Я выполнил просьбу матери, ребенок даже не проснулся. У меня на груди расцвело пятно и било в нос запахом детской неожиданности.

— Макар, иди поиграй на детскую площадку, мне надо с дядей поговорить.

Как только ребенок удалился, выражение ее лица изменилось, глаза, будто тумблер переключили с хорошей мамы на фурию, которая меня сейчас порвет на ленты.

— Я весь внимание.

— Долг. Эльза просила передать, — протянула она мне конверт.

— Что? — спросил, когда она вложила мне в руку конверт, задевая пятно.

— Я была о тебе лучшего мнения. Ты просто негодяй!

— Подожди! Ты о чем?

— О твоем отношении к ней. Наигрался в свои игры?

— Какие игры? Мы собирались заявление подавать в этом месяце. Где она?

— В городе её нет!

— Как с ней связаться? Я не могу уехать из города в ближайшую неделю.

— Никак. Она не хочет с тобой разговаривать. Врун!

— О чем спорите? — подошел муж этой стервы. — О, я смотрю, Снежка тебя пометила! К деньгам! — улыбнулся еще один знаток примет по детским фекалиям.

— Где сейчас Эльза? — спросил я с расстановкой.

— Она восстанавливается после потери ребенка, — просто забила гвоздь в сердце эта стерва.

— Что?

— У тебя проблемы со слухом? — она словно хотела в прыжке расцарапать мне лицо и вырвать глаза при этих словах.

— Уля, успокойся! — обнял её муж.

— Когда?

— Где ты был три дня назад? А главное, с кем? — резала меня по живому она.

— Donnerwetter!

Ребенок опять зашвырялся, кряхтя и попискивая. А я стоял, как истукан. Она потеряла нашего ребенка!

— Еще и разбудил, — сказала она.

— Её помыть надо. Помочь тебе поднять коляску? — сказал её муж.

— Дверь придержи, я сама. Погуляй с Макаром с полчасика, и ужинать поднимайтесь.

— Эдуард! Так ведь? — сказал мужчина, приводя меня в чувство хлопком по плечу. — У моей жены обостренное чувство справедливости. Порвет любого, как пантера, за своих.

— Я уже заметил. Спасибо. Не знаешь, где можно найти Умничку?

— Кого?

— Подругу Киру, если она не в городе.

— Может, у родителей? Могу спросить у Ули.

— Не надо! Они не в городе живут?

— В районе, километров шестьдесят от города.

— Знаешь где?

— Точно не скажу. Надо посмотреть дома по карте название, был там один раз.

— Напишешь мне название?

— У тебя серьезно все к Эльзе?

— Я ей предложение сделал, жениться хочу.

— Ну, раз так, то скину.

Мы обменялись телефонами и попрощались. Я сел в машину и посмотрел в конверт. Лучше бы я этого не делал. Внутри лежали деньги, кольцо и брошь, подаренная мной. Выругался на немецком, совсем нецензурно. Легче не стало.

[1] Черт возьми! — пер с нем.

Эльза

Муж подруги в этот же вечер уехал. В доме её родителей было уютно и гостеприимно. Нас сразу же усадили за стол и накормили, даже не дали возразить, её мама интересовалась как наши дела, при этом сама рассказала какие у них новости. Какая активная женщина, всегда в движении, несмотря на разницу в возрасте, они с Кирой общались как подружки. Иногда её мама выражалась современным сленгом, что выглядело немного смешно. Отец её был немногословен, с военной выправкой и суровым лицом, которое смягчалось при взгляде на дочку.

В первый день мы откровенно гоняли балду. Кира повела меня погулять на ручьи, мы прошли лесополосой и спустились к оврагу, на пригорках среди высокой зелени трепетал ковыль, все цвело, летали бабочки, гудели жуки, блестели на солнце ленты ручья. В разветвлении которого стояло огромное дерево с высокой зеленью.

— Там есть родник, — указала пальцем подруга. — А если спуститься с пригорка от дерева, выйдем к озеру.

И мы поднялись на холм.

Вид радовал глаз: родник впадал в озеро, весело бежал ручей, раздваиваясь и соединяясь. Все было таким ярким, словно подкрутили контрастность в этом месте. Само озеро находилось в окружении зарослей камыша и высокой травы, что границ его не было видно, водную гладь по краям украшали желтые кувшинки.

Дышать стало легче, я вдохнула полной грудью свежий воздух, голова немного закружилась, так что пришлось отступить и поискать опору. Кира быстро меня подхватила, подставив плечо.

— Тебе плохо?

— Голова закружилась немного.

— Зря я тебя сюда потащила. Твой максимум — под яблоней в саду сидеть.

— Ты наговариваешь. Мне здесь нравится.

Хотелось остаться, слушать шум бегущего ручья, смотреть на раскачивающийся камыш или на разные оттенки зеленого, на горизонт, который напоминал меланжевую пряжу. Вспомнила, что взяла с собой спицы, нитки и журнал, чтобы занять руки.

— Я раньше думала, что здесь живет кикимора, — сказала подруга, глядя на заросшее озеро. — А оказалось, что это шалаш охотников.

— Красиво и… спокойно.

— Ни души. Можно здесь загорать утром.

— Ага.

А можно и вязать, и загорать.

Мы спустились к роднику, попили прохладной воды из ладошек и вернулись к обеду. После чего устроились, как два ленивых котика, на диване в комнате Киры. Она что-то печатала на телефоне, а я стала набирать петли на спицах.

Со стуком и словами «можно войти» заглянул её папа.

— Кира, там маленькие крольчата подросли, выпрыгивают из клетки прямо в руки. Идите с подругой посмотрите. Ты же в детстве любила пропадать в крольчатнике у бабушки.

— Ага, пап.

— Только клетку закрыть не забудь, а то получится как в прошлый раз.

— Ты приготовишь мясо и выдашь его за курицу?

— Такова судьба домашних животных, дочка: украшать нашу жизнь и… стол.

Историю о питомце Красавчике рассказывала нам Кира, когда Уля решала купить сыну хомячка или декоративного кролика.

Было это в её подростковом возрасте, у бабушки, которая разводила кроликов до сотни голов, а внучка помогала и любила живность. Так она приручила, по её словам, самого красивого и смелого крольчонка, который сразу же прыгал в руки, стоило лишь открыть клетку. Кормила с рук, гладила, как кошку, играла на поляне со своим Красавчиком, который не стеснялся оставлять желтые пятна на её одежде или высыпать шоколадные горошки из укромных мест. Вот только внучка раз забыла закрыть своих любимцев, и они разбежались по сараю. Всей семьей гоняли и отлавливали ушастых, а прирученного так и не нашли. Пропал Красавчик! Поплакала Кира и забыла, нашла утешение в другой ушастой шерстяной игрушке. Прошло лето, зима, весна. И следующим летом, собирая клубнику с грядки, она услышала глухой стук по земле. Испугалась, конечно! Повернулась и увидела своего Красавчика, большого, надо отметить, упитанного, воинственно стучащего лапой по земле.

Подруга с визгом подпрыгнула, но сделала шаг навстречу, а кролик дал деру в заросли малины. Бабушка жаловалась, что зайцы зимой обнаглели: погрызли молодые побеги деревьев на участке. Вот кто, бабушкин сад подгрызал морозной зимой! Спустя несколько дней её папа поймал выросшую потеряшку-Красавчика, который одичал и не шел в руки. Чуть позже кролик пропал без вести, а на столе появилось ароматное тушеное мясо с овощами.

Мы пошли на «ушастую антистрессовую терапию», как сказала Кира. Всего было пять крольчат, все разные и такие мимимишные, как на картинке: серенький, черный, два пятнистых бело-серых и один белый. Белый не очень мимимишный, глаза красные, как у наркомана со стажем, совсем не красавчик. А остальные такие милашки!

Кира уверенно открыла клетку и взяла в руки серенького, который дергал задними лапками как заведенный.

— Держи, — подала мне в руки.

— Ого, — прижала я к груди этот теплый шерстяной комок.

— Где тут мой Красавчик? — нырнула она во второй раз, вытаскивая пятнистого крольчонка. — Будешь Счастливчиком! — с этими словами она закрыла клетку.

— Их можно покормить?

— Ага. Хочешь посмотреть, как они спагетти из одуванчиков едят?