Леда принялась изучать стену тоннеля, стараясь сфокусировать взгляд на протянутых вдоль нее трубах и не смотреть на отражения людей в стекле окна. Вероятно, они догнали идущий впереди поезд и через минуту снова тронутся. Интересно, полиция поверит в историю о пробках в метро, ставших причиной их опоздания?

Свет в вагонах мигнул и погас, что стало неожиданностью. Со всех сторон послышались взволнованные возгласы. Темноту разбавляли лишь редкие огоньки лампочек на стенах тоннеля. Леда переглянулась с Верой, не понимая, что происходит. Гул приглушенных голосов в вагоне нарастал, люди встревоженно задвигались, спрашивали друг у друга, что случилось. В вагоне зажглось аварийное освещение, в свете которого лица пассажиров казались зеленоватыми и нездоровыми.

В динамиках, через которые объявлялись названия станций, послышался треск, затем взволнованный голос машиниста:

- Поезд не будет ехать дальше. Всем пассажирам необходимо эвакуироваться через тоннель. Сейчас будут открыты все двери, выходите из вагонов и следуйте за машинистом. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие.

- Что за черт? – прошептала Вера.

Леда знаком приказала ей замолчать: они стояли у самой двери в кабину машиниста и оттуда сейчас доносились едва различимые слова диспетчера: чрезвычайное происшествие… треск помех… постороннее проникновение… остановить все поезда, эвакуировать пассажиров… помехи, помехи… туман.

По позвоночнику Леды пополз неприятный холодок.

С шипением и тихим скрипом раскрылись двери вагонов.

Несколько молодых парней тут же рванули к выходу, расталкивая людей на своем пути. Вера протянула руку и ухватила одного из них за рукав куртки:

- Эй, полегче, все выходят по очереди и без паники.

Парень зыркнул на нее с таким видом, будто в последний момент сдержал кулаки. Вера не дрогнула под его взглядом и он сделал шаг назад, бормоча ругательства себе под нос.

Несколько людей уже успели спуститься из вагона. В тоннеле слышались голоса: пассажиры из других вагонов тоже спрыгивали на пол, толкаясь в узком пространстве между широкими вагонами и стеной тоннеля со змеящимися по ней проводами и трубами.

Леда пропустила вперед женщину с ребенком и спрыгнула в тоннель следом за ними. Было довольно высоко и от столкновения с полом её израненные колени болезненно завибрировали. Вера присоединилась к ней через несколько секунд и они зашагали в цепочке людей, гуськом бредущих за машинистом, который держал в руках зажженную световую шашку, служащую ориентиром для перепуганных пассажиров. В тоннеле пахло сыростью и машинным маслом. Леда внимательно смотрела под ноги, чтобы ненароком не наступить на какой-нибудь провод. Она понимала, что тоннель, скорее всего, обесточили на время эвакуации, но предосторожностей много не бывает.

- Как думаешь, что случилось? – со свистом прошептала Вера.

- Не знаю, но это должно быть что-то серьезное. – тоже шепотом ответила Леда. – Слышала диспетчера? Что значит это “постороннее проникновение”?

Вера лишь пожала плечами, да и что она могла ответить. Отовсюду слышался испуганный шепот, люди переговаривались, высказывая догадки о причинах экстренной эвакуации. Где-то позади заплакал ребенок.

Машинист вывел их в боковой тоннель. Леда видела, как он остановился, повернулся лицом к толпе пассажиров, словно новый Моисей к своим последователям, и поднес к лицу громкоговоритель.

- Внимание! Следуем по этому тоннелю до первой станции. Сохраняйте спокойствие!

Последний призыв прозвучал бы более убедительно, если бы голос машиниста не дрожал так сильно. Толпа вновь задвигалась, потекла за своим предводителем. Вера споткнулась в темноте и чертыхнулась себе под нос, схватив Леду за плечо так сильно, что у той даже ноги подкосились.

Леда не сразу поняла, что что-то произошло, поменялось. А затем до нее дошло, что она слышит знакомый едкий запах, словно от испарений серы. Она замедлила шаг, видя, что машинист, идущий перед ними, тоже останавливается. Леда уже слышала этот запах раньше. В переулке прошлой ночью.

Её внутренности резко скрутило спазмом от приступа почти панической тревоги. Запах был первым вестником. За ним явился туман. Он был почти незаметен в темноте тоннеля, но Леда почувствовала его кожей еще до того, как её глаза смогли различить косматые щупальца зеленоватого марева, лениво заполняющего тоннель. В таком же тумане Леда увидела жуткого клоуна этой ночью. Этот туман вгрызался в её голову, в её воспоминания, и сейчас её руки заледенели от ужаса перед этим неестественным, неправильным смогом.

Леда натужно сглотнула, вглядываясь в туман. Теперь его видели и все остальные, она слышала, как люди за её спиной шепотом спрашивают, что это значит. Машинист, который только что стоял возле Веры, внезапно оказался далеко впереди, она видела его силуэт в зеленоватой дымке, а ведь Леда даже не заметила, когда он прошел туда. Ему нельзя было приближаться к этому туману, никому нельзя.

- Не заходите в туман! – Леда услышала чей-то высокий, напряженный голос и даже не сразу поняла, что это кричит она. Проигнорировав удивленный взгляд Веры, она крикнула громче: - Никому не заходить в туман, все назад, уходите из этого тоннеля!

Она обернулась к Вере и приказала:

- Не давай никому идти сюда. Нужно убираться отсюда, немедленно.

- Откуда ты…

- Я уже видела этот туман. Он опасен. Шевелись, Вера! Я за машинистом.

- Что? Да ведь он… Леда, стой!

Ей было очень страшно, и она так крепко сжала зубы, что заболели челюсти. Туман наползал на них так целеустремленно и угрожающе, что на долю секунды Леде показалось, будто это одушевленное существо. Она побежала к машинисту, который все еще разглядывал наступающее на него марево, будто под гипнозом. За её спиной начали раздаваться разрозненные крики. Люди начинали поддаваться панике.

Леда схватила машиниста за рукав, потянула на себя.

- Нужно уходить, идемте со мн…

Его рука на ощупь оказалась будто вырезанной из дерева, но при этом холодной, такой холодной, даже через ткань куртки. Он начал медленно разворачиваться к ней, пока она говорила, и голос Леды оборвался, словно его проглотил внезапно заполнивший воздух вакуум. Его движения были резкими, дергаными, будто он был видеозаписью, которую прокручивают кадр за кадром. Леда все еще держала его за рукав, но под её пальцами больше не было жесткой ткани униформы, она превратилась в прорезиненную ветровку, слишком знакомую наощупь.

Леда задохнулась от ужаса, она не могла даже дышать, её пальцы намертво приклеились к рукаву этого… человека, что стоял напротив нее. Перед ней был призрак. Она шла за машинистом, но вместо него перед ней стоял мертвец. Она видела его светлые волосы, пустые темно-карие глаза, тонкий рот, квадратную челюсть, видела ясно и четко, но этого не могло быть на самом деле. Он умер. Он умер, Дей умер, она видела его тело. Но сейчас она прикасается к нему, к нему – к этому. К горлу подкатила тошнота, и в тот же момент Леда вернула контроль над своей рукой, резко отдернула пальцы от рукава призрака. Призрака ли? Её рука все еще зудела от ощущения плоти под пальцами, твердой, настоящей. Он не мог выжить, никак, это невозможно!

Леда видела его тело, видела его голову с затылком, размозженным от удара об асфальт, его затянутые матовой пеленой мертвые глаза, кровь, стекающую изо рта на его подбородок…

И её воспоминания словно просочились в реальность – потому что изо рта призрака, искривленного в холодной усмешке, лениво потянулась струйка крови, красной, живой, страшной.

Леда сделала шаг назад, внезапно понимая, что оказалась в самом сердце смердящего тумана, как раз там, где меньше всего хотела быть. Все её чувства застыли, разум отключился, будучи не в состоянии осознать происходящее.

А призрак Дея перед ней начал расплываться, так ей показалось. Но нет, это туман окутывал его слой за слоем, облеплял его зеленоватой дымкой. И под покровом этой дымки черты призрака начали плавиться, будто были сделаны из воска, растопленного огнем свечи. Его кожа текла вниз, как расплавленный пластилин, глаза, брови, нос и рот таяли и перетекали друг в друга, создавая ужасную, отвратительную анимацию – и вот из них начало формироваться уже другое лицо.