– Васька, сейчас же вынь из носа этот шарик! Мишка, отпусти его! За что мне всё это? – слышались отдалённые голоса на проводе. – Прости, Кира, мне пора бежать. Если что, звони. Я всегда с тобой, ты же знаешь, – быстро сказала Ленка и сбросила вызов, не дожидаясь ответа.

После разговора с подругой на душе стало светлее и легче. Я твёрдо решила, что несмотря ни на какие скандалы, я обязательно поеду на вечер встречи и оторвусь с друзьями.

Припарковаться у нашего подъезда днём не составило никакого труда, особенно после ежевечернего пасьянса. Забрала квитанции из почтового ящика и нажала кнопку лифта, ещё не подозревая, какой меня дома ждёт сюрприз.

О том, что Игорь дома и что он не один я поняла, едва открыв двери квартиры. В прихожей лежала чья-то ультрамодная сумочка ядовито салатного цвета, а возле полки стояла пара лакированных туфлей на высокой шпильке. Заподозрить собственную свекровь в подобной безвкусице было бы просто глупо, поэтому сомнений почти не осталось – у Игоря любовница.

Если честно, я даже немного растерялась. Не было дикой ревности или обиды, а какое-то… облегчение, что в этих изживших себя отношениях можно поставить точку и двигаться дальше.

Из спальни послышался женский смех. А вот это очень даже зацепило. Он что спит с этой… на моих простынях?!

Недолго думая, я рванула в спальню, застывая на пороге. Нет, ничего неожиданного я не увидела: мой муж кувыркался в нашей кровати с какой-то крашеной блондинкой. Только что дальше? Мне было стыдно и неловко от того, что я это вижу, а ещё гадливо до тошноты.

– Я вам не мешаю? – громко спросила я, заставляя парочку неловко дёрнуться.

– Ой! – взвизгнула эта жертва парикмахера, закрывая руками лицо.

Она что предположила, что брошусь выдирать её жиденькие патлы? Нет, до такого я не опущусь. Пусть забирает этого… самца и валит отсюда.

– Кира? Какого чёрта тебя принесло так рано? – раздражённо спросил Игорь, глядя на меня таким недовольным взглядом, как будто это он меня уличил в чём-то непристойном, а не я застала его в постели с какой-то потасканной шваброй.

– Ты ещё имеешь наглость возмущаться? – почти восхитилась я его хамством.

– Только не делай такое лицо. Ты же сама вела себя в постели, как снулая рыба. И вообще: чего ты так кипятишься? Как взрослая женщина, ты обязана понимать, что у меня есть потребности, – заявил мой благоверный, деловито натягивая трусы, пока его пассия судорожно металась по комнате, собирая свои вещи.

– Что?! Я снулая рыба?! А ты хоть раз побеспокоился о моём удовольствии? С какой стати, я обязана тебя понимать? Убирайся! Собирай свои манатки и проваливай из моей квартиры! Не хочу видеть ни тебя, ни твою мамочку! – всё же сорвалась я на крик, кидая в опротивевшее лицо рубашку.

Хлопнула входная дверь, давая понять, что швабра убралась подальше от семейных разборок. Хотя, какая из нас семья?

– Твоей квартиры? Ты уверена? Очнись, дорогая. Здесь нет ничего твоего, – улыбаясь мне в лицо, выдал этот… гад.

– Это жильё я получила по дарственной от родителей. Ты не можешь претендовать на него. Убирайся! Совместно нажитое имущество будем делить в суде, – сказала я, вышвыривая из шкафа вещи козла, которого терпела столько лет, не пойму ради чего.

– Эта квартира оформлена на мою маму, а ты здесь просто приживалка безо всяких прав, так что заканчивай истерику и сложи на место мои вещи. Ты прекрасно знаешь, как я не люблю бардак, – в приказном тоне потребовал Игорь.

– Ты меня за идиотку держишь? Выметайся немедленно! – начала я выходить из себя.

– Ты и есть дура. Помнишь ту генеральную доверенность, что ты дала мне якобы для продажи своей девятки? Так вот, теперь у тебя нет ни квартиры, ни дачи, ни счёта в банке. Всё, что ты имеешь это подержанное авто, и то, как ты правильно заметила, оно является совместно нажитым, и мы обязательно поделим её в суде, если ты не заткнёшься и не извинишься передо мной, – ошарашил меня новостями этот… у меня нет слов для подобного гада.

Испуг, злость и досада на собственную глупость почти оглушили меня, заставляя мир кружиться перед глазами.

– Помнишь, те документы с финансовыми махинациями вашей фирмы? Я сохранила себе кое-что на всякий случай. Думаю, соответствующие органы очень заинтересуют эти документы. Я засужу тебя. Гад, – тихо от бессильной злобы произнесла я, поворачиваясь к Игорю спиной, намереваясь уехать, куда глаза глядят, но я плохо знала своего мужа.

Удар, обрушившийся на мой затылок, сбил меня с ног, и встреча с новым паркетом была очень жёсткой.

– Вздумала угрожать мне, тварь. Я столько лет терпел тебя рядом, а ты решила меня шантажировать? – прошипел Игорь, дёргая меня за волосы назад так сильно, что захрустели позвонки, заставляя меня невольно закричать.

Перед глазами было темно от удара, а рот наполнился солоновато-металлическим вкусом крови.

– Ненавижу тебя! Столько лет ненавидел! – едкие слова сопровождались беспощадными ударами мужских кулаков по моим рёбрам. Я не сразу почувствовала эту боль, она как будто догоняла меня яркими вспышками в этой темноте, наполненной злобным рыком Игоря. – Ты никому ничего не расскажешь, потому что мёртвые не говорят.

Вывернув мои руки за спину, мой муж рывком поднял меня, заставляя взвыть от адской боли.

– Заткнись! – потребовал он, просовывая мне между зубов какую-то тряпку.

Игорь выволок меня на лестничную площадку, и, воровато оглянувшись, с силой толкнул меня вниз.

Говорят, что перед смертью мы как будто проживаем заново жизнь, а я только слышала хруст своих костей и с ужасом осознавала, насколько бесцельно я жила, цепляясь за иллюзию брака. Боль! Даже не так – БОЛЬ! Она обрушилась на меня, поглощая всё, растворяя в темноте небытия и горького чувства сожаления.

Что-то монотонно пикало под ухом, усилия гамму неприятных ощущений. Больно… Такое ощущение, что в теле не осталось ни единой целой косточки, потому что болит абсолютно всё.

О том, что случилось накануне, я помнила отлично, а вместе с этим осознанием накатил страх. Никогда не думала, что буду опасаться Игоря, но теперь боюсь. Пытаюсь двигаться, только тело не слушается, а вместо крика из горла вырывается булькающее сипение. Языком нащупала во рту пластиковую трубку и попыталась разлепить глаза и даже почти преуспела: один из них открылся, на второй как будто что-то давит.

– Очнулась? Хорошо. Всё-таки удивительная штука – это лекарство! Жаль, что мы ещё не можем такое производить, – беседуя со мной, как со старой знакомой, произнёс пожилой врач, склонившись надо мной. – Не трать силы на попытку разговаривать, просто слушай. Тебе, красавица, чудовищно не повезло с мужем, я так понимаю? Не смотри так удивлённо. За сорок лет практики, я научился отличать следы от кулаков, и с отметинами от падения с лестницы я уже их не перепутаю. Не буду скрывать – всё плохо. Не знаю, какая сила позволила тебе продержаться до сих пор, но современная медицина не в силах справиться и с половиной из твоих травм, – вынес мне приговор неизвестный врач.

Жалко. Я уже почти поверила, что смогу отомстить и начать сначала, а тут… Из глаз невольно выкатились слёзы, щекотно скользнув по щеке.

– Ну-ну! Не плачь. Имеется и хорошая новость: вылечить тебя я не в силах, но тебе повезло родиться под счастливой звездой. Есть контора, которая сможет тебя поставить на ноги. Это они дали мне то лекарство, что привело тебя в сознание. Думаю, что они скоро прибудут, а потому буду краток: у тебя редкая группа крови и не только она, хотя тебе наверняка неинтересны подробности. В общем, ребятки из госучреждения, которого официально не существует, ищут таких девушек и забирают. Ты ведь не хочешь умирать? По правилам нужно было, чтобы ты дала согласие и подписала договор хм… биологическим материалом, но я сделал это за тебя. Прости, если я ошибся, но ты так цеплялась за эту жизнь. Удачи тебе, девочка, – с сочувствием сказал доктор, как раз в тот момент, когда в палате послышались тихие голоса других мужчин.