На самом деле, удивляло только одно: где Юлька, с семнадцати лет живущая с одним мужчиной (тихим и скучным), обрела такие познания в сексуальной сфере? Она всегда казалась мне примерной женой и матерью, слегка сдвинутой на своем потомстве. К тридцати годам двоюродная тетя превратилась в уютную домашнюю женщину, поглощенную исключительно бытовыми хлопотами. И вот, пожалуйста, оказывается, в ее душе кипят нешуточные страсти.

– Надо сейчас же позвать Еву: пусть проверит и исправит ошибки. А то Сонька скоро тоже придет, – недовольно проворчала Юля. – Со своей фантастикой. Полнейшая бредятина: гномы, эльфы, древние цивилизации.

По мне, так лучше читать про гномов, чем про истеричных теток, оплакивающих свою любовь, но я не высказала своего мнения вслух. Соня и Юля – двойняшки. В отличие от нас с Мирой, они не дружат между собой и всегда соперничают, хотя похожи и внешне, и по характеру. Обе коренастые брюнетки, обе рано вышли замуж, родили детей и даже работают в одном салоне красоты: Соня стрижет, а Юля делает маникюр.

– Эх, я от волнения пончики не распробовала, – с жалостью констатировала родственница, слизнув с пальцев остатки варенья. – Еще есть?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Только приехала, в кухню не заходила.

Юлька сохранила документ, скинула его на флешку и поспешила в столовую, где мама накрывала стол к обеду. У него уже стояла Сонька с раскрасневшимся лицом и пачкой бумаги.

– Вот, – сказала она, плюхая кипу на тумбочку. – Распечатала две главы.

– Зачем? – удивилась мама. – Прислала бы мне в WhatsApp. Только зря потратила краску.

– А то я тебя не знаю! – пропыхтела вторая тетушка, высвобождаясь из куртки. – Будешь до вечера тянуть, а мне сегодня сдавать. Я уже себе и псевдоним придумала: Урсула Бовари.

– Что? – возмутилась Юля. – Это же моя идея! Я хотела быть Урсулой Бовари! Подходящее имя для любовных романов. А ты можешь остаться Софьей Корзинкиной, тупица.

– Сама оставайся Юлией Дубинкиной! – отрезала сестрица. – Жирная неудачница.

– Девочки, успокойтесь! – потребовала мама. – Вы ссоритесь из-за ерунды!

Но не тут-то было: двойняшки, как по команде, набросились друг на друга и принялись орать, лягаться, кусаться и выдирать волосы. А мы бестолково бегали вокруг и старались разнять их, но не преуспели. Папа и дядя Витя, словно нарочно, куда-то исчезли и не реагировали на наши призывы о помощи.

– Давай, польем их водой? – робко предложила я. – Где-то слышала, что это приводит людей в чувство.

Мама сбегала на кухню и вернулась оттуда с пятилитровой бутылкой. Я от всей души надавила на пластмассовые бока и выплеснула содержимое на озверевших родственниц, но они не обратили на холодные струи никакого внимания.

– Я тебе покажу, как псевдонимы воровать! – выла белугой Юлька, тыча сестру носом в ковер. – Кто тебе рассказал про него? Отвечай!

– Я сама придумала! – настаивала Сонька, пытаясь пнуть соперницу.

– Не ври! У тебя деревянные мозги!

И они снова покатились по полу, как две мокрые дворовые собаки, случайно проникшие в чужой дом.

– Что теперь будем делать? – испугалась мама.

– Ничего, – разозлилась я. – Пусть себе сражаются, раз им охота, а мы попьем чаю. Ну, еще можем сыграть: как ты думаешь, кто победит? Я готова поставить соточку на Юльку.

Мама неодобрительно посмотрела на меня и продолжила бессмысленные увещевания. Я же намазала хлеб маслом, полила клубничным вареньем и приготовилась хорошенько перекусить. Давно поняла: люди, рвущиеся в драку, надеются, что их разборонят. В этом случае поражение можно списать на помехи извне. «Да я бы порвал тебя на куски, если бы на моих руках не повисло трое!» – заявляют «храбрецы», получившие крепких колотушек. Поэтому первое правило эгоиста, к коим меня причисляет Мира: не влезай в разборки. Двум дурам и в голову не приходит зайти в интернет, просмотреть разные имена и выбрать подходящие для книжной обложки. Их заклинило на Урсуле Бовари.

– Что тут происходит? – послышался грозный голос.

Я повернула голову и увидела Мирославу в спортивном костюме и с сумкой через плечо. Выглядела она уставшей, а на лбу красовался здоровенный синяк. Волосы были туго заплетены в косички, связанные на затылке в пучок – так всегда делают перед боем.

– Привет! – крикнула я. – Можно поздравить?

– Да, – улыбнулась сестра и тут же сморщилась: видимо, губа у нее тоже болела. – Нокаут. А это еще что такое?

Я вкратце рассказала историю с литературным конкурсом. Мира схватила за шиворот Юльку и встряхнула. Та попыталась вывернуться и тяпнуть мою сестру за палец, но не вышло. Мирослава отвесила ей оплеуху и толкнула на софу. То же самое она проделала с Сонькой и гаркнула:

– Ну-ка угомонились! Взяли тряпки, собрали воду, вынесли ковер! Два раза повторять не стану!

Через пять минут столовая приобрела почти первозданный вид. Двойняшки, напряженно сопя и гневно зыркая глазами, поглощали котлеты. Одну мама переодела в свой халат, а другую – в старую пижаму.

– Не день, а чума, – пожаловалась Мира, вяло ковыряя вилкой салат из огурцов и помидоров. – Сначала соревнования переставили на пять часов раньше, потом бой растянулся на восемь раундов, я еле живая приехала домой, думала, отдохну в тишине, и что? Совсем рехнулись, графоманки?

– Сейчас еще дядя Витя придет и зачитает поэму про дракона, – хихикнула я.

Словно услышав меня, папин брат материализовался в столовой с блокнотом. Кажется, он даже не обратил внимания на появление Миры, наспех ликвидированный разгром и расцарапанные физиономии Юльки и Соньки.

– Я долго думал над последними строками, – заявил он. – И слегка переиграл. Вот, послушайте: «И пусть взойдет моя звезда! Она капризна иногда, но я надеждою наполнен, хоть луч ее слегка бесформен».

– А где дракон? – не поняла Мира.

– Я от него избавился, – отмахнулся дядя. – Без грифона он не желал рифмоваться. Ой, у вас котлетки! С картошечкой! А давайте включим телевизор? А то как-то скучно.

С этими словами он схватил пульт и щелкнул на новостной канал. Все протяжно вздохнули. Теперь побеседовать не удастся: громовой голос ведущей заполнил все пространство.

– «Известие, повергшее нас в шок», – так новый губернатор Новолесинской области прокомментировал гибель писательницы Артемиды Юзик и интернет-маркетолога издательства «Буковка» Людмилы Блаблас, – нахмурив брови, озвучила диктор. – Сегодня, в 9.30 утра, обе женщины вышли из магазина «Все для рукоделия», сели в машину, и она взорвалась. Полиция обнаружила два трупа и следы самодельной взрывчатки. Эксперты все еще работают на месте происшествия.

Пока девушка говорила, на экране мелькали кадры: обгоревший остов иномарки, совершенно черный, невозможно даже разобрать первоначальный цвет, осколки стекла, толпа зевак, люди в форме, кинологи с собаками…

– Это конец, – прошептала Юля и закрыла лицо руками.

На некоторое время повисла тишина, прерываемая только всхлипами Дубинкиной, потом мы разом отмерли и бросились ее утешать.

– Я так надеялась! Хотела стать писательницей, выиграть конкурс. Думала, что прославлюсь! – сокрушалась она, вытирая слезы салфеткой. – Салон мне надоел до жути, но куда деваться с двумя детьми?

– Маникюрша – тоже творческая профессия, – заверила мама и протянула кузине стакан воды.

– Ага, – скривилась Юлька. – Ты думаешь, нам дают как-то развиваться? Такая публика приходит! Просят наращивание на типсы, представляешь? Подавай всем когти по пять сантиметров, да расписные: с букетами и бабочками. Такое уже лет пятнадцать не в моде.

– А у меня иногда требуют химическую завивку, – поддакнула Соня. – Из прошлого века. Трендовые прически никто не хочет: боятся экспериментов.

Двойняшки, прежде готовые убить друг друга, обнялись и заревели в голосину. Дядя Витя тоже поник. Правда, он не истерил, сидел тихонечко, но вид у него был совершенно потерянный.

– Ну вот что, прекращайте, – распорядилась Мира. – Женщины погибли такой мучительной смертью, а вы о конкурсе волнуетесь. Им намного хуже, чем вам. Это во-первых. А, во-вторых, свет не сошелся клином на челлендже: дописывайте свои гениальные труды и сдавайте в издательство на общих основаниях. Раз «Буковка» ищет новых авторов, значит, у вас есть шансы.