Алистер прикусил губу. Ему и в голову не приходили мысли о возможном будущем, и ответа, несмотря на волны теплоты, искореняющие ложь, у него не было. Его лихорадило. В голове разверзлась буря противоречивых мыслей. Терять ту единственную, к которой, как ему казалось, возникли искренние чувства, ради одобрения людей – глупость. Он понимал это всем сердцем, но чертовщина, исходившая от пальцев духа, выпытывала суровую и гадкую правду:
— Знать не позволит жениться на эльфе. Я это знаю. Политика не потерпит вмешательства низшей расы в общество людей, огласка о таких отношениях поднимет волнения. От меня потребуют наследника – и я должен буду им обзавестись. Любить двух женщин я не смогу, это слишком сложно… Я не хочу быть похожим на своего отца и буду верным семьянином, — губы немели. Он возненавидел Тень. Беса. Себя. – Это мой долг.
Теплота волной отхлынула от покрасневшего Алистера, позволив тому припасть к земле и отдышаться. В цветных глазах духа пульсировал сине-зеленый огонек, подражая свечению в кристаллах. Туника засияла таким же ярким светом. Пальцы снова щелкнули – раздался тихий скрежет в сопровождении плотного сгустка тумана, сочившегося из почвы. Он очертил четкие линии силуэта, что стоял на прежнем месте неподвижно, и перевоплотился в него. Вопросительные взгляды соратников впились в бледное лицо в ожидании хотя бы слова, но Сурана молчала. Весь трюк, осуществленный без запинки, был проделан ради одного – вывести колдунью на эмоции, заставить сомневаться в друзьях, коими они не являлись, из всех троих ей близка по духу только Морриган, и то не без изъянов. Но дружба никогда не трогала эльфийское сердце, особенно в данную минуту, когда дух, облизываясь от триумфа, пожирал глазами и ждал в отместку пылких речей. Концентрация и сила воли – два мощнейших оружия в арсенале великих магов потому, что они обучаются им с ранних лет ради выживания и победы над искусными демонами. Слабые умирают в муках, сильные входят в историю. Эмоциональный выплеск грозил потерей равновесия энергии, теплящейся в венах, из-за чего разум терял контроль и открывал своеобразный портал для потусторонних тварей. Сурана искореняла изнутри искры ненависти, выстраивая то самое равновесие, и только нахмурилась:
— Напрасно. Ты. Трудился. Дух Притворства, — отчеканила колдунья с яркими сиреневыми глазами. — Время вышло.
На что дух захохотал, хлюпая всласть. Мерзкое тело перегнулось пополам. Раздался противный хруст костей, и мертвецки бледная кожа стала постепенно сползать:
— Да. Оно вышло. У тебя.
Лохмотья с кусками плоти кучкой свалились на землю, высвобождая из заточения живые разноцветные огоньки, которые еще недавно блестели в глазах. Они парили вокруг остатков несколько секунд и метнулись за холмы. В груди клокотало. Горькое послевкусие во рту заставило скривить губы и надломить сильнее брови. Кажется, дух оказался прав – все куда экстравагантней…
========== Часть 3 ==========
— Я обещаю, мы поможем вам в битве с порождениями тьмы, но искушать темноту сейчас не подходящее время. Оставайтесь на ночлег. С рассветом я и мои коллеги отправимся в Редклиф, советую и вам поступить так же.
Ирвинг выглядел уставшим и измотанным. Да и как после увиденного и пережитого можно чувствовать себя иначе? Хладные трупы, хаотично разбросанные на каменных плитах, разъяренные малефикары, убивающие беспощадно собратьев и храмовников, демоны всевозможных каст, одурманивающие и совращающие чужие разумы, спятивший от силы Ульдред — Башню заковали в металлические кандалы крови. Родной дом предстал перед Сураной израненным и приговоренным к смерти узником.
На каждом этаже за каждой дверью скрывался гнойный запах Смерти, он толстым слоем оседал в ноздрях, на языке, прилипал к одежде и коже. Даже сейчас, наблюдая, с какой заботой Винн избавляла Алистера от ссадин, Нерия ощущала этот запах.
— Ты всерьез намериваешься остаться здесь наедине с храмовниками? — голос ткнул в спину довольно неожиданно.
— У тебя есть иное предложение?
— Отнюдь. Но по мне так лучше спать в лесу, чем в этих стенах.
Требовательный в ответе взгляд кромсал Нерию изнутри.
— Морриган, — девушка обернулась к недовольной отступнице, — этой ночью ни у кого нет сил на эмоции, а ты собралась искать ночлег под покровом темноты. Знаю, тебе это место не по душе…
С хмурым лицом и пронизанными ненавистью глазами в нескольких шагах стоял Каллен и наблюдал за их диалогом. Слова выпорхнули из памяти, словно испуганные пташки. Она помнила храмовника все тем же застенчивым юношей, речь которого в присутствии Сураны преображалась в нечто неразборчивое, непонятное, но в то же время забавное и милое. Его щетинистые, полыхающие от смущения щеки Нерия целовала всякий раз, когда их никто не видел; колючие, горячие… родные. От рутинной работы за столом его пальцы пахли дубом, пергаментом и чернилами, и Сурана с наслаждением вдыхала эту будоражащую смесь, когда Каллен разрешал себе осторожно коснуться ее лица. Так хотелось подойти к нему, прижаться к широкой груди, впервые примкнуть к нецелованным губам, взъерошить кучерявые мягкие волосы, высказать затаенные в груди слова. Но перед ней стоял совсем иной храмовник, и один лишь взгляд приговаривал магессу к вечным мукам.
— Сдается мне, причина для ночлега здесь у тебя совсем иная.
Морриган шагнула вперед и положила ладонь на противоположное плечо эльфийке. Увидев столь ласковое обращение со стороны, храмовник скривил губы и, сдерживая ярость, до сих пор колыхающую внутри от решения Грегора, стремительно покинул холл. Одним единственным решением Нерия перечеркнула все хорошее, что было между ними.
— Заканчивай с этим, свой выбор сделал он, и тебе пора, — в последний раз ведьма бросила раздосадованный взгляд на Сурану, легонько сжала пальцами ее плечо и скрылась в комнате, предназначенной отряду для ночлега. Не успела Сурана вздохнуть, как из той же комнаты раздалось громыхание чего-то тяжелого и металлического. Алистер пытался сложить доспехи. Это рыжее чудо с перебинтованной ногой напоминало избитого неуклюжего щенка.
— Приключение не из веселых, верно?
С непринужденным видом, хромая на левую ногу, бастард показался в полутемном коридоре. Как ему хватало сил на улыбки? Что за искусное притворство, огр его дери? Сурана отчетливо помнила сказанные им слова в Тени. Она до сих пор злилась, затаив в душе ненависть, но виду не показывала и растянула губы в вымученной улыбке. Еще успеется.
— Да уж, — отрешенно произнесла она, вспоминая насупленное лицо Каллена. – Дом превратился в склеп. Друзья – в мертвецов.
— Ты сделала все, что от тебя требовалось. Если в чем-то замешаны демоны, то жертв не избежать так или иначе.
— Твари появились в месте, предначертанном охранять от них. Ирония судьбы.
Нерия закусила язык. Ей не позволили договорить. Ладонь Алистера застыла на ее щеке и, немного погодя, провела сверху-вниз, до подбородка. Кожа на подушечках пальцев сухая, жесткая, шершавая, как наждачка. Ее рука накрыла его и прижала к щеке сильнее, лишь бы отпустил тошнотворный привкус. Видит Создатель, это было впервые. До сих пор отвращения к прикосновениям девушка не испытывала. К его прикосновениям. Другая рука стиснула стройный стан, придавливая к мускулистому телу, не позволив шелохнуться. Видит Создатель, она не успела даже ахнуть, как влажные губы жадно впились в ее рот. «Лишь бы он сюда не пришел».
Она сидела в узкой комнатке. Пахло сыростью — комнатой давно не пользовались, а ореховый, местами поцарапанный стол и шкаф со стеллажами, на которых покоились всеми забытые книги, покрылись слоем пыли. Только шкура бурого медведя на холодных каменных плитах как-то обогащала пространство и добавляла теплоты. Под низким сводом мигало пламя — в расщелине между камнями торчал факел. Глаза наконец-то привыкли к дрожащему свету, и Сурана попыталась еще раз осмотреть комнату. Ее чудом не осквернили демоны; она осталась нетронутой и чистой. Видимо, только по этой причине девушка не хотела из нее уходить и только сильнее вжалась в спинку стула. Здесь Нерия нашла убежище, в котором никто не потревожит поздней ночью, изолируя ее от окружающего мира. От самой себя. Что-то шло не так после того, как они вернулись из Тени, что-то заставляло отворачиваться от того, кто любит, к тому, кто ненавидит.
