Пишу лишь одно слово на клочке смятой бумажки и, сделав последний глоток виски, опускаю листок на дно.

– Бросай как можно дальше. – командует Спартак и встав у меня за спиной приподнимает локоть, будто мы в бейсбол собрались поиграть. – Разведи локти, целься не в центр горизонта, а в какую-нибудь точку на воде.

Я улыбаюсь и делаю бросок. Скажу откровенно: ни в какую точку я не целилась. Просто бросила, надеясь, что бутылка с желанием улетит как можно дальше. Всплеск и она растворилась в темноте ночи и шуме волн.

– Спасибо вам ребята, это было круто! – целую каждого из них по очереди. – Теперь можно ехать домой?

– Еще нет. Хотя мы будем близко к твоему дому. Помнишь, я говорила об опасности? – с вызовом спрашивает Фейт.

– Аха. Я что должна буду залезть в комп брата и накачать порнушки для вас?

– Чуть менее опасное задание. – вставляет Спартак. – Кстати, а что ты написала на листке?

Я показываю ему средний палец. Мое желание – принадлежит только мне. Когда мы уезжаем с парковки, я думаю о той бутылке и слове, написанном моей рукой.

Любовь. Вот что я нашла на дне своей души.

Мы проезжаем мой дом (свет нигде не горит, значит, мои уже давно спят) и останавливаемся у соседнего дома, на противоположной стороне улицы. Фары выключены. Друзья молчат. Я тревожно постукиваю пальцами по стеклу. Что там еще за «опасность» они приготовили для меня? Мои друзья, конечно, офигенные, но иногда могут быть реально безбашенными!

– Пойдем. – командует Фейт и выходит из машины.

За ней Спартак, я следом.

Мы стоим на середине дороги, напротив нас дом, погруженный в полную темноту, кажется, его не касается даже свет уличного фонаря. Все это перестает мне нравиться, вот бы мы до самого утра просидели на том пирсе! Только бы не стоять на улице в полумраке и глазеть на этот жуткий дом, как из фильма ужасов.

– Я, наверное, пойду, усталость реально валит с ног… – начинаю я свою отступную речь, но не тут-то было.

– Ты должна это сделать, Энни! Лучше меня понимаешь, что рано или поздно придется преодолеть себя и встретиться с ним лицом к лицу. – серьезным тоном говорит Фейт.

Иногда я ее просто ненавижу за непоколебимость!

Они со Спартаком хотят, чтобы я преодолела свой детский страх перед этим домом, а вернее перед тем, кто там жил. Парнишка, в которого я была влюблена много лет назад жил здесь, но потом случилась какая-то трагедия, подробностей не помню. Короче он мертв. И я когда-то рассказала Фейт о страхе перед этим парнем, будто знаю, что он все еще обитает внутри брошенного здания. Хочет, чтобы состоялся наш последний разговор. Кровь стынет в жилах, когда смотрю в пустые окна-глазницы, а в ответ на меня таращится мрак.

– Я не пойду туда. – твердо стою на своем.

– Тогда никогда не выберешься отсюда. – бесцветно отвечает на мои слова Спартак и сейчас он напоминает мне призрака, больше, чем тот, кто обитает в темном доме, напротив.

Никогда не выберешься. Что он имеет в виду?

– Ты знаешь, кто он, знаешь, что боишься встречи именно с ним. Но если продолжишь делать вид, что ничего не происходит, ты исчезнешь, Энни! – также отстраненно говорит Фейт.

Они оба меня пугают. Я серьезно.

Что ж, видно мне ничего не остается, как зайти в этот дебильный страшный дом. Если быть откровенной и заглянуть в себе, я знаю, кого там увижу?

Да. И я иду к нему навстречу. К призраку из прошлого.

Смотрю на нее. Интересно, где она сейчас? Если она вообще где-то есть. Какие странные миры видит, чьи лица мелькают перед ней? А может быть в ее голове сплошной мрак. Ее сознание мертво и все что я делаю в данный момент – это смотрю на живой труп. У меня нет ни одного доказательства того, что Аврора жива.

Когда я вернулся от Ведьм, на пороге меня встретил тот парнишка, с которым пришла Руфь. Кит. Ему, было, неловко говорить со мной, но дело осложняло еще и то, что Кит Смертный, в его крови ненавидеть таких как я. Богатых. Никогда не знавших трудностей. Однако он все же заговорил.

– Слушай, понимаю, лезу не в свое дело, просто я тут подумал… Не считай меня бессердечным ублюдком или того хуже – злодеем, но ты не думал, может быть ее больше нет? Если Аврора… страдает, оставаясь какой-то частью своей души, привязанной к телу. Можешь вышвырнуть меня из своего дома, ударить, но я должен был сказать, потому что тоже являюсь свидетелем ее жизни. – Он прочистил горло и на шаг ближе подошел ко мне, демонстрируя доверие и желание поступить правильно. – Если все что происходит сейчас с Авророй – это страдания? Не человечнее ли будет ее отпустить?

Если сознание девушки действительно мертво, тогда он прав. Мне следует отключить ее от чудо-машины, аппарата вентиляции легких и отпустить. Но если Аврора все еще жива и борется внутри себя, тогда я просто обязан защитить ее и сделать все, чтобы ей было, куда возвращаться. В ближайшие пару дней все кардинально изменится в худшую сторону, я практически уверен Ведьмы заключат под стражу Джеймса и обвинят его в измене, разумеется, чтобы обелить себя в глазах Спонсоров. Кто-то должен остаться виноватым и это будет именно отец Авроры.

Нужно спешить.

От размышлений меня отрывает Руфь.

– Что ты задумал?

– Ты о чем?

– Ты смотришь на нее так, будто прощаешься. Не уверен, что увидишь ее?

– А для малявки ты умна.

Улыбаюсь девчонке и пропускаю к кровати Авроры. Она присаживается на корточки и вплетает в пшеничного цвета волосы спящей девушки белые маргаритки. Не думаю, что они настоящие, для маргариток слишком холодно.

– Ей идет, правда? Она ассоциируется у меня именно с этими цветами.

– Не стоит, Руфь. Ей может стать плохо в ближайшие часы и тогда она перестанет выглядеть так, словно сошла со страниц сказки. Я просто хочу предупредить тебя, чтобы ты была готова.

– Я готова.

– Случится коллапс легких, она закашляется, изо рта пойдет пена. Кровь может хлынуть изо всех отверстий. Ее кожа посинеет. Она будет биться в конвульсиях, будет умирать у тебя на глазах. Ты готова?

Я хочу ее напугать, быть уверенным, когда станет совсем плохо, Руфь не сбежит и не оставит Аврору на произвол судьбы.

В ответ на мои слова она только усмехается и продолжает вплетать в волосы Авроры маленькие цветочки. Я еще раз бросаю взгляд на спящую возлюбленную и направляюсь к выходу из комнаты.

– Когда за Джеймсом придут, ничего не предпринимай. Не высовывайтесь, мне ли тебе рассказывать, что Стражи сделают, если обнаружат двух Смертных на третьем уровне. Ты и твой парень ничего не сможете сделать. Не дай им узнать, что Аврора лежит в этой комнате.

– Кит не мой парень. – бросает мне в спину Руфь.

Самый главный плюс денег – ты можешь позволить себе все. Деньги у меня есть, и я смог позволить себе преодолеть расстояние от Византии до замка Блэка за пару часов на персональном планолете. За время полете я делал то, чего делать совершенно не следует в сложной ситуации. Накручивал себя. Слишком часто представлял, что будет, если мне не удастся задуманное. От этого даже разболелась голова, я буквально чувствовал, как натягиваются мои нервы. Все очень плохо и к гадалке не ходи, но нервничать нельзя, терять контроль. Жизнь Авроры зависит от меня.

Стою в кабине пилота. При нем перечисляю деньги на счет, он знает, не стоит трепаться обо мне. Он не знает моего имени. Я его. Так мы и работает уже на протяжении нескольких лет. Пилот исполняет мои просьбы. Я плачу.

– Когда мне вернуться за вами? – его холодное фарфоровое лицо не выражает ничего кроме рабочего интереса.

– Через несколько часов.

– Чисто к сведению, к вечеру ожидается буря, так что советую быть осторожнее. Это место уже не то, что прежде. – его яркие кукольные глаза устремляются к одинокому замку.

– Главное прилети за мной вовремя. Я не планирую провести здесь ночь.

Я покидаю планолет, он плавно и быстро поднимается к небу, исчезает. Ну, вот я и здесь. Черт возьми, как глупо было с моей стороны не захватить теплое пальто! В том, что на мне сейчас, я быстро околею, а идти до замка еще минут десять. Ничто не сдерживает зимние ветра на открытой местности, где Дориан построил свое жилище. Если у ветра а и есть место, куда он возвращается, облетев весь земной шар, то это именно оно.