Но одними кроссовками всё не ограничилось. Под тумбой так некстати обнаружились ещё и пыльные оксфорды, а в сознании зазвучал вчерашний разговор о должности в университетской библиотеке. Дэниэль протяжно выдохнула и полезла за чумазой парой, но не заметила, что левый ботинок цепко ухватился шнурком за торчавший из плинтуса ржавый гвоздик. Острая металлическая шляпка, не желающая расставаться со своим приятелем, всё же не выдержала рывка и сдалась, тем не менее напоследок успев перерезать пару тонких нитей. Образовалась некрасивая зацепка. Чертыхаясь, Дэниэль попятилась обратно. Однако заговор предметов на этом не закончился. Изогнутая деревянная ножка словно поджидала неосторожного движения приближающейся жертвы. Бум! Дзынь! Звяк! Где-то рядом шлёпнулась слетевшая с пошатнувшейся тумбы связка ключей. Дэниэль подняла голову и больно тукнулась затылком о дно выдвинувшегося деревянного ящика. Единым потоком полились французские междометия и жалобные причитания. «Дэни?» – едва слышно прозвучало из-за двери.

19

Решив, что это соседка, Дэниэль, не задумываясь, открыла дверь и в ту же секунду застыла на месте. Прямо перед ней стоял Штэфан – в чёрных джинсах, чёрной кожаной куртке нараспашку, из-под которой торчало ещё что-то чёрное; на лице очки, а за очками не менее озадаченный, чем у Дэниэль, взгляд.

– Прости… Не хотел тебя… Я думал уже уйти, – покосился он в сторону лестницы, словно ища пути отступления.

– Что ты здесь?.. Как ты?.. – растерялась Дэниэль. – Как ты вообще узнал, где я живу?

– Старушка с первого этажа подсказала квартиру, – виновато улыбнулся Штэфан. – Послушай, прости, я лишь… Ты не пришла, я подумал, может, у тебя опять что-то случилось… Ну, как в тот вечер. И номера твоего у меня не было. Глупо вышло, – усмехнулся он, потупив взгляд.

– Нет, не случилось. Который сейчас час? – потёрла она ушибленный затылок.

– Половина первого. Ты куда-то спешишь? – поинтересовался он и оценивающе осмотрел её непримечательную повседневную одежду.

– Меня ждёт герр Краус, – словно самой себе пробормотала она под нос, но, поймав озадаченный взгляд Штэфана, поспешила пояснить: – Он берёт у меня уроки французского.

– Ясно, – расплылся в заразительной улыбке Штэфан, не сводя глаз с Дэниэль.

– Может, хочешь чая? – спросила она, осознав своё предложение уже после того, как оно прозвучало.

– А как же встреча с Санта Краусом? – усмехнулся Штэфан, однако прошёл внутрь и, не позволив ей ответить, продолжил: – Тут живут лепреконы? – Разглядывая комнатушку, он стянул с себя ботинки.

20

– Присаживайся, пожалуйста. Я поставлю чайник, – вежливо обратилась к нему Дэниэль. Но Штэфан, видя её напряжение, так и остался стоять у тихо тарахтящего холодильника, осматривая кухню: один стул, круглый стол, покрытый до неприличия белой скатертью, словно здесь и не обедают вовсе.

Дэниэль суетилась у плиты, не замечая его замешательства. Неловкое молчание, повисшее в комнате, нарушил свирепо взвизгнувший за окном ветер. Холодом ворвавшись в чуть приоткрытые створки, он по-хозяйски распахнул их настежь. И невесомые крылья занавесок тотчас же вспорхнули вверх, под самый потолок.

– Прости, – сказал Штэфан, собирая разлетевшуюся по всему полу бумагу.

– Всё в порядке. – Не поняв, за что он извинился, Дэниэль пожала плечами и плотно закрыла окно, вернувшись к своим делам.

– Это твои рисунки? – спросил Штэфан. Но Дэниэль не ответила – явно о чём-то задумавшись, замерла у раковины, глядя на полупустую полку. – Дэни? – тихо позвал он.

– А? – вздрогнув, обернулась она.

Штэфан сидел за столом и с крайне озадаченным, но заинтересованным видом рассматривал тетрадку, полную странных картин.

– Это, – начала Дэниэль, ловя каждое движение мышц его лица, – это что-то типа сонника.

– Для ночных кошмаров? – изучая очередное фантастическое животное, уточнил он.

– Для… странных снов.

– Довольно оригинальная идея.

– Довольно, – грустно выдохнула она, и Штэфан оторвал взгляд от тетрадки, вопросительно посмотрев на Дэниэль. – Это всё моя мама, она – психиатр…

– Воу! – присвистнул он.

– О, нет-нет, я не её подопытный кролик. Это… просто привычка. В детстве я рисовала монстров из снов, а потом рвала на мелкие кусочки или раскрашивала в яркие цвета, тогда они переставали быть страшными. – Дэниэль выключила закипевший чайник и, виновато улыбаясь, посмотрела на своего гостя.

– Что-то не так? – полюбопытствовал тот.

– Чая нет. Совершенно забыла купить вчера, – развела она руками.

– Не страшно, – живо подхватил Штэфан. – Вчера день такой был… – Мелькнувшие огоньки обиды в его глазах закончили мысль сами.

– Прости, – подойдя к столу, бесшумно поставила она кружку рядом с непонятным свёртком, который заметила только сейчас.

– Я только хотел услышать причину. Подумал, может, в самом деле что-то случилось. Может, повторилось то самое «что-то», из-за которого ты разбила телефон. И связи не было… потому я и решил… – взяв свёрток со стола, протянул он его Дэниэль.

– Мой телефон? – по-детски удивилась она, достав аппарат из бумажного пакета.

– Нет. Твой уже сложно назвать телефоном, – мягко улыбнулся Штэфан. – Но этот даже милее… розовый. Ты любишь розовый? – от нахлынувших тёплой волной эмоций, словно сейчас утро Рождества, спросил он с умилением.

– Спасибо. Это… – Так и не найдя нужных слов, Дэниэль благодарно кивнула, а уголки её губ чуть растянулись в улыбке, отчего на щеках нарисовались озорные ямочки.

– Так значит, чая нет? – вернулся к насущной проблеме Штэфан. Дэниэль виновато поморщила нос. – Кофе?

– Да, сейчас. Только принесу тебе кружку и предупрежу герра Крауса, что задержусь! – выбежав из кухни, прокричала она уже из соседней комнаты.

– Как скажешь, – отозвался Штэфан, шелестя страницами.

21

Придвинув стол к самому окну, Дэниэль расположилась на широком подоконнике – стульев в доме больше не было. На единственном уцелевшем сидел Штэфан и, не отрываясь от её рисунков, пытливо расспрашивал о каждом.

– Твой кофе, наверное, совсем остыл, – подметила Дэниэль.

– Да-да, сейчас. А это кто? – пытаясь угадать животное, спросил он. – У тебя явно есть что-то общее с теми ребятами, придумавшими шоколад с фиолетовой коровой. Хм… даже не знаю, что бы мог рекламировать твой баран… или козёл? – расхохотался он.

– Жираф, – смутилась Дэниэль. – Не выходит он как надо. Ума не приложу, в чём загвоздка.

– Можно? – Штэфан потянулся за коробкой карандашей, лежавшей на подоконнике. – Ты забыла две очень важные детали. – Поправив очки, словно серьёзный профессор, он провёл пару линий от шеи животного вниз страницы. – Ну… как-то так, – протянул он ей тетрадку.

– Длинная шея? Точно! – поразилась Дэниэль, громко отпив из кружки. – Всё гениальное – просто!

– Не стоит благодарности, – шутливо поклонился он, положив ладонь на широкую грудь. – И что делал этот гость в твоём сне? Как та черепаха, вместо голубей гнездился под крышей? – Штэфан наконец потянулся и за своим напитком.

– Нет, – Дэниэль отрицательно покачала головой. – Велик он для подобного. Просто наблюдал за мной, звал голосом отца, – прохрипел её собственный голос, вмиг потерявший все радостные нотки.

– А где он сейчас?

– Папа? – откашлявшись, переспросила Дэниэль, на что Штэфан кивнул. – Погиб семь лет назад… несчастный случай в Нигерии. Работал там вместе с «Врачами без границ». Их машина наехала на мину. А машина с волонтёрами, в которой была я, ехала следом, нас тоже задело. Я… – нервозно потёрла она лоб, явно не желая продолжать рассказ.

– А твоя мама?

– В Канаде, – коротко ответила Дэниэль и посмотрела на часы.

– Тебе обязательно нужно идти? – Штэфан поймал себя на мысли, насколько жалостно прозвучал его голос. Однако Дэниэль будто и не уловила его огорчённой интонации, лишь, спрыгнув с подоконника, что-то буркнула на французском. – Дэни?

– Прости, но вовсе не прийти было бы крайне неучтиво с моей стороны. Я… – растерялась она в неуклюжих извинениях.