– Твоя вина! – повторил голос и зашёлся в пронзительном плаче.

Свечение стало нарастать, и по мере приближения превращалось в огненную волну, жар обжигал лицо, что-то горячее полилось мне в горло, плач стал далёким, едва слышным.

– Мамуля… – в последний раз шевельнул я губами, но ответом мне стал лишь жутких смех, огненной волной, ударивший мне в лицо.

Последнее что я увидел – это лицо женщины, трахающейся с моим отцом.

В этот момент я проснулся.

Пронзительный крик разорвал пространство. В подвал не проникал ни один луч света. Открыв глаза, я долго всматривался в темноту широко открытыми глазами и пытался сморгнуть с роговицы запечатлённое изображение женщины. Я пытался восстановить дыхание после заточения в узком тоннеле. Крупная дрожь подбрасывала меня на моём ложе. Пронзительный плач всё ещё звенел у меня в ушах, в голове. Я пытался вслушиваться в шум дождя, но тяжёлые всхлипывания ни как не хотели уходить на второй план.

Привстав на тёплых трубах, я стал нервно вслушиваться в пустоту, плач больше не казался наваждением, кто-то действительно всхлипывал в подвале. Я слез с трубы и начал шарить в пространстве, пытаясь найти источник звука.

– Эй, кто здесь? – шёпотом позвал я, всё же боясь быть услышанным.

Ответа не последовало, лишь очередное всхлипывание разнеслось по подвалу. Я, чавкая ботинками по грязи, медленно крался по катакомбам, в поисках рыдающего. Моя рука скользила по стене, определяя направление. Каждый шаг нёс в себе опасность, но страх и любопытство вели меня вперёд. Наконец пальцы нащупали конец стены, видимо поворот. Я аккуратно прижался к кирпичу, звук определённо исходил оттуда. Осторожно, не дыша, я высунул голову за угол. Мурашки побежали по спине. Тусклый, едва уловимый свет вздрагивал среди ржавых коммуникаций, казалось, он или завис в воздухе, или приземлился на тонкую трубу, пересекающую помещение.

– Ты кто? – робко спросил я. Ответа не последовало.

– Эй! – окликнул я чуть напористее.

Тихо, без резких движений, я наклонился, и, нащупав на полу небольшой камень, бросил его в сторону сияния. Камень пролетел насквозь и с бульканьем шлёпнулся в лужу. Светящийся шар не отреагировал, но по-прежнему всхлипывая, дрожал. Собравшись с духом, я начал подкрадываться ближе, чтобы разглядеть непонятное явление. С каждым шагом всё отчётливее во всхлипывающем облаке света угадывалась фигура мальчика, сидящего на трубе и что-то сжимающего в руках.

– Бабушка, это она сказала… – вдруг раздался странный голос, прямо в моей голове.

– Что? Кто ты? – едва шевеля губами, спросил я у мальчика.

– Тёмка, – вновь раздался голос, от которого перехватывало дыхание.

– А я Игорь. Что ты здесь делаешь? – поинтересовался я.

– Прячусь от бабушки, она меня заругает… – не поворачиваясь, ответил мальчик.

– У меня никогда не было бабушки. Я думал, все бабушки добрые. Раньше над нами жила старушка, мама говорила, что она хорошая, но это была не моя бабушка, а чья-то чужая, – смелее продолжил я диалог.

– Моя бабушка тоже хорошая, это она сказала мне… – нечеловеческий голос ребёнка дрожал.

– Что же она тебе сказала?

Ответом на этот вопрос стал пронзительный крик. Я схватился за голову, пытаясь закрыть уши, но звук тише не становился. Громкие рыдания только усилились. Мальчик подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом. Плечи ребёнка подпрыгивали с каждым всхлипываниям.

– Пожалуйста, перестань! – выкрикнул я, не в силах слушать душераздирающие вопли.

– Не кричи, она услышит! – гневно выкрикнул мальчик, всё ещё сидя спиной ко мне.

– Она, скорее, тебя услышит, – с обидой произнёс я, подходя ещё ближе.

– Если она придёт, она будет ругаться, ведь она мне говорила… – в очередной раз промямлил мальчик.

– Да что же она сказала? – не понимал я и уже начал раздражаться, но страх перед непонятным собеседником не давал мне это показать.

– Она всегда говорила, но я хотел сам, понимаешь?… – плакал светящийся полупрозрачный силуэт ребёнка.

– Не понимаю, – твёрдо ответил я.

– Она говорила, что у меня очень красивые глаза.

– Так что же в этом плохого? – недоумевая, допытывался я.

– Очень красивые… – рыдая, произнёс мальчик, – каждый раз, когда она это говорила, я хотел сам посмотреть, сам увидеть, я хотел сам на них полюбоваться, а она дразнила меня, повторяла, что у меня очень, очень красивые глаза! – он снова всхлипнул.

– Я крутил головой во все стороны, но глаза отворачивались от меня раньше, чем я мог их разглядеть, я пытался закатывать глаза назад, но видел лишь темноту, я пытался вращать ими и так и сяк, но я смог разглядеть лишь кончик своего носа. Ты понимаешь, мне надо было их увидеть со стороны, но у меня не получалось… – захлёбываясь слезами, скулил ребёнок.

– Так за что бабушка должна заругать? – настороженно произнёс я.

– Тогда я пошёл на кухню, – будто не слыша моего вопроса, продолжил мальчик, – я взял нож…

Сказав последнюю фразу, он оторвал лицо от коленей и повернулся ко мне.

Струи запёкшейся крови пересекали детское лицо, обезображенное страхом, искривлённые рыданием губы дрожали, а на том месте, где должны быть очень красивые глаза, зияли две чёрные, бездонные дыры.

– Я хотел их вытащить, чтобы внимательно рассмотреть! – взвизгнул призрак изуродовавшего себя ребёнка.

– Скажи, они, правда, красивые? – сказал он, протягивая мне раскрытые ладони, на которых, истекая кровью, покоились два тусклых огонька.

ГЛАВА 4

Проезжающая по ночной загородной трассе фура осветила своими фарами, стоящий на обочине легковой автомобиль и скрылась вдалеке. Одинокая машина осталась, слегка раскачиваясь, стоять у пустынной дороги, нарушая тишину едва уловимым скрипом подвески.

Полчаса назад водитель автомобиля подобрал молодую попутчицу, разгуливающую в поисках заработка по ночной трассе в короткой юбке и боевой раскраске. Окна автомобиля густо запотели изнутри, а в салоне воздух наполнился приторным запахом похоти и коктейля из пота двух разгорячённых тел. Откинувшись на водительском сидении, мужчина кряхтел от удовольствия и приближающейся волны оргазма. Его пухлые, липкие пальцы, скрывшись в спутанных волосах девушки, крепко держали её голову. Девушка задыхалась, от потёкшей туши, по её щекам потекли чёрные полосы, предавая её лицу зловещий вид. Горячая слюна струилась по волосатым ногам мужчины, впитываясь в обивку сидения.

– Да сука! Да! – взревел мужчина, совершая отрывистые энергичные толчки.

Ноги мужчины забились в конвульсиях, он крепче прижал её голову к своему паху, дышать стало трудно, тело не слушалось. Девушка тщетно пыталась вырваться из хватки оцепеневшего мужчины.

– Тварь зубастая, ты мне всю шкуру содрала!

– Нехер было дёргать меня за волосы, – сглатывая, произнесла она, – Я чуть не задохнулась!

Ночная прохлада вползла в салон автомобиля, мужчина, застёгивая ремень на брюках, вышел из машины и направился к пассажирской двери. Открыв её, он грозно навис над вытирающей лицо девушкой.

– Пошла нахуй отсюда! – прорычал он, вытаскивая за волосы девушку.

– Ёбаный мудак! А деньги?! – взвизгнула проститутка, падая на асфальт.

– Что? Деньги? Тебе надо денег? Как насчёт такой валюты? – проорал водитель, пиная девушку в лицо.

– Мало? Возьми ещё! – продолжая пинать, рычал он.

Колёса взвизгнули, и лежащая в пыли окровавленная девушка едва успела разглядеть два удаляющихся огонька фонарей.

– Надеюсь у тебя теперь тоже ВИЧ, – буркнула проститутка, отплёвываясь сгустками крови и осколками зубов.

Встав с земли, хромая на левую ногу, девушка побрела вдоль дороги в сторону города, поднимая в воздух шаркающей походкой, клубы пыли.

До города было совсем не далеко. Трасса, соединяющая коттеджный посёлок с центром, тянулась через поросшие сорняками, заброшенные поля. Не более трёх километров. Каждый шаг давался всё сложнее, в голове нарастал шум, рассечённая губа разбухала, липкая кровь струилась по подбородку, запекаясь на груди. Ни одной машины, ни одной живой души, только она, ночь и серый асфальт, уходящий в горизонт.