с Хайдом, не опасаясь, что особо бдительные люди вызовут «скорую». Юшин мог разговаривать сам с собой и мысленно, но говорить вслух было привычнее. Так хотя бы не было ощущения, что он придумал Хайда и потакает развивающемуся сумасшествию. К тому же парень редко разговаривал с другими людьми, и такая «замена» была кстати.

В торговом центре народу было немного: будний день не способствовал шоппингу. Быстро купив наушники и взяв с собой кофе, Юшин направился в сторону Даниловского монастыря. Это место успокаивало его: тихое, безлюдное, старинное. Построенный еще в тринадцатом веке из дерева, а позднее перестроенный в камне, монастырь пережил немало правителей, а его стены видели и пропускали миллионы людей, которые доверяли ему свои печали и надежды. И хотя православные вера и эстетика не были близки Юшину, мысли о том, сколько повидали камни, по которым он ходит, и сколько еще увидят в будущем, пугали и грели одновременно.

В детстве он часто видел сон про какой-то заброшенный город, пыльный, серый и пустой. Ребенком он бродил по запутанным улицам, стараясь выйти к огромному готическому собору в центре, башни которого стройными узкими столбиками уходили в пепельное небо. Но ему никогда не удавалось найти здание, оно будто ускользало вдаль, не давая подойти к себе.

Юшин поморщился и потер виски. Как обычно, воспоминания о детских снах принесли головную боль. Допив кофе, он выбросил стаканчик и вышел за пределы монастыря. Он с преувеличенным вниманием смотрел под ноги, но все равно чувствовал взгляды проходящих мимо старушек.

Остаток дня прошел в привычной рутине: звонок матери о том, что долетел, звонок тетке, что вернулся, включение электроприборов и смахивание пыли со стола, закупка продуктов в магазине и готовка на неделю вперед. Впрочем, назвать нарезку колбасы и сыра готовкой можно было с трудом: в основном Юшин питался бутербродами, йогуртами, горьким шоколадом и кофе. Не было нужды, да и не особо хотелось возиться несколько часов ради пары минут вкуса.

Сварив кофе и отломив полоску шоколадки, Юшин сел на диван и открыл книгу. Библиотеку он собирал сам. Сперва, дорвавшись, сметал все заинтересовавшие книги, после начал отбирать более тщательно, придирчиво. Заветной мечтой оставалось регулярное пополнение полок антикварными и букинистическими изданиями: старыми, редкими, с хрупкими пожелтевшими страницами, неповторимым запахом и собственной историей, заключенной в пометках на полях и экслибрисах владельцев.

К сожалению, это пока что оставалось недоступной мечтой. Родители присылали денег только на оплату коммунальных услуг и еду без изысков, работа в библиотеке института на полдня не оплачивалась настолько хорошо. Вздохнув, Юшин перевернул страницу «Истории московских улиц». Кажется, он уже читал эту главу, а может его воспоминания вновь перемешались со знаниями Хайда.

«В четвертом абзаце ошибка, в этом доме располагался не магазин ювелирный украшений, а проживал ювелир, который занимался огранкой камней. Иногда знатные дамы и господа инкогнито продавали ему свои побрякушки, из которых он вынимал камни и переплавлял металл».

Мгновение – и Юшин стоит посреди комнаты с низким потолком и выцветшими обоями в цветочек. Плотные занавески на узких окнах не пропускают свет, пол покрыт слоем грязи, на которой видны свежие следы. В углу в небольшой печи трещит огонь, возле нее стоят покрытые снегом валенки, на стуле небрежно брошена шуба.

В соседней комнате приглушенно спорят двое. Женский голос умоляет увеличить сумму, мужской равнодушно отвечает отказом. Всхлипнув, женщина соглашается, ее вздохи перебивает звон падающих на деревянную поверхность монет.

«Разумеется, ювелир не был чист на руку и регулярно обманывал клиентов. Для самых бедных это было настоящим ударом».

Моргнув, Юшин оглянулся, но вокруг была привычная комната, залитая светом лампы, а в его руках открытая книга.

Когда после приезда домой Юшин сообщил матери, что ему придется вернуться не в конце августа перед началом учебы, а в середине из-за работы, он почти не соврал. В библиотеке вполне могли обойтись и без него, но одна мысль о том, что ему придется жить с семьей на две недели дольше, решила вопрос в пользу работы.

Библиотека технологического университета возле метро Бауманская располагалась в небольшом на первый взгляд здании прямо за громадой главного входа. Несмотря на скромный внешний вид, абонементы и читальные залы занимали несколько аудиторий и разрослись на три этажа. Первокурсники нередко путались, да и курсы постарше временами заходили не в ту дверь.

Но в августе в институте было тихо. Закончились экзаменационные недели и прием абитуриентов, здание затихло, затаилось. Но все же оно жило: голоса преподавателей и сотрудников доносились из открытых кабинетов.

Пожилой охранник приветливо кивнул Юшину.

– Вернулся? Хорошо дома отдохнул?

Парень дернулся от неожиданности и сжал в кулаке подвеску в виде двенадцатиконечной звезды, которая болталась на правом запястье.

– Да, все хорошо, спасибо.

«Кто ему рассказал, что я уехал? Я же никому ничего не говорил», – перебирать в памяти события месячной давности было непросто, вспомнить, кому он мог рассказать о планах, едва ли возможно.

«Успокойся, он просто предположил, – равнодушно отозвался Хайд. – Все знают, что ты из Эстонии, а что делают все студенты летом? Уезжают домой отдыхать».

Вздохнув, Юшин поправил ремень сумки, пригладил волосы, дотронулся до больших наушников, висящих на шее. Ситуация внезапно выбила его из равновесия.

В библиотеке на абонементе старших курсов играл негромкий джаз из портативной колонки. На стук двери из-за полок выглянула Наташа – молодая, только в июне закончившая институт девушка с убранными в низкий хвост темными волосами. Они почти не виделись: поздоровались пару раз до того, как парень уехал.

Сморщив курносый нос и чихнув, Наташа помахала рукой в перчатке.

– Привет, извини, не помню твоего имени…

– Юшин. Добрый день.

От него не укрылось, как внимательно девушка посмотрела на его волосы.

– Тамара Константиновна попросила навести порядок, расставить книги и протереть полки. Наверное, к нам еще кто-нибудь присоединится, но я не уверена. Я немного прослушала ее.

– Хорошо, – помедлив пару секунд, отозвался Шеньян. Видеться с большим количеством народа не входило в его планы. Он в принципе не собирался ни с кем встречаться до начала учебы.

Заправив прядь волос за ухо, Наташа постучала пальцами по полке.