Хриплый животный рык возле пупка вовсе свел с ума, Сурана рывком села и, обхватив за шею, поцеловала Каллена. Храмовник спустил с бедер штаны, и наружу выбился затвердевший член. Нерия облизнулась, вожделея попробовать его на вкус, словно дите конфету. А потом ей стало жарко внизу живота, и она потекла. Храмовник стянул ее руку с шеи и положил на член. Ладонь вновь стала скользить по гладкой коже, вязкая жидкость стекала из головки на пальцы. Но теперь она это делала не слишком сноровисто и, наверное, неловко, чтобы у Каллена и мысли не возникло, каким непристойностям Сурана успела научиться. Прерывистое дыхание у храмовника участилось, он сдавливал грудь пальцами и продолжал кусать израненные губы. Ему требовалось больше. Каллен, опрокинув колдунью на шкуру медведя, спустился ниже и одной рукой раздвинул половые губы. Пальцы водили взад-вперед, дотрагивались до набухшего клитора, ощущая вязкость, и опускались ниже, доходя почти до ягодиц. Инстинктивно Сурана подтянула колени к груди, но Каллен требовательно возвратил их обратно и продолжал ласкать разбухшие гениталии. Такие мягкие и мокрые. С неистовым любопытством, какова же эта порочная ведьма на вкус, он с чавканьем слизал солоноватую вязкую жидкость. Она не выдержала и застонала во весь голос от жара своего клитора и настойчивости его влажного языка.

— Тебе больно? — оторвавшись от губ, Каллен побледнел.

— Возьми меня, — пылко попросила Сурана, скомкивая в ладонях шкуру. — Я хочу почувствовать тебя.

— Если это начнется, я не ручаюсь за себя, — сдавленным голосом пробормотал Каллен, озираясь на стоявший член. Ему хотелось до безумия взять ее, но слишком страшно было думать о последствиях.

— Твои обеты канули в бездну, — напомнила шепотом Сурана и погладила пальчиком липкую головку.

— Ведьма…

Каллен резко перевернул колдунью к нему спиной и притянул ее к себе за бедра, поставив на четвереньки. Руки скользнули на плечи. Они сдавили кожу меж пальцами и настойчиво прижали их к шкуре.

— Что ты делаешь? — в страхе спросила Сурана, вжавшись грудью в пол, но, не отвечая, Каллен только тесно к ней приникнул промеж ног так, чтобы набухшие гениталии ощутили отвердевшую плоть. Не торопясь, головка скользила по влагалищу, обследуя запретную все эти годы территорию. Податливое тело выгнулось навстречу трущемуся между половых губ члену. Сурана чувствовала себя готовой на все бродяжкой, проституткой, которую сняли за гроши, отчего возбуждение окатило новой волной. Плевать. Лишь бы овладел ей. Каллен, скрипнув зубами, обхватил одной рукой ее за бедра, приподнимая их чуть выше, вжался в Нерию всем телом.

Больнее, чем она привыкла. Член не вошел еще полностью, а девушка уже едва могла терпеть и сдерживать крик. С Алистером все было иначе: не так горячо, не так больно. Создатель, как ей больно! Жар одновременно с болью смешались внутри, и мысль о прекращении задуманного теребила разум с каждой секундой настойчивей. Сурана, едва дыша сквозь закусанную губу, раздвинула ноги шире в надежде, что так будет свободней, но все равно остро чувствовала его член внутри.

Каллен двинулся назад, и, стоило только магессе облегченно вздохнуть, как его член рывком вернулся обратно на место. Не выдержав, Сурана застонала в голос. Она хотела попросить остановиться, оттолкнуть, но с каждым новым толчком слова предательски слетали с языка. Его движения становились все стремительней и размашистей. Сильные руки крепко держали женские бедра, не давая девушке отползти по шкурке, и с каждым разом она стонала жалобнее. Внутри жгло раскаленными углями, но в какой-то момент боль так овладела ей, что отпустила вовсе. Взамен пришло тягучее ощущение ниже живота.

— Создатель, будь милосерден, — шептала Сурана, вновь поддавшись назад, навстречу рывкам. — Только… не… останавливайся.

В глазах Нерии комната мгновенно преобразилась. Стены, пол, потолок, мебель окрасились в яркие сочные тона. И всякий раз, когда храмовник подавался назад, магесса тянулась за ним в испуге, что это блаженство кончится.

— О, нет. Мы только начали.

Этот голос. Девушка не успела опомниться, как ее схватили сзади за волосы, как лошадь – за гриву, и со всей силой вжали лицом в медвежью шкуру. В исступлении Сурана не могла пошевелиться, перед глазами все плыло. Она не видела ясно лица, только слышала, как изрыгали ругательство и брюзжали слюной. Тепло разгоряченного, прижатого вплотную тела Каллена испарилось. Взамен ее ягодицы упирались во что-то ледяное и шершавое. Толчки становились быстрее и прерывистее. Это вовсе не Каллен, это тот самый дух в Тени одурманил ее разум. Как? Почему она позволила? Все это время ее ласкал, слюнявил и лизал дух под ликом ее любимого храмовника? Бледная рука с выпуклыми сине-фиолетовыми венами вжалась в пол рядом с лицом Сураны. В ноздри ударил острый запах гнили, от которого тошнило еще в Тени. Из ее глаз потекли слезы удушья; бессильное, сотрясающееся тело охватила дрожь.

— Говори: «Мне больно!» Говори: «Я никогда прежде не испытывала такого!» Кричи! — приказывал он.

И снова хватал за волосы, на этот раз назад, чтобы облитое лицо слезами оторвалось от шкуры медведя и жалобные стоны доверху заполнили комнату. Дух в обличье мерзкой женщины, что издевалась над Алистером, безжалостно насиловал Сурану и скоблил острыми ногтями по ее спине.

— Хватит. Умоляю.

Тихий хрип вырвался из груди. Она выла от боли. Но твари этого мало.

— Громче! Кричи! Зови на помощь!

Острый комок застрял в горле; Сурана теряла самообладание и стиснула зубы, чтобы не вопить от отвращения к самой себе. Собственное тело, вожделея дойти до пика, утонуть в волне оргазма, предало окончательно и перестало подчиняться. Оно отдалось в руки духу. Она изгибалось от сладкой и блаженной истомы.

— Алистер… — первое, что пришло в голову. – Алистер, пожалуйста. Алистер.

Если это сон, дурной сон, то услышат стоны и разбудят те, кто всегда рядом. Даже ночью.

Дух пытался сдержать стон, но, видно, самообладание тоже изменило ему. Он опустился на нее, придавливая искусственным женским телом. Морда зарылась в мокрые волосы. Сурана была испугана и… одурманена всем этим.

— Не того зовешь! Зови того, кого любишь!

— Алистер! — сопротивлялась колдунья.

Резкий, рваный толчок оказался последним для нее. В судорогах Сурана обмякла под холодным телом, глотая воздух. Рывки со спины не прекращались, рука, что держала за бедра, обхватила их и придвинула плотнее к паху. Сурана предприняла попытку выбраться, за что дух недовольно рыкнул и вцепился ногтями в кожу до крови.

— Ты сдохнешь в муках, ведьма.

Дух сильно вжался последний раз в Нерию. Низкий звериный рык утонул в запутанных волосах. Сурана немощно прикрыла искусанный рот ладошкой, ощутив, как быстро наполнили ее изнутри чем-то жидким и теплым. Она не смогла этого выдержать; теплилось желание найти любой нож и проткнуть себя насквозь. Никто ей не помог, никто не спас, оставив на съедение этой мрази, чье семя медленно стекало между ее ног. Сурана не выдержала и закричала изо всех сил на последнем издыхании:

— Каллен!

Комната мгновенно потускнела. Исказилась, нагнулась набок, а затем резко скукожилась. Только медвежья шкура осталась нетронутой. Сурана до сих пор на ней лежала и бросала испуганный взгляд на внутренности собственной палатки, окружающие ее вокруг. Ее сумка, посох, пойло Огрена. Со спины кто-то по-прежнему прижимался всем телом и обжигал мочку уха своим горячим дыханием. Сурана ощущала вязкость между ног.

— Каллен?

С немым ужасом в глазах Нерия обернулась назад и увидела растерянные глаза Алистера. Он часто и прерывисто дышал с открытым ртом. Его мускулистое тело покрыто испариной, и, медленно осознавая, что произошло, Сурана дернулась от него в сторону. Алистер послушно слез. Он сел и поджал под себя ноги, не зная, что делать: то ли одеваться, то ли дождаться каких-то слов. Но их не было. Лихорадочно озираясь, колдунья натянула на себя порванную мантию и поползла на дрожащих коленях к потухшему костру. Куда угодно, лишь бы не смотреть в его щенячьи глаза.