А если она не сдалась? Если крошечная частичка сознания борется за естественный выбор человека – жить!? Иногда доктора ошибаются по-крупному… мы никогда не умираем до конца, душа стремится к бессмертию.

– Джеймс, Джеймс! – кричу я.

Старик испуганно врывается в палату и выпученными глазами смотрит то на дочь, то на меня.

– С ней… она жива?

– Если это можно назвать жизнью, то да, Аврора дышит.

Джеймс устало выдыхает и подходит ко мне. И это кажется мне таким естественным; я и он, переживающие за нее в равной степени, и полностью беспомощные. Думаю, я всегда знал, что Джеймс Райс хочет видеть меня со своей дочерью, как бы самоуверенно не прозвучало. Мы похожи в своей самоотверженной преданности Авроре.

– Зачем ты меня звал?

– Я хочу забрать ее.

– В каком это смысле «забрать»?

– Посмотри правде в глаза Джеймс – Аврора мертва. Тише, не перебивай, дай высказаться! Она сделала это с собой, не вынесла боли и перестала видеть смысл в своем существовании. И если хотя бы крохотная частица ее сознания все еще жива, то нужна серьезная мотивация чтобы остаться. Понимаешь, о чем я? А если я не прав и через несколько дней Аврора очнется в этом госпитале, то она попытается убить себя снова. Она… должна измениться. У нее должен быть хотя бы один шанс стать другой и захотеть вернуться к нам.

Я замолкаю. Оба смотрим на неподвижное тело белокурой девушки укрытой тонкой простыней, Джеймс думает о моих словах, а я о том, как исполнить задуманное.

– И что ты предлагаешь? Куда хочешь забрать мою дочь? – раздраженно, демонстрируя мнимое нежелание соглашаться, спрашивает он.

– Ко мне домой.

– О, черт возьми, и ты думаешь, что я соглашусь на это!? Позволить моей дочке умирать в твоей постели? – вскипает он.

– Именно, умирать, Джеймс! Она умирает! А я дам ей шанс… Я знаю, как можно пробудить ее сознание, на время отрезать от реальности и перенести в совершенно другой мир.

– Звучит по-идиотски, не находишь? – уже спокойней произносит старик.

– Наверно. Просто я вспомнил о тех странных письмах, что она постоянно писала выдуманной подруге из прошлого. И это всегда казалось мне слегка жутковатым, признаюсь… но я вот о чем подумал: не пыталась ли Аврора сбежать из реальности, в которой не может существовать? А эта вымышленная подруга символ спокойствия и понимания? Нужно помочь ей, Джеймс. Показать, что здесь ее тоже понимают и любят.

Мужчина снова тяжело выдыхает и подходит к постели дочери. Вот так, с любовью и страхом, может смотреть на дочь лишь тот, у которого больше не осталось сил защищать свое дитя.

– Так каков твой вердикт? Ты позволишь мне спасти ее?

Она без движения, совершенно беззащитна, но я не чувствую, что могу обладать ею. Я могу лишь надеяться на то, что мой план удастся и «чудо-машина», как называла ее Афина, сработает. В темной холодной комнате, горят лишь голубоватым светом напольные лампы, посередине, на вытянутой, похожей на гроб койке, лежит Аврора. Застывшая. Бледная. Посиневшие губы плотно стиснуты, если не знать точно, можно подумать, что перед тобой покойница. Руки скрещены на вздымающейся груди. Девушка, которую я люблю спит самым крепким сном, мертвым. У меня такое ощущение, что я попал в эту комнату тайком, будто я и не у себя дома. Все вокруг Авроры замерло, потеряло время. Спят горожане, спит беспокойная Византия. Я с ней наедине.

По просьбе Джеймса, санитары переодели его дочь в то самое черное платье, в котором она явилась на свою Церемонию Перехода. Джеймс посчитал, что именно в тот день Аврора окончательно потеряла себя, и чтобы вернуться в реальность, ей нужно пережить тот день заново.

Наверное, он так и не понял принцип работы «чудо-машины». Она – не волшебство, она не изменит прошлого. Все что может эта иллюзия – обмануть сознание. Нарисовать для Авроры тот мир и тех людей, которые ей больше всего необходимы.

Я подхожу к спящей Авроре и проверяю состояние датчиков, подключенных к койке. Все в норме. Было не так сложно переоборудовать машину, как я думал. Но я бы ничего не смог сделать без Кита, Смертного мальчишки, чья помощь с чудо-машиной оказалась незаменимой. Я вышел на него через старые контакты, когда еще вел дела с Окраиной. Он дружит с сестрой пучеглазого, но после его предательства и перехода на сторону Бессмертных, они были рады помочь Авроре, учувствовавшей в спасении Руфь из подвала Блэка.

Остаются последние минуты перед тем, как она отправится в свое самое главное путешествие в жизни. Где я уже не смогу ей помочь. Туда куда она отправится, помощи не от кого ждать.

Символический жест: кладу ей под подушку все письма, принесенные Джеймсом. Они дороги ей. Беру в руки книгу, которую она читала в последний раз. Якоб Гримм «Белоснежка и семь гномов». Ну конечно, снова сказка! И как сказка оказалась похожа на реальность…

– Пучеглазый – это Прекрасный принц, верно? А кто я для тебя, Аврора? Один из семи гномов? Последний, самый неприметный. Тот, что всегда готов придти на помощь, если тебе понадобится, но даже не смеющий мечтать о тебе. – говорю с ней хоть она и не услышит.

– На этот раз, без поцелуя истинной любви, ладно? Тебе придется самой себя спасти.

В комнату входит Джеймс, а с ним двое: Кит и Руфь. Детский сад у меня на пороге. Выясню что им здесь нужно и как Джеймс провез эту «команду поддержки» позже. Хотя я уже в курсе некоторых деталей. После спасения, Лео оставил сестру на территории Окраины и сбежал с Саванной в Византию. Там было жарко, мягко говоря, восстание поутихло, но угли войны все еще тлели. Девочка справилась, люди с большой земли поддерживают своих. Чего не скажешь, о городе мечты. Думаю, Руфь чувствует себя обязанной Авроре, ее лицо было первым что она увидела после тьмы подвала и ужасов массового убийства. Такое не проходит просто так. Через Кита она вышла на Джеймса, объяснила детали, а Кит в свою очередь дал понять, что может помочь мне с переоборудованием иллюзорной машины.

И вот мы здесь. Последние кому не плевать на Аврору, хотя рыжеволосый мальчишка скорее всего пришел по зову гормонов. Он по уши втюрился в сестричку пучеглазого.

Пора начинать.

– Надеюсь, ты был прав, когда счел все это хорошей идеей. – наблюдая за тем, как я подношу датчики к вискам Авроры, произносит старик.

– Это не хорошая идея, а единственный возможный шанс, которым она воспользуется, чтобы выжить. А если она не найдет причин жить…

Я запускаю для Авроры новую реальность.

2009 год. Город Нью-Йорк.

Я несусь сквозь темноту. У меня больше нет имени, когда-то оно у меня было, но думаю, я сама от него отказалась.

Итак, тьма.

Я словно какое-то время назад заснула в кромешной тьме, забыла все, что со мной случилось и сейчас близка к пробуждению. Здесь, в этом темном мире, я ищу свет, хочу очнуться и узнать кто я такая. Вернее, кем стану, когда проснусь.

У меня были мысли, чувства, до этой тьмы. Сейчас я полностью опустошена. И это хорошо, знаю, что не хочу возвращать воспоминания. Мне нужно стать новой. Нужно проснуться.

Тьма слабеет, я ощущаю, как солнце пытается проникнуть сквозь мои веки, окончательно освободить от дремоты. Еще немного и я увижу мир вокруг себя. Что я знаю о том мире, где живу? Мысли путаются, одна информация наслаивается на другую. История путанная. Это неважно – говорю я самой себе. Еще немного можно поспать.

Когда-то – не знаю, как давно – я ощущала острую боль, мое сердце было ранено, все чего я хотела – сбежать! Теперь, я знаю, что оставила боль позади и мне не нужно возвращаться к старым ранам.

Солнце обжигает лицо. Греет голые руки и бедра. Пора открыть глаза. Пришло время очнуться. И я просыпаюсь…

Какой странный сон я видела, это даже не было сном, скорее блужданием разума. Необычно, точно знаю, что раньше со мной такого не случалось. Я действительно на какое-то время забыла кто я такая. Но, слава Богу, память ко мне возвращается! Может это был солнечный удар? Солнце сегодня особенно ярко светит, разгар лета в Нью-Йорке! Кажется, мы с Фейт собирались на пляж Кони-Айленд, она хотела снова покататься на аттракционах (бесплатно, конечно) и стырить парочку хот-догов, я должна была отвлекать продавца… Как добраться до Кони-Айленда?Странно, что я не могу вспомнить. Нужно напрячь мозги! Ну конечно! Вот глупая, нужно просто поехать на метро, ветка D, F или Q. Ох уж этот чертов солнечный удар!