- Сейчас мы поставим палатку, я освобожусь и приду, – тон Миши полон важности.

- А твой папа будет играть с нами в футбол?

Миша теряется, не знает, что ответить. Я пока не понял, что там у них за история с его отцом, но на всякий случай вмешиваюсь:

- Конечно, сейчас все вместе пойдём, как только закончим. Нам ещё минут пять-десять. Вы пока собирайте команду.

- Ура! Ты будешь с нами играть! – радуется малыш, когда мальчики отходят.

- Конечно, я очень люблю футбол. Разве ж я могу упустить возможность поиграть?

Миша вдруг становится серьёзным и выдаёт:

- У меня нет папы. У всех есть, а у меня – нет. Мама говорит, что так бывает. Но почему мне не повезло?

- Мой папа умер, когда я был примерно такой, как ты сейчас. И у меня тоже не было папы. Но потом появился другой. Возможно, и у тебя появится. Главное, что у тебя такая замечательная мама, – малыш вздыхает, как старичок, и соглашается.

Надуваем матрас, раскладываем спальники – палатка готова, можно прилечь отдохнуть после обеда. А мы идём на детские голоса, где несколько взрослых уже размечают поле и ворота перед матчем, а малышня спорит, распределяясь на команды.

Николь

Режу салат и постоянно поглядываю, как несколько мужчин носятся с ватагой ребятишек по импровизированному футбольному полю и гоняют мяч. Судя по возгласам, счастливы все участники – и дети, и взрослые. Наблюдаю за Мишей – он вполне освоился и с азартом бегает вместе со всеми, периодически что-то выкрикивая.

Хорошо, что я согласилась сюда приехать – сыну наверняка этот уикенд на природе пойдёт на пользу. Только что потом делать с его привязанностью к доктору? Мише нужен отец, он ищет его в каждом мужчине, который появляется у меня на горизонте, и всё чаще задаёт мне неудобные вопросы.

Солнце припекает, становится жарко. Некоторые барышни оголяются до купальников и устраиваются на солнышке загорать. Сажусь в тени на подстилке с молодой беременной женщиной. Она неотрывно следит за мужчиной, который играет в бадминтон с худенькой светловолосой девочкой лет пяти-шести.

Футбольный матч заканчивается, Миша бежит ко мне.

- Мама, мама, мы выиграли! Мама, представляешь, я гол забил!

- Ух ты! Какой молодец.

Алексей, заметно прихрамывая, направляется к нам с бутылкой воды и пластиковыми стаканчиками. Он обнажён выше пояса, короткие волосы мокрые от пота.

- Миша, пить будешь? – протягивает стакан. Сын с жадностью набрасывается на воду.

А я поднимаю взгляд на Алексея и залипаю. Всегда смеялась над подругами, когда они балдели от накаченных мужских торсов. Ненавижу качков – у них обычно все мозги в мышцы уходят, в голове ничего не задерживается. Теперь же сама пялюсь на мужчину, как дура, и глаз отвести не могу. Он совершенный! Сухой, мускулистый, ни капли не перекаченный.

Алексей меня о чём-то спрашивает, а я все слова пропускаю мимо ушей, настолько увлечена созерцанием открывшейся передо мной картины.

- Николь, ау, ты с нами?

- Прости, задумалась.

- Я говорю, что тут можно немного пройтись до небольшого озера. Идём?

Миша уже скачет козликом вокруг меня.

- Мамочка, мамочка! Давай!

Идём к озеру через рощу. Тут прохладно, застёгиваю молнию на спортивной куртке, чтобы не продрогнуть, и уговариваю сына сделать то же самое. Он ворчит, потому что Алексей и не думает одеваться, а Миша, судя по всему, решил ему подражать.

Озерцо небольшое. Берег густо зарос камышами. Спуститься к воде можно только в вытоптанных людьми местах. Алексей скидывает кроссовки и спортивные брюки и направляется к воде.

- Мама, можно мне тоже?

- Сын, вода наверняка холодная.

- Ну хотя бы просто ножками потрогать можно?

Мысли разбегаются. Всё внимание приковано к мужчине, который уверенным кролем рассекает гладь озера. Но материнский инстинкт вынуждает вслушаться в слова ребёнка.

- Ладно. Только немножко.

Сомневаюсь в правильности решения – всё-таки малыш у меня болезненный и совсем не закалённый. Но по привычке иду у него на поводу.

Попробовав ногами воду, Миша морщится: холодная. Полотенца нет – жертвую свою куртку, чтобы насухо вытереть его и быстро обуть. Когда управляюсь, Алексей выходит из воды.

- И как вода?

Неужели скажет, что хорошая?

- Холодно. Но это как после парилки – организм требует охладиться.

Одеваться он не спешит, ждёт, чтобы вода немного обсохла. А может, заметил мой интерес и намеренно дразнит меня? Мысленно ругаю себя: как можно быть такой озабоченной?

Поворачивается – и я замечаю жуткие шрамы через всё бедро. Ничего не могу с собой поделать – разглядываю их. Алексей ловит направление моего взгляда.

- Не впечатляет? Я и сам знаю, что не слишком красиво.

Не сразу нахожу, что ответить.

- Почему же? Шрамы украшают мужчину.

- Ты правда так думаешь? Или просто боишься меня обидеть?

- Я думаю, что твои шрамы тебя не портят. Болит?

- Только когда долго стою или много хожу – от больших нагрузок. Я восстановлюсь, просто нужно время.

- И опять на войну поедешь?

- Как получится. Пока вернулся в госпиталь, а дальше посмотрим. На передовой ответственность куда больше. Тут моё дело – отстоять операцию. А там порой приходится под обстрелом раненых вытаскивать. От физической формы медика зависит жизнь людей. Требования там намного выше. Пока комиссия меня не пропустила, но я не теряю надежду.

Алексею явно не нравится этот разговор. Его тяготит то, что восстановление идёт медленно.

- Ты говоришь, что вернулся в госпиталь, а как же отделение скорой помощи?

- Я пока оставил там себе одно дежурство в неделю – у них не хватает врачей, а мне дополнительная практика в мирных условиях не помешает.

- В госпитале спокойнее работа?

- Конечно, к плановым операциям всегда можно хорошо подготовиться. Экстренных тут меньше. Иногда привозят раненых, но в основном всё, как в обычной хирургии. Те же люди, те же проблемы. Извини, я отойду переоденусь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Алексей уходит в сторону, за кустарник. Его силуэт виден за ветками, и при желании, наверное, можно было бы разглядеть его обнажённого, но я одёргиваю себя и отворачиваюсь. Этот мужчина будит во мне желания, которые разум всячески старается подавлять.

Назад иду молча. Миша выдаёт по десять вопросов в минуту, Алексей едва успевает ему отвечать. Мысли все куда-то разбегаются. Я просто шагаю, поглядывая под ноги и прислушиваясь к болтовне сына.

Когда возвращаемся на поляну, все собираются садиться за стол. Народу стало больше – замечаю несколько новых палаток и людей. Все они между собой хорошо знакомы. Ощущаю неловкость – я даже половины имён, с кем познакомилась с утра, не запомнила.

Алексей кладёт руку мне на талию и подводит к вновь прибывшим друзьям. Я опять слушаю имена, которые мне называют, вполуха. Куда больше меня волнует, что кроется за этим жестом? Этим он обозначает, что я приехала с ним? Или осознанно захотел меня приобнять? Мужская рука на моей талии волнует. Бедром через несколько слоёв одежды ощущаю его бедро. И знаю, что под брюками у него ничего нет!

Становится горячо и одновременно стыдно за свои мысли, сердце частит ударами. Я только недавно рассталась с мужчиной и решила, что больше мне никто не нужен. Не так уж долго мой организм без секса и ласки. Почему же меня так штормит?

Два дня проходят в лёгком волнении. Ловлю слова, взгляды, прикосновения, знаки внимания. Уговариваю себя, что всё это мне только кажется и я выдаю желаемое за действительное. Просто Алексей – очень воспитанный мужчина. Я приехала сюда с ним, значит он должен крутиться возле нас с Мишей. Мысленно отдёргиваю руку, когда она тянется за розовыми очками. Ну уж нет, больше я на это не поведусь. Но всё равно сердце пускается плясать чечётку каждый раз, когда он оказывается рядом.