– Как вдруг появившаяся у меня взрослая дочь, которую мне очень хочется принарядить. Знаешь сколько нарядов я вижу? Много-много-много! Не все я могу примерить на себя. Будет смотреться глупо – я уже взрослая тетька, а с тобой… Ты как куколка!

Марина прошлась по мне взглядом, заставив смутиться еще больше. Мне показалось, что я увидела в ее глазах какой-то жадный интерес и даже поежилась от увиденного.

– Понятно, – протянула я, поджала губы и развела руками.

Что ту можно было сказать еще?!

– Хочешь, оставь вещи здесь после, – продолжала говорить разрумянившаяся женщина. – Но позволь мне порадовать тебя и себя уже сейчас.

Я кивнула. Пусть Марина поиграет в большие куколки. Ведь именно так называется то, чем она занимается сейчас?

– Примерь, пожалуйста? – попросила она, подвинув коробку в мою сторону. – Это просто домашний костюм, и я очень надеюсь, что он понравится себе.

Одежда для дома была упакована так словно это было платье или дорогущая шляпка для обожаемой мной Кейт Мидлтон, которая вдруг засобиралась в Аскот. Больше похожая на открытку визитка магазина, невесомая упаковочная бумага, а под ней белоснежный свитшот и брючки с высокой талией.

– Какая приятная ткань, – выдохнула я, вынув одну вещь за другой. – Какой он красивый!

– Надевай скорее, – поторопила меня женщина. – Не терпится увидеть, как он сидит на тебе.

Он сидел на мне хорошо, даже слишком. Под последним я имею в виду то, что одежда была не просто в пору и приятно стелилась по телу, а шла мне и сделала взрослее. Игра света? Цвета? Может это было какая-то особенная модель, но я перестала выглядеть, как «Ида, добро пожаловать в песочницу!»

– Как тебе? – спросила Марина, встав рядом со мной.

Я посмотрела на женственную Марину, а потом на себя и очень хорошо поняла, что она имела в виду, когда говорила, что на ней нечто подобное смотрелось иначе.

– Повертись! – скомандовала Марина, отступив в сторону.

Я подчинилась.

– Ты ходишь на танцы, да? – спросила женщина рядом.

– Это у нее от мамы – раздалось со стороны двери голосом бабушки. – Ее грацию отмечал сам Григорович Юрий Николаевич2.

Я остановилась, а улыбка пропала с моего лица. Осознание происходящего вновь свалилось на меня.

– Великий человек, талант и невероятный мужчина, – добавила она, сделав шаг в нашу сторону.

– Не знала об этом.

Бабушка едва заметно кивнула, согласившись со мной. Опираясь на трость, Аделаида Григорьевна прошла к креслу «с ушами» и, повернувшись, к нам села в него с видом настоящей королевы – медленно, плавно и, как она сказала грациозно.

– Жаль, что Милана решила отречься от всего, что было связано с нашей семьей, – проговорила она, растянув губы в сдержанной улыбке. – У меня накопилось много вопросов к ней, но…

Бабушка отвернулась, а Марина ободряюще погладила меня по спине.

– Я надеюсь получить ответы от твоего отца, когда твой отец выйдет на свободу. Мне хочется понять, что, по их мнению, сделала не так я и все, кто так любил ее.

Я кивнула, застыв на месте и не зная, как вести себя под ее строгим взглядом, который вдруг потеплел от неожиданно теплой улыбки.

– Не пугайся, милая, я ни в чем не обвиняю тебя и очень надеюсь, что с тобой все будет иначе. У меня было время подумать и провести работу над ошибками.

– Ида! – зовет меня Люся, заставив отвлечься от смартфона. – Подойди ко мне, пожалуйста.

Люсю слышно во всем доме и даже если очень захочется, то не получится проигнорировать ее. Иначе, ополчится весь дом, устав слушать ее крики.

– Иду, – говорю я, поднимаясь и откладывая от себя новую игрушку.

Вдобавок, мне надоел смартфон. Раньше я мечтала о нем, а теперь у меня болит голова от установки приложений регистраций, подбора

– Ты любишь лазанью?

Я прохожу на просторную кухню и усаживаюсь за расположенный по середине кухонный стол-остров. До этого момента я избегала появляться в этой части дома. Люся при всей своей громкости страдала немногословностью, а еще умела очень шумно дышать, когда ей не нравилось что-то. Прямо как какой-нибудь бык. До сегодняшнего дня ей не нравилось мое присутствие в доме и предложения помочь совершенно не помогли изменить эту ситуацию.

– Не знаю, – я жму плечами, рассматривая горки самых разнообразных овощей и фруктов в сетках, корзинах и вазах. – Я не пробовала ни разу.

У нее уютно тут. Но в этом доме не принято проводить время на кухне. Чаи предпочитают пить и то в строго отведенное время. Что в принципе очень даже удобно – никакого кусочничанья и бесконечного мытья посуды.

– Решила сделать к сегодняшнему ужину, – проговорила высокая полная женщина с внушительным пучков волос на затылке. – Побаловать…

Потом она закричала, и я чуть было не свалилась со стула.

– Как не пробовала?! Как? Даже самую паршивую из богомерзкого «Тикси»?!

Я кивнула, вновь взобравшись на высокий табурет.

– Никогда, – клятвенно заверила я.

– Хорошо, – вдруг сказала Люся со всей серьезностью и даже с некой патетикой. – Я сделаю это.

В этот момент на кухню заглянула голова Леонид Львовича. Она обвела пространство кухни беглым взглядом, убедилась в том, что ничего не случилось и, также молча, исчезла в темноте коридора с коллекцией механических часов со всего мира.

– Я приготовлю классическую лазанью, а ты погуляй с Аделаидой Георгиевной, – сказала Люся и тоже прошлась по своим владениям внимательным взглядом.

В нем так и читалось, что Люся вычленяет ингредиенты.

– Хорошо, но сначала вы ответите мне на один вопрос.

Я не повелась на этот спектакль. Люся была хорошей актрисой, но плохим сценаристом.

– Задавай.

Наверное, она подумала, что я обжор раз решила промотивировать таким способом. Стыдно признаться, но последнее время я и правда ела, как не в себя и не могла понять в чем причина этой аномалии. Но семейный врач семьи Спасских объяснил, что всему виною стресс, скорее всего подходящие даты менструального цикла (я на тех словах покраснела, как рак) или же, что организм стал восполнять витамины, которых ему раньше не хватало. Мне понравилась версия со стрессом, а вот про витамины не очень.

– Почему вы не хотите, чтобы я помогла вам на кухне?

Люся вздохнула, смяла, а потом расправила полотенце.

– Потому что я очень вредная и подозрительная тетка, Ида. Люблю, чтобы все было по-моему, а потом проверяю и, если нахожу, что сделано было иначе, то очень сержусь. Оно тебе надо?

Ссориться с громкоголосой женщиной мне ужасно не хотелось.

– Мне просто скучно, – проговорила озадаченная я. – И я хотела немного подружиться с вами.

– Со мной нельзя подружиться, Артемида, таким способом. Я не люблю, когда мне мешают. Не делай этого. А еще когда спрашивают про завтрак, обед или ужин. Все будет в срок.

Я поняла. В этой семье все были дипломатами и по профессии (как бабушка и дядя), и по складу ума (как Марина и Леонид), а еще очень непростыми и интересными людьми при этом.

– А ты погуляй с Аделаидой Георгиевной, ей надо больше гулять, а не пропадать часами в библиотеке.

Я не видела в чтении совершенно ничего плохого. Но последнее время отказывала себе в этом из-за все той же прабабушки. Я бы с удовольствием посетила комнату с книгами, но не хотела наткнуться на нее, разговориться и разволновать ее.

– Я же пока вас не будет приберу там немного – пыль смахну, проветрю…

– А почему вы просите меня, а не Леонида или Марину?

– Она не хочет с ними гулять – Люся повела меня к выходу. – Да и они с ней тоже.

Ее ответы удовлетворили меня и признаться честно заинтересовали. Я побаивалась бабушку, потому что не хотела ляпнуть еще что-то, а вот почему они вели себя так?

– Вот и выясни это, – сказала Люся, как будто подслушав мои мысли, а потом пояснила. – У тебя на лице все написано.