- Хм… Тоби, вы не можете вспомнить ни один из ваших снов? Постарайтесь, пожалуйста.

Тоби не мог понять, почему это так важно, но попытался все же напрячь память.

- Ну например… Один из последних - это жуткая комната с множеством лестниц – с целым лабиринтом из лестниц. Они все идут в разных направлениях – вниз, вверх, в разные стороны, как будто в разных измерениях… Я находился в ней, сидел на полу. И мне было страшно, я не понимал, куда идти.

- Лестницы? Как в «Относительности» Эшера?

- Что? – Тоби понятия не имел, о каком таком Эшере толкует его психолог.

- У голландского художника Эшера есть такая литография – вы знаете, что такое литография? – так вот: на ней изображено множество лестниц, ведущих в разных направлениях. Вы увидите на ней три измерения, три реальности, если хотите… Но я, простите, отвлекся. Вы уверены, что эта картина вам не знакома?

Тоби задумался. И тут – будто вспышка – он припомнил, что когда его сестра Сара (настоящая Сара) собирала вещи перед переездом в отдельную квартиру, она снимала со стены плакат с чем-то похожим. Репродукция этой самой «Относительности»? Но сколько ему тогда было, лет шесть? А то и меньше. Может, это вообще и не его воспоминание… Но Тоби все же поведал о нем доктору Моррису. Тот снова хмыкнул и начал что-то быстро писать в блокноте (он не делал этого уже очень давно, снова заметил Тоби про себя). На несколько секунд воцарилась тишина, мистер Уильямс не знал, продолжать ему или нет.

- Кроме вас там никого не было? – вскоре закончив записывать и подняв взгляд, доктор Моррис сам нарушил молчание.

- Эм… Вообще-то кто-то был. Кто-то пытался спасти меня оттуда, но я не смог понять, кто это.

- А чем все закончилось?

- Не знаю. Я проснулся.

Психолог снова выдержал паузу. Какое-то время он смотрел в свои записи, а потом, откинувшись на спинку стула, вновь обратился к Тоби.

- Мистер Уильямс. Тоби. А как поживает ваша семья? Как часто вы видитесь?

«Неожиданно», - подумал мужчина, но все же ответил.

- Родители в порядке, я приезжал к ним на ужин в то воскресенье… Мать вновь затеяла ремонт.

- Хорошо. Хорошо… А как ваша сестра?

Судя по всему, доктор прекрасно знал, что ступает на опасную почву. Настроение Тоби моментально испортилось. Они много лет по негласному соглашению не упоминали о Саре – после этих разговоров молодой человек всегда чувствовал себя отвратительно.

- У меня нет сестры, - тихо сказал он, изменившись в лице.

- Кажется, именно об этом нам и пришло время поговорить. Тоби, давайте попытаемся вспомнить, что произошло между вами, - убежденно заговорил доктор.

- Не думаю, доктор Моррис, что это каким-то образом…

- Мистер Уильямс, - перебил его психолог. - Я считаю (и я уверен, что не ошибаюсь), что вы уже готовы. Вам необходимо преодолеть эту неприязнь. Разрешить ситуацию. Сделайте шаг. Поверьте, вы многое поймете, это поможет. Когда вы общались с Сарой в последний раз?

- Я уже рассказывал, - угрюмо ответил Тоби. – Много лет назад, вспомните.

- Я помню, вы говорили, что они с женихом давно переехали… в Аргентину, кажется? И Сара писала вам, так?

Тоби кивнул. Ему было неприятно вспоминать об этом. Доктор же мягко продолжил.

- Давайте попробуем вспомнить о ваших отношениях в детстве. Вам ничего не нужно говорить, просто кивайте, если соглашаетесь со мной или отрицайте, если не согласны, хорошо?

Тоби вновь угрюмо кивнул. Затея вовсе не казалось ему интересной или сколько-нибудь полезной. Но вариантов не было, до конца сеанса оставалось еще около сорока минут. Он всегда выходил от доктора Морриса успокоенным, почему сейчас что-то должно было пойти не так? Он, наверняка, знает, что делает.

- Итак, мистер Уильямс, вы с Сарой в раннем детстве были очень дружны, она была для вас очень близким человеком. Так?

- Так. Почти. Она рассказывала…, - Тоби вдруг почувствовал странное спокойствие. Возвращаться мысленно в те времена было как-то неожиданно легко и приятно. - Она говорила, что только после моих полутора лет мы с ней стали дружны.

- Так, хорошо. Значит, с детства. Вы проводили вместе все время, сначала, когда она жила с вами, а потом когда приезжала в гости к отцу и вашей маме.

Тоби кивнул.

- Она играла с вами, а еще много вам читала. Вы любили ее сказки, а она обожала их вам рассказывать. Сара так мастерски это делала, что вы мальчишкой безоговорочно верили во все ее истории, для вас все персонажи, фигурально выражаясь, “оживали”. Так, Тоби?

- Не все персонажи. Некоторые из них.

- Хорошо, некоторые. А потом что-то случилось между вами, вы серьезно поссорились и детская ссора переросла в серьезную неприязнь на долгие годы. Сара пыталась пойти с вами на контакт, но вы отказались, хотя очень скучали по ней. Канва событий такова?

- Доктор…

- Я сформулирую вопрос иначе: так ли выглядят события в глазах, например, миссис Уильямс, вашей мамы?

Тоби обескураженно кивнул. Он и понятия не имел, что доктор помнил другую версию. Столько воды утекло с тех пор…

- Да, так.

- А теперь, мистер Уильямс, давайте попробуем восстановить события так, как их помните вы.

- Знаете, доктор Моррис, я в этом случае боюсь показаться несколько экстравагантным…

- О, не переживайте, мальчик мой. В моей практике было достаточно интересных историй. Был когда-то даже молодой человек, уверенный в том, что его похищали волшебники. Меня сложно удивить. Так что прошу вас. Это ведь тесно связано с историями и сказками Сары. Давайте восстановим вашу версию многолетней давности. Расскажите же мне о Короле Гоблинов.

***

Тоби вернулся домой в смешанных чувствах и тут же направился к мини-бару, чтобы плеснуть себе немного виски. Доктор Моррис вынул из него душу практически, а потом вернул ее на место – обновленную, вдохновленную. У Тоби давно была своя жизнь, от края до края заполненная бытовыми мелочами, рутиной. Ему даже (не считая последней недели) не снились сны. А сейчас он вынужден был вспомнить все – все свои детские переживания, всю свою искреннюю веру в мир, полный чудес. Он вновь рассказал доктору обо всем: о его детской дружбе с белой совой, которая, как ему казалось, оборачивалась человеком или кем-то человекоподобным, о том странном вечере, когда он призвал Джарета, чтобы познакомить его с любимой Сарой, о закадычных друзьях-гоблинах, которые в какой-то момент вдруг бросили его, просто перестали появляться из зеркала, как обычно. И о том случае, что его мать считала ссорой с сестрой. Не было никакой ссоры. И об этом он тоже рассказал доктору, а рассказав, действительно почувствовал небывалое облегчение. Просто однажды он вдруг понял, что Сара – это вовсе не Сара. Она не просто была ненастоящей, она была «идеально» ненастоящей: всегда веселая, сговорчивая. И больше никаких фантазий и идей, никаких игр, как раньше. Она просто перестала обращать на Тоби внимание. И еще – помимо всего прочего – вдруг стала левшой. Тоби казалось, что он единственный заподозрил неладное, все вокруг были будто очарованы новой Сарой. Все – даже ее бойфренд (кажется, Дэвид его звали). Его мать, миссис Уильямс, однажды стала свидетелем того, как маленький Тоби выговаривал своей лже-сестре: «Я знаю, - говорил он, - кто ты на самом деле, и кто тебя подослал. Где моя настоящая сестра?» На что «зеркальная», неправильная Сара улыбалась и хлопала глазами, подмигивая миссис Уильямс и будто намекая на то, что Тоби еще маленький и просто заигрался.

А потом было письмо. Письмо, которое подтвердило, что Тоби прав и его настоящая Сара в замке Джарета («Не думали ли вы, Тоби, что кто-то просто жестоко подшутил над вами?» - «Сейчас я думаю, доктор, что такое, конечно, возможно, но тогда все было слишком реальным»). Конечно, тогда маленький Тоби пытался спасти ее, он пытался все объяснить Дэвиду, когда встречал его, но тот только отмахивался; мальчик хотел сам отправиться в Город Гоблинов, но не имел ни малейшего понятия, как это сделать. Джарета он больше никогда не видел, хотя с тех пор в поле его зрения не раз попадала белая сова, но с годами он придавал ей все меньше значения.