– Погибли люди, – Игорь прервал доктора, – я их убил, я не справился, это моя вина!
– Перестань, нам обоим известно, что для тебя ничего не значат жизни этих людей, твоя боль в другом, – тон, которым доктор произнёс эти слова не был осуждающим, в нём слышалась поддержка и понимание.
– В другом, – согласился Игорь, – И мне с этим жить, но думаю недолго. Час, два, продлится наша беседа? А потом этот примат вернётся, поведёт меня на процедуры. Ему пришлось развязать меня, он уязвлён, он этого не простит. А знаете, – Игорь оторвал взгляд от карандаша и взглянул на доктора, – я этому даже рад. Моя жизнь закончилась той ночью, мою душу сожрала та дрянь, которую я пытался остановить.
– Но ты её остановил, пусть ценой огромных разрушений и человеческих жизней, – доктор сделал паузу, – Справедливая цена.
Игорь сжал кулаки, что-то начало подниматься внутри него, наполнять его конечности. Он хотел уже наброситься на доктора, эмоции захлёстывали, вероятно, доктор, сидевший по ту сторону стола, мог видеть, как глаза Игоря наливаются кровью. «Он ничего не знает, неведение – не порок. К чёрту! Ему и не надо ничего знать, уже ничего не вернуть!» – путаные мысли промчались в голове Игоря, и благодаря огромному самообладанию он смог сдержать свою ярость.
– Нет той цены, которую я мог бы заплатить, чтобы вернуться назад и всё исправить, – проскрипел зубами Игорь.
– Так может, уже расскажешь, что на самом деле произошло той ночью, ведь тебе всё равно уже нечего терять?
– В ту ночь я засиделся в своей редакции до позднего вечера, описывая очередной паранормальный случай, якобы произошедший с одной чокнутой старухой, на окраине города, – не спеша начал Игорь свой рассказ.
– Мы сейчас одни в комнате? – передёрнув плечами, как будто что-то сбрасывая с них, перебил доктор.
– Разумеется, нет… – не сразу ответил Игорь, огорчённый тем, что его прервали, едва он начал рассказ.
«Не верит», – отметил он для себя, разглядев некую фальшь, в движении плеч доктора.
– Они представляют опасность? – поспешил уточнить Владимир Тимофеевич.
– Нет, мы им не интересны. Это обрывки человеческих воспоминаний, истерзанные души людей, погибших в этих стенах. Вы же понимаете, что каждый кирпич в этом здании пропитан кровью, болью и страхом. Приложи ухо к стене, и ты услышишь стоны, крики и плач. Если бы ты мог их видеть как я, я бы тебе рассказал истории жизни каждого из них, более интересные и мерзкие чем моя собственная.
Игорь набрал в грудь воздух и продолжил:
– Минуту назад, здесь проплыл тусклый сгусток энергии, смутно напоминающий девятилетнюю девочку. Всё, что от неё осталось – лёгкое свечение, знаешь, что с ней произошло на самом деле? Наверняка нет, хотя это было громкое дело, ты должен был о нём слышать, тогда я ещё жил по ту сторону забора, окружающего эту проклятую лечебницу своими ржавыми клыками. Маньяк, сын нашего, всеми любимого мэра, изнасиловал её. Рассказать подробнее, как это было? – глаза Игоря горели ненавистью ко всему: к прогнившему обществу, к себе, к этому сраному доктору, который задаёт вопросы, ответы на которые знать не хочет.
– Могу себе представить, давайте опустим подробности, – не теряя самообладания, отрезал доктор.
– Отец, разумеется, постарался замять дело, но его единственную радость, его милого сынишку, признали невменяемым, и ему пришлось провести в этой же драной лечебнице целых два месяца! Вы представляете, какой это стресс, для невинной кровиночки нашего мэра?
Игорь сплюнул загустевшую слюну, рот пересох, но Игорь продолжил говорить:
– Когда меня привезли сюда, он был ещё здесь… Он жил не в палате, а в соседнем кабинете, спал на чистом белье, каждый день из ресторана приезжал человек, привозивший этому чудовищу пожрать. Думаете, он был доволен? Однажды эта мразь избила курьера за то, что еда была не достаточно тёплой.
– Так что случилось с девочкой? – прервал доктор рассказ Игоря.
– А, вам всё-таки интересно? – оскалился Игорь, собирая языком слюну, чтобы смочить горло, – Она сошла с ума.
– То есть, вы хотите сказать…?
– Я не хочу это произносить! – прервал Игорь доктора, – Но это единственная лечебница в округе.
– Достаточно. Мы говорили о событиях той ночи, давайте перенесёмся обратно в вашу редакцию, – вставил Владимир, уловив в рассказе Игоря паузу.
***
Острые иглы когтистых сосновых лап царапали гладкое стекло, мерно раскачивающихся на скрипучем стволе старого дерева. Мне было крайне необходимо подготовить номер моего журнала к печати. Чтобы утром тираж уже лежал на прилавках. Мой скромный бизнес. Нет, не то чтобы я вложил в редакцию душу, просто мне есть о чём рассказать людям, и как ни странно дела шли в гору, журнал стал весьма популярным далеко за пределами нашего города. Да, я езжу по стране, собираю страшные истории, иногда факты, но чаще всё же плоды воображения, будь то жалобы напуганных людей, у которых крысы поселились в подвалах, или откровенная фантазия желающих засветить своё имя в моём журнале.
Я не знаю, чем вызван успех моего продукта в мире, где не осталось места для элементарной человечности, где дети рождаются уже с наркотической зависимостью, а родители грызутся за право съесть последний кусок хлеба, нередко доходя до поножовщины с летальным исходом. Возможно, читая мистические истории, они теряют связь с реальностью и попадают в другой, неизвестный им фантастический мир. Или же радуются, что у кого-то дела обстоят ещё хуже, чем у них, и, начитавшись про зубастых монстров, сожравших с дерьмом не его, а другого, неизвестного ему человека, спокойно идут спать. Ведь что такое огромный кредит на 15 лет, под дьявольский процент, по сравнению с той тварью, которая высосала мозги у целой семьи, оставив их жить без мозгов. И не нужно париться, вдруг это они та самая семья, у которой сожрали мозги, ведь как объяснить их решение взять кредит на 15 лет.
Марина, зная, что я вернусь домой под утро, решила встретиться с подругой в каком-то ночном заведении. Мне было не интересно где она, с кем, я ей полностью доверял и не ограничивал ни в чём.
Ночной телефонный звонок заставил меня вздрогнуть.
– Алло, Игорь! – женский голос дрожал.
– Что случилось? – ответил я, чувствуя, как вверх по спине прямо под кожей поползли нервные бугры.
Я вслушивался в захлёбывающийся слезами голос, пытаясь понять, что происходит. Каждое всхлипывание Марины острым лезвием вонзалось мне под рёбра, я был готов пройти сквозь стену, чтобы сократить путь, связь была не стабильной, крики и паника в трубке не давали мне воспринимать информацию.
– Где ты? Где? – тщетно кричал я в никуда.
Марина меня не слышала.
– Я ничего не вижу… – последнее, что раздалось в трубке, затем последовали короткие гудки.
Машину я завёл ещё из кабинета, ноги несли меня вниз в неизвестность.
«Я сяду в машину, куда, куда я поеду?» – задавал я себе вопрос, на который не находил ответа.
Несколько попыток перезвонить Марине приводили меня к сухому металлическому голосу автоответчика.
«Срань!» – выругался я про себя, замахнувшись телефоном, желая разбить вдребезги бесполезный гаджет. Рука дрогнула, луч надежды вильнул хвостом в голове.
Перестав дышать, я начал судорожно стучать пальцами по дисплею телефона, социальные сети! Изобретение Дьявола! Марина, Мариночка! Где же ты? Зачем ты меня здесь зарегистрировала, но не научила пользоваться?! Есть, нашёл! Я, всё ещё не дыша, всматривался в экран, пытаясь найти дату последней публикации. Два часа назад! Отлично, фото из женского туалета. Зачем вы это делаете? Нужно запретить зеркала во всех женских сортирах! Сложно узнать место по фотографии зеркала женского туалета. Я, не теряя надежды, впяливался в картинку на телефоне. Так! Рядом, надо полагать, её подруга, как её… Я проклял себя, за то, что недостаточно глубоко интересовался жизнью Марины. Точно! Света? Или нет? А, чёрт! Шестьдесят четыре Светланы в друзьях! Почему нельзя было сдружиться с какой-нибудь Глафирой?! Мне было необходимо найти в паутине эту сраную Свету, надежда выяснить, где находится Марина, таяла на глазах.
