Я правда растеряна. Могу поклясться – я думала, мой день рождения осенью. Да что со мной не так? Может подруга права, и мои мозги действительно сильно поджарились на солнцепеке!? В голове появляется образ моих собственных ног, бредущих по промерзшей земле, дальше начинаются железнодорожные рельсы, старые, желтая трава прорастает сквозь них…

– А ты не слишком рада меня видеть?.. – с ухмылкой спрашивает Спартак.

– Аха, будто она тебя каждый день видит! В конец отупела. – подхватывает Руфь и шутливо бьет меня кулаком в плечо.

Спартак. Он работает моделью нижнего белья и у него частые разъезды, совсем недавно его пригласили на показ в Париж, и его не было… что-то около двух месяцев, а сейчас он здесь, стоит передо мной, а я…

На нем короткие шорты, белая футболка «Я люблю Нью-Йорк», на лице сияет неповторимая улыбка во весь рот. Мой старый друг, которого я почему-то считала потерянным навсегда!

Как избавиться ото всех запутанных мыслей в голове и собственных странностей? Ответ: меньше курить травки.

– Что вы мне приготовили? – вот так просто спрашиваю я.

– Надо же! Узнаю старую добрую Энни Райс. Мир всегда ей чем-то обязан. – улыбается Фейт.

– Я имела в виду… Зачем выдернули меня именно ночью? Могли завтра собраться, завалиться в бар, все как всегда.

– Я же говорил, надо было просто купить ей текилы, и улыбка радости не сходила бы с лица еще до следующего дня рождения.

– До следующего дня рождения? Из-за одной бутылки? – ухмыляюсь я.

Спартак лыбится и прижимает меня к себе. Я чувствую запах сигарет, мыла и пота. Они такие настоящие, мои друзья! Стоят рядом со мной, в окружении мирной прохладной темноты лета. И я чувствую себя такой счастливой, что не будь я собой, то уже разрыдалась бы, как нюня!

– Мы сделаем эту ночь незабываемой. – шепчет мне на ухо Фейт и целует в висок. – А еще она будет опасной.

Заинтригована ее словами. Опасной? Что за испытания они со Спартаком мне приготовили? Чувствую, что дыхание становится частым, я в предвкушении веселья. Мы втроем беремся за руки и идем к припаркованной у светофора машине Спартака. Они с Руфь многозначительно переглядываются и их лица говорят за них. Заговорщики.

И когда мой друг жмет во всю на педаль газа, начинается самая прекрасная и необычная ночь в моей жизни! Я и Руфь сидим на заднем сидении, пьем виски и запиваем его Пепси. Подруга кидает в меня разноцветными малюсенькими конфетками, а я пытаюсь хоть одну поймать ртом. На фоне хрипловато и депрессивно напевает Эмми Уайнхаус. Все так, как я сама бы для себя устроила. Мои друзья знают меня.

Мы несемся по пустынным, спящим улочкам пригорода Нью-Йорка, мы стремимся в самый центр города, где не нужен солнечный свет, где сияние витрин и блеск неоновых вывесок режут глаза! Огромный город похож на монстра, который в эту ночь на нашей стороне. Я чувствую себя так, словно могу стать центром этого мира. Мир вращается вокруг меня. Думаю, так себя чувствует любой в двадцать два года, но сейчас мне плевать на всех, я счастлива как никогда.

Двадцать два года. В сознании промелькивает и тут же исчезает какая-то мысль-воспоминание, связанная с этим числом, точно я уже думала о чем-то, что так и не случилось…

Когда мне исполнился двадцать один год… я… я должна была обрести…

– Бессмертие! – визжит Фейт в открытое окно машины и протягивает мне бутылку виски. – Ты чувствуешь это, Энни? Мы бессмертны сейчас. В этот самый момент. Потому что свободны.

Я уже не улыбаюсь, размышляю над ее словами. В зеркало вижу выражение лица Спартака, и выглядит он так, будто чего-то ждет от меня, какого-то решения или понимания.

– Мне оно не нужно, если в моей жизни не будет вас. – не стесняясь сентиментальности собственных слов, признаюсь я.

Фейт смеется и запускает в меня конфетками. Она не любит подобных сопливых речей. Она всегда живет так, словно сегодня ее последний день на этой планете, и тратить его на глупые разговорчики она не станет.

– Готова безумствовать? – супер-злодейски спрашивает Спартак.

А знаете, вообще-то да!

Мы паркуемся и выходим из машины. Свежий мощный поток ветра со стороны океана набрасывается на нас, точно неуклюжий приятель, которого мы давно не видели. Океан так близко… Слышу крики чаек, ощущаю солоноватый вкус на губах. Запах непередаваем, только так может пахнуть свобода. Стихия.

Фейт и Спартак берут меня за руки, ведут к деревянному пирсу. Я узнаю это место. Вдалеке на лини горизонта сверкает никогда не спящий Манхэттен, его очертания в эту темную ночь напоминают самую большую и шикарную в мире корону. Неподалеку грозится порвать мрачный купол небес Башня Свободы, возведенная на месте теракта 11 сентября.

Но именно на этом пирсе я нахожусь в первый раз. Местечко воистину красивое и безлюдное. Моя маленькая смотровая площадка на огромный живой мир, которую в этот вечер для меня подарили друзья. Деревянные доски поскрипывают под нашими ногами, ребята хихикают, глядя на смесь восхищения и растерянности на моем лице. Улыбаюсь им в ответ.

– Вы же не собираетесь топить меня в мой же день рождения?

– Это было бы слишком трагично, даже для тебя. – шутит Спартак. Когда я намереваюсь бросить почти допитую бутылку виски в мусорный бак, мимо которого мы проходим, он останавливает меня. – Еще не время для последнего глотка.

О'кей.

Мы останавливаемся у самой близкой к воде скамейки. Друзья усаживают меня посерединке и обнимают руками. Так мы и сидим бесценные растянувшиеся минуты – втроем, глядя на восхитительный пейзаж и слушая шум волн. Ничего не нужно больше. Оставьте только это! Если я когда-то и мечтала найти счастье, думала, – достигнув чего обрету покой? – то сейчас я узнала ответ.

Наркотики не украсят для меня реальность лучше, чем я могу увидеть собственными ясными глазами. Богатство не подарит друзей. Салон шикарной тачки никогда не будет пахнуть так, как пахнет океан! Любовь не сделает мою душу счастливее, чем свобода.

Я на своем месте. Сижу на лавке в обнимку с лучшими друзьями и нахожу ответы на самые главные вопросы в жизни человечества. Если ты счастлив здесь и прямо сейчас, то не сомневайся – это и есть жизнь. Растягивай минуты как можно дольше. Упивайся свободой.

Фейт что-то напевает себе под нос. Не напивает, скорее мурлыкает. Спартак подхватывает мотив и не громко свистит. Я этой мелодии не знаю, какая-то легкая попсовая ерунда. Но она такая въедливая, что остается у меня в голове даже когда ребята замолкают.

– Говорят, что звезды, которые мы видим – это всего лишь отблеск, летящий сквозь вселенную миллионы лет после их коллапса…

– Очень поэтично. Вас этому учат, перед тем как в трусах на подиум выпускать? – прерываю я, с улыбкой глядя на Спартака.

– Я серьезно. – хлопая меня по плечу говорит он. – Если задуматься – а обстановка мать вашу к этому скажем прямо располагает, – то мы похожи на эти звезды. Я хочу в это верить. Что бы с нами ни произошло, оно дает импульс, свет, который стремится сквозь время. Может быть мы, наша жизнь и весь наш мир – это импульс давно случившегося? Или грядущего…

– Ладно, кончай заливать! Это все конечно круто, но переходи уже быстрее к делу. – останавливает философский поток друга Фейт.

– Оки доки. В общем, вот тебе ручка, вот тебе листок. – Спартак показывает на бутылку. – Допей свой последний глоток, напиши желание и опусти в бутылку.

– Теперь все звучит слишком прозаично. – подхватывает Фейт. – В общем, ты сама не своя, Энни последние несколько дней. Депрессия у тебя или месячные или и то, и другое, не важно. Мы хотим, чтобы ты была счастлива, только и всего, но что тебя делает счастливой, знаешь только ты. Давай, записывай свое самое сокровенное желание и швыряй бутылку в океан. Мусорить, конечно, плохо, но сегодня тебе можно все.

Фейт крепче обнимает меня за плечи, отворачивается в сторону, чтобы я не смущалась писать. Спартак тоже.

Секунды повисшей тишины идут и идут, а я все думаю, чего же я хочу на самом деле? Если заглянуть в самую суть, где от себя нет тайн… Какое слово может ассоциироваться у меня с истинным счастьем? Или даже имя? Всего одно, ведущее к главному. Имя, которое скрыло от меня сознание, чтобы защитить. Я знаю правду, она на самом дне души.