- Ты ведь не отстанешь?

- Конечно, нет, – улыбаюсь: самый трудный шаг сделан.

- Значит, поехали.

Устраиваемся в машине. Сажусь на переднее сидение и внаглую рассматриваю её.

- Как твоя нога? – по глазам вижу, что Николь это и правда интересует. Беспокоится?

- Спасибо. Всё, идёт, как должно быть. Но всегда хочется большего.

Прикидываю свои шансы. Если есть хоть крохотный, я обязательно им воспользуюсь.

От Миши знаю, что дедушка живёт с ними. Совсем не хотелось бы выяснять отношения при нём. Но всё-таки это лучше, чем на улице.

Мне везёт – его нет дома. Пока Миша бродит по квартире, выполняя требования мамы, я начинаю разговор прямо в прихожей. Место неподходящее, но в любую минуту мы можем оказаться не одни, и тогда я не получу всех причитающихся мне укусов от дикой кошки. А я хочу, чтобы она успела выпустить пар до того, как кто-то нам помешает.

Николь молчит. Считываю возмущённые молнии у неё в глазах и жду, когда она всё-таки заговорит или полезет драться. Этого не происходит. И тогда мне приходится сделать ещё один шаг.

- Завтра мы с тобой идём в местный ЗАГС. Назови удобное время, я целый день свободен.

- Зачем? – на лице искреннее удивление. Неужели не прочитала мои сигналы?

Оттесняю её к шкафу, дальше ей отступать некуда. Упираюсь руками по обе стороны от неё. Попалась!

- Напишем заявление, чтобы меня внесли Мише в свидетельство о рождении.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Николь молчит. Думает, как побольнее укусить или просто отказать? Но я не отступлю. Ей придётся согласиться. И уверен, она это знает. Она уже согласна, но без игры в кошки-мышки она бы не была собой. Она убегает – я догоняю.

- Что это ты раскомандовался? Может, для начала спросишь моего согласия?

- Нет, не спрошу. Мише нужен отец, и это не обсуждается. И теперь он знает, что его отец – я. У тебя нет манёвров для отступления. Ты выбираешь только удобное для тебя время, – знаю, что перегибаю. И, возможно, другая мне бы уже врезала, как следует, за мой тон и закатила истерику. Но не Николь, я хорошо изучил её. Она может мастерски мотать нервы, но вполне умеет логически мыслить и подчиняться, когда я прав.

- Да что ты вообще себе позволяешь? – в глазах полыхает ярость.

Неотрывно слежу за движением её губ. Это какое-то безумие. Я хочу их поцеловать. Нет, я хочу их съесть. Хочу всю её. В единоличное пользование. Навсегда. Но сейчас сперва поцеловать. Если не сделаю этого, сойду с ума. Держусь из последних сил. Я не должен её касаться. Вопрос с Мишей мы должны решить на абсолютно трезвую голову и без телесного контакта. Иначе, боюсь, всё испорчу.

- Он же может быть не твоим! – молнии продолжают сверкать, она всё ещё бесится и сопротивляется.

- Миша. Мой. Сын. Независимо от того, моя ли в нём кровь.

- Зачем? – она сникает, уже сдаётся, хотя делает вид, что ещё борется.

- В первую очередь, это нужно ему. Ты должна понимать!

- Я и понимаю! Но тебе не кажется, что это – какая-то дикость. Ты даже не уверен, что он – твой сын! А если нет, то что? Поиграешь и бросишь?

- Уверен. Не имеет значения, что покажет ДНК. Ни мне, ни Мише. Тебе это важно? Окей, давай сделаем. Но только после того, как я его усыновлю.

Как же я хочу её поцеловать! Невыносимая пытка – быть настолько близко и не позволять себе коснуться её губ, кожи… Она определённо сведёт меня с ума!

- Мама, я есть хочу!

Интересно, как долго маленький шпион стоит у меня за спиной? Мы говорили шёпотом, но дети – такие жуки, что всё всегда слышат.

- Идём, я разогрею, – и на два тона тише: – Ты голодный?

Я, естественно, остаюсь. Когда-то именно так начинались наши отношения. Но тогда мы ещё не знали о нашей страшной встрече в прошлом. И как мне через неё переступить теперь? Позволит ли? Полгода прошло, а я по-прежнему не знаю, как к ней подступиться…

Николь продолжает кусаться и выпускать свои когти, но в ЗАГС приезжает. Злится на меня, но признаёт мою правоту. Ради сына она многим готова пожертвовать. Я давно это понял, но манипулировать этим не собираюсь, разве что самую малость. Любой мужчина должен нести ответственность за своих детей, независимо от обстоятельств их появления на свет и отношений с их матерями. А с Мишей дело не только в ответственности, он – мой сын, я его полюбил и собирался стать его отцом ещё до того, как узнал, что могу действительно быть им биологически.

Николь напряжена и сердита, нервничает. Работница ЗАГСа оставляет нас одних и отходит по своим делам. Заполняем заявление. Добираемся до вопроса о фамилии Миши. По моему убеждению, дети обычно носят фамилию отца, поэтому я без задней мысли записываю: «Карпов».

- Погоди, мы так не договаривались! Речь шла только о том, чтобы вписать тебя в графу отца, чтобы она не была пустой! И то я не уверена, что это не глупость. Но менять фамилию – это слишком!

- Почему? Дети всегда носят папину фамилию.

- Не всегда! Банально неудобно, когда у матери и ребёнка разные фамилии, он же живёт со мной. Из-за разных фамилий будут возникать лишние вопросы, постоянно придётся всем доказывать, что я его мать! И, главное, зачем? Чтобы потешить твоё эго?

- Николь, успокойся. Ты так возмущаешься, будто я – какой-то асоциальный тип, которого ты стыдишься, или уклоняюсь от алиментов, но качаю права.

- Не стыжусь, но должен же быть здравый смысл в том, что мы делаем! Мише нужен отец – согласна. В этом ты прав, я не спорю. Но фамилия?

- Эта проблема легко решается. Ты можешь тоже взять мою фамилию. Моё предложение всё ещё актуально, – накрываю её руку своей. Это первый тактильный контакт между нами после расставания. Вздрагивает, но не отдёргивает!

Жду её реакции. Разозлится? Поднимает глаза. Ловлю их, пытаясь прочитать немое послание.

- Я звонила тебе, – шёпотом, едва шевеля губами. – Перед Новым годом.

- Правда? – перебираю в памяти, где был в то время. Как я мог пропустить звонок, который так ждал? – Я потерял телефон, – не верит, думает, что я выдумываю отмазку. – В нашу амбулаторию при обстреле попала бомба, нас всех завалило. Когда пришёл в себя в госпитале, телефона при мне не было – наверное, где-то в развалинах остался.

- Тебя ранило? – в голосе беспокойство, в глазах – слёзы.

- Ничего серьёзного, как видишь. Немного придавило обрушившейся крышей. Мне повезло. Я даже после госпиталя снова на передовую вернулся, а потом уже сюда перевели.

- Сюда?

- Да, не успел тебе сказать. Мой рапорт, поданный прошлым летом, наконец одобрили. Переводят в столичный госпиталь. Я, естественно, согласился. Так что вполне можешь на меня рассчитывать, если надо забрать Мишу из школы, посидеть с ним, погулять и всё такое. Надеюсь, ты теперь не будешь против нашего общения с ним?

- Хорошо, – кажется, она растеряна.

- Так что с фамилией? Решили?

- Ты о Мише?

Значит, она всё-таки допускает мысль о смене своей фамилии? Это не может не радовать. Внутренне расплываюсь в улыбке, но внешне остаюсь серьёзным.

- Пока – да. В перспективе – и о тебе тоже, но сейчас настаивать не буду, дам тебе ещё время подумать, если полгода оказалось недостаточно.

Заканчиваем в ЗАГСе и выходим. Николь нужно возвращаться в офис, она торопится.

- У Миши скоро каникулы? Мне нужно будет съездить на пару дней домой – вещи привезти и машину пригнать. Хочу взять его с собой. Отпустишь?

Колеблется. У Николь нет оснований не доверять мне. У нас с сыном уже есть опыт длительного совместного пребывания. А теперь я без пяти минут его официальный отец.

- Поедешь с нами? Ненадолго, подстроимся под твою работу. Соглашайся!

- Я подумаю, – Ника не была бы собой, если бы ответила как-то иначе. Опять эти её любимые кошки-мышки. – Только не надо на сей раз мне приказывать и принимать решение за меня!

 - Только на сей раз?

Николь