Поэтому Дилан даже удивился немного, снова проходя мимо зала, который покинул около получаса назад с основной толпой. Заглянув в приоткрытую дверь, он сразу узнал Рея. Тот танцевал партию Ромео. Этот балет в театре ставили в прошлом сезоне.

Демидов тихо вошел в зал и остановился в тени, наблюдая. Вот парень расслабился, начал раскрываться, полетел, а потом увидел свое отражение, и все, дверца захлопнулась.

– Не закрывайся, – не выдержав, рявкнул Дилан, выйдя из тени.

Больше всего Рей любил, когда оставался в одиночестве, танцевать, как Льюис, для себя. Никто не видит, можно закрыть глаза и представить, что это и правда главная партия. Он знал все их постановки, и прошлогодний вариант Ромео ему очень нравился. Но… тот был действительно страстный, это привлекало и пугало, Рей никогда не мог прочувствовать все эти грани, показать их. Он боялся. Это был парадокс, артист балета боится эмоций, но сколько раз мать одергивала его. Все, что полагалось – приятно улыбаться. Это он научился делать хорошо. И вот с очередного каскада он даже вышел неправильно, смутившись своего отражения, и вздрогнул, услышав окрик Демидова.

– В смысле? – переспросил он, не поняв, что тот имеет в виду.

– В прямом! – Дилан приблизился к нему и, сжав подбородок, поднял лицо к себе. – Сейчас-то чего ты испугался? Ты был в зале один, так почему закрылся?

Отпустив парня, он медленно обошел его, рассматривая.

– Тебе нравится эта роль, нравится герой, ты его чувствуешь, сопереживаешь. Так покажи это всем! Еще раз, – скомандовал Дилан, отходя к зеркалу. – И не зажиматься.

Рей ощутил, как краска бросилась ему в лицо, заливая щеки и даже уши, к бесцеремонности и резкости Демидова надо было еще привыкнуть. Ощущение жестких пальцев на подбородке осталось даже после того, как тот его отпустил. Это смущало до дрожи, и все же Рей не позволил себе расслабиться. Дилан отошел и дал Рею пространство, и он снова начал партию с самого начала. Дилан смотрел так пристально, что Рей забывал дышать, но опозориться было страшнее, и он пересиливал себя, стараясь думать о герое. Выпустить его эмоции через танец.

И в итоге он закрылся еще больше. Дилан видел, что после каждого поворота Рей находит его взглядом и пытается что-то показать, но на деле лишь демонстрирует свою нервозность и напряжение.

Он покачал головой, побарабанив пальцами по полу.

– У тебя есть парень, девушка? – спросил его Демидов, когда парень остановился, запыхавшись.

Сейчас он станцевал хорошо, но лишь с точки зрения техники. В остальном же был, как фарфоровая кукла.

Рей ожидал разбора полетов в плане техники и исполнения, но такой вопрос его озадачил.

– Нет, а к чему этот вопрос? – спросил он, переводя дух и убирая волосы за уши. – Причем здесь это? – от пристального взгляда Демидова было не скрыться.

– К тому, что, танцуй ты перед тем, кому доверяешь, ты бы тоже так закрывался? – Дилан легко поднялся на ноги и пошел к Рею, чуть наклонив голову. – Можешь ты представить, что перед тобой человек, который знает тебя до последней родинки, который видел тебя с больной головой, в плохом настроении, в момент просмотра фильма ужасов или слезливой мелодрамы. Ты в такие моменты тоже захлопывался бы, чтобы никто не понял, что ты чувствуешь?

Рей никогда не смотрел ни с кем фильмы ужасов. Болел он редко, но если болел, то лежал дома, слушая упреки матери, и друзья его не навещали. Так что он впал в ступор, пытаясь представить, как бы он танцевал перед Льюисом, ведь его, пожалуй, можно было отнести к категории друзей. Но представить, чтобы он видел его в каком-то ином виде, чем в театре, было сложно. Рей неуверенно качнул головой, а Дилан стоял очень близко, и представить, что он и есть такой человек, которому он доверяет, было сложно. Демидов его восхищал и пугал.

Вздохнув, Дилан покачал головой. Было до жути обидно, что в этом парнишке смешивается такой потенциал и такая эмоциональна зажатость.

Но, тем интереснее задача.

– У тебя дома есть зеркало в полный рост? – спросил он, снова отойдя к станку и облокотившись на него локтями.

– Да, есть, – ответил Рей, не зная, стоит ли попробовать станцевать еще, или дослушать, что скажет ему маэстро. Он только надеялся, что не погубил своим Ромео свои и без того негустые шансы на участие в новой постановке хотя бы на вторых ролях.

– Тогда тебе домашнее задание – дома раздеться догола и танцевать. Танцевать так, чтобы тебе нравилось то, что ты видишь, чтобы ты сам себе нравился. Чтобы ты хотел того человека, которого видишь в отражении, – голос Дилана звучал вкрадчиво.

У Рея открылся рот от удивления. От голоса Демидова по спине прошлись мурашки, и он на минуту решил, что ослышался. Но нет, судя по взгляду Дилана, все было именно так, как он говорил.

– Голым? – все же переспросил Рей. – Я… ладно. – Он поспешно кивнул, видя в глазах Демидова властность и сталь. В конце концов… можно и попробовать.

– Совершенно голым, – повторил Дилан. – И поверь, я узнаю, если ты сделаешь что-то иначе, – добавил он и, не прощаясь, покинул танцевальный зал.

У него еще были встречи с агентами, и кое-какие организационные вопросы надо было решить.

Оставшись в растерянности, Рей поспешно переоделся, собрал свои вещи, и направился в костюмерную, как и хотел, но слова Дилана не шли у него из головы. Как тот мог узнать бы? Едва ли это возможно. Но методы его… смущали. И все же он решился написать Льюису.

"Ты когда-нибудь танцевал голым перед зеркалом?"

К тому моменту Льюис уже успел добраться до Гленна и сейчас тек членом на массажный стол, пока массажист разминал его плечи и поясницу, Боже, благослови его руки.

"Конечно! А что?" – Льюису стало дико любопытно.

"Прочитал в интернете про это. Это как-то помогает?" – соврал Рей, стараясь не краснеть. С него как раз снимали мерки, которые, впрочем, особенно не изменились.

"Да я никогда не задумывался о том, что это должно помогать. Просто захотелось, разделся и стал танцевать. Но вообще, помогает увидеть себя со стороны, мне кажется. Это очень возбуждает. Особенно, если кто-то за этим наблюдает", – Льюис застонал, и его пальцы дрогнули, когда Гленн раздвинул его ягодицы.

"Эксгибиционист…" – хмыкнул, смутившись Рей. Впрочем, от Льюиса было странным ожидать чего-то другого.

"Не без того" – согласился Льюис и застонал громче, когда Гленн ввел в него палец.

Он никогда не задумывался о том, хорошо это или плохо – трахаться до умопомрачения перед ответственными репетициями. Ограничивать себя ему просто не приходило в голову.

Рей, все же, решил подумать и попробовать вечером, когда мать ляжет спать. У нее была дурная привычка заходить в его комнату без стука. Закончив с костюмерной и обувью, он оделся, замотался шарфом и поехал домой.

Дома, к счастью, никого не было. Рей был один и даже вздохнул свободнее. Хотелось есть, но как-то приглушенно, не сильно. Больше необходимость. Он соорудил себе салат и ушел есть в свою комнату, попутно перешивая новые и подлатывая старые балетные туфли. Ел он медленно, вспоминая через раз о салате. Кроме того, у Рея было одно редкое умение – он мог стоять и танцевать на пуантах. В детстве это было вроде прихоти или эксперимента, но получалось неплохо, хоть и не пригодилось в его профессиональной карьере ни разу. Но он все равно не бросал упражнения. Доев салат, ощущая его тяжесть внутри, Рей погладил чуть выпятившийся живот и подошел к зеркалу, пристально глядя на себя и пытаясь понять, что такого может в нем быть, что его танец заставит его… хотеть самого себя?

После первого захода Льюис, лежа на кровати потный и довольный и лениво надрачивая член Гленна, снова взял в руки телефон.

"Если ты хочешь попробовать раскрепоститься, попробуй танцевать на камеру. Включи на телефоне и поставь рядом с зеркалом", – посоветовал он Рею, решив завтра поподробнее расспросить, почему вообще у друга стали возникать такие идеи.