Так мы и сделали. Багаж было решено не сдавать — наши небольшие сумки вполне прошли как ручная кладь. И только в самом самолете выяснилась одна неприятная деталь. Нам с Мари достались места по соседству. Никто и нас не обратил на это внимания, пока не произошел сам момент рассадки. Близнецы заняли два места в хвосте самолета — при этом умудрились чуть ли не подраться, выясняя на весь самолет, кто полетит у окна. Демиду, Ефиму и Диме досталось три местечка в центре, ну а нам с Машей остались два кресла почти у самой кабины. При этом никто из нас явно был не рад такому соседству, но менять что-то было уже поздно. Да и не хотелось выглядеть детьми и идиотами одновременно — в конце концов, мы работаем вместе, и избегать друг друга у нас не получится в любом случае.

Поэтому, синхронно выдохнув, мы заняли свои места. Поскольку мне никогда особо не нравилось летать, я уступил девушке местечко у окна. Опять же — до туалета бежать проще. Перед этим Мари достала из своего рюкзака небольшой персональный компьютер. Кажется, работа не отпускает её даже на высоте в несколько тысяч метров. И точно — едва мы только поднялись в небо, как рыжая открыла какой-то документ, и с бешеной скоростью забила по клавиатуре.

— Что делаешь? — с невольным любопытством поинтересовался я.

Маша бросила на меня один из своих коронных острых, как лезвие, взглядов, и качнула головой:

— Не надо.

— Что именно? — не понял я.

— Не делай вид, что мы друзья. Или что моя вчерашняя истерика что-то изменила между нами. Это не так.

После этого девушка достала из кармана наушники и заткнула уши, тем самым лишая меня возможности хоть что-нибудь ответить. Ладно, навязываться всё равно не входит в одну из моих привычек. Тем более — я знаю, что в случае с этой девушкой излишнее приставание чревато пощечинами. Поэтому, едва нам разрешили вставать — я достал из сумки айпад и, врубив один из скачанных сериалов, воткнул в уши такие же наушники-капельки, что и у Золотцевой.

Мой выбор как-то без лишних метании пал на «Отбросы». Мерзкий, пещерный юмор и полное отсутствие цензуры — то, что мне было в данный момент необходимо. Наблюдать за жизнью одного из самых чудных персонажей — Нейтана — мне нравилось особенно сильно. Не знаю почему — может, потому что он напоминал мне меня. Он ведь так профессионально херил абсолютно всё, попадал в идиотские ситуации. Ну, еще он был красавчиком, что тоже добавляло ему сходств со мной. Так, кажется, я переобщался с Демидом. Нарциссами запахло, даже прямо-таки завоняло.

«— Может, он — именно то, чего мне так недоставало. Почему, думаешь, я всегда был так груб с ним? — Потому что ты е*анько! — Нет! Потому что куда легче унижать, оскорблять и обращаться с человеком, как с куском говна, чем признать, что ты его любишь!»*

Келли — красава. Коротко и лаконично объяснила, в чем, собственно, кроется вся проблема. Может, и со мной тоже самое? Хотя, груб я бываю крайне редко и очень с ограниченным кругом лиц. Соседка моя, вон, попала в него с поразительной легкостью. Как по щелчку пальцев. Правда, почему-то мне уже не доставляет удовольствия задирать её. Я бы даже сказал — её присутствие приносит в мою жизнь и внутреннее состояние некий дискомфорт. Вон, я аж весь изъерзался, не зная, как поудобнее сесть.

И так весь полет. Когда мы, наконец-то приземлились в аэропорту Калининграда — Храброво, кажется — я был реально готов целовать землю под моими ногами. Просто потому что теперь я мог отойди от Мари на пару метров и при этом не выглядел, как полный идиот.

Оказавшись в огромном зале прилета, мы все выдохнули. За окном уже был вечер, темно, как в заднице у — да у кого угодно! В общем, мы очень устали и хотелось нам одного — лечь плашмя и не шевелиться. Даже есть не хотелось.

Сверившись с записями в телефоне, Маша сказала:

— Так, наше такси уже прибыло. Предлагаю не задерживаться, а ехать в отель. Завтра нам предстоит долгий и насыщенный день.

И действительно — небольшой темно-синий, почти черный, микроавтобус стоял на почти пустой площадке и при виде нашей компании приветливо мигнул фарами. А Машка молодец — это я отметил с невольным уважением. Учла, что нас много и нужен вместительный автомобиль. Та же Иришка Малышкина упустила эту деталь, когда мы отправились в первый раз в другой город. Она в принципе забыла заранее заказать машину, так и потом не уточнила количество пассажиров и багажа. Вышла жуткая путаница и неразбериха, а мы итак были злые и уставшие, и это нас только подстегнуло. В общем, первая поездка стала для нас тем еще комом. Осадочек до сих пор остался.

В гостинице с одноименным названием «Калининград» нас приняли, как дорогих гостей и тут же выдали ключи от номеров. С криком:

— Ты меня уже дома достал! — Демид толкнул Грозного в мою сторону, а сам схватил в одну руку ключ, в другую — Димку, и был таков. Только его и видели.

— Изменщик коварный! — крикнул ему в спину Ефим и повернулся ко мне с легкой улыбкой, — Итак, сегодня ты мой. На всю ночь.

Невольно я попятился, не скрывая усмешки и выставив вперед руки:

— Чувак, ты же помнишь — меня дома ждет девушка. И я не изменяю.

— Что было в Калининграде — остается в Калининграде, — заговорщицки шепнул мне парень с бородой, хватая один из ключей.

Персонал отеля смотрел на весь этот цирк чуть растерянно, явно не зная, как реагировать. Ситуацию разрядили близнецы. Точнее, они подумали, что это поможет. Хохотнув, Кирилл повернулся к администратору гостиницы и громко сообщил:

— Не обращайте внимания — Демид просто приревновал своего любимого к стюардессе. Он очень ревнивый…

— Но отходчивый, — подхватил Ден, — Вот увидите — завтра утром уже помирятся и будут кормить друг друга с ложечки завтраком. А мы будем пытаться не проблеваться.

— Идиоты, — в очередной раз махнул рукой Ефим, который всё же обладал удивительно беззлобным нравом.

Маша закатила глаза и пробормотав что-то вроде:

— Детский сад, — взяла последний ключ от номера и, добавив уже громче, — Завтрак в девять, в одиннадцать нас уже будут ждать на мастер-классе. Поэтому не опаздывайте.

— Демиду с Димой передать? — спросил Ефим, пока близнецы с гоготом почти бежали к лифту.

Рыжая покачала головой:

— Не стоит. Я отправлю им сообщения. Спокойной ночи.

Поднявшись в свой номер — обыкновенный, с двумя кроватями, обставленный в довольно современном европейском стиле, я просто рухнул на постель, размышляя, хватит мне сил принять душ, или забить на это дело. Ефим, явно раздираемый такими же противоречивыми мыслями, бросил сумку на свое спальное место и тут же полез в телефон, что-то проверяя.

— Черт, завтра здесь выставка одного очень известного фотографа, — почти простонал он, — Дрон, давай сходим? После классов.

Мне, поскольку в искусстве я разбирался также «прекрасно», как и в валенках — ну, то есть никак — эта идея не шибко понравилась.

— Ты уверен, что именно я тебе там нужен? Может, Дэма позовешь?

Но Грозный качнул головой:

— Он опять начнет меня пилить, что мне тоже нужна своя выставка и что я прячусь от людей. Ты так точно не сделаешь.

Ну, в словах друга тоже было здравое зерно. Опять же — он смотрел на меня такими глазами, что кот из «Шрека», увидев его, заявил бы, что ему пора на пенсию, и он нашел себе достойную замену.

Поэтому, улыбнувшись, я кивнул:

— Почему нет. Сходим. Вдруг, тебе удастся приобщить меня к прекрасному.

— Супер! — просиял Ефим, — А, может, еще Мари с собой потащим?

Золотцева, с которой Грозный поделился планом за завтраком, отнеслась к этой идее неоднозначно.

— Даже не знаю, — протянула она, размешивая сахар в своей кружке с чаем, — Если идти — то всем вместе. Чтобы не разделяться и я не переживала, что половина компании потеряется.

— Либо мы можем нанять гида, который присмотрит за второй половиной команды, — предложил Дима, придвигая к Маше небольшую плошку с овсянкой.

Черт, как она вообще ест эту гадость? Она же по виду напоминает блевотину. Нет, не спорю — это была не пустая крупа, а щедро сдобренная изюмом и дробленым миндалем, но лично для меня ситуация не менялась. Это была блевотина с изюмом и миндалем.