Наконец-то, отец мог взять слово. После него выступила миссис Хаммонд, сияющая от счастья, словно это мы спасаем их клан от надвигающейся жопы. «Гордые» родители велели нам с Джозефиной выступить вперед, чтобы продемонстрировать свою «близость». Надо было просто встать рядышком и всем улыбнуться. Никакого страха или отвращения. И тем более желания придушить навязанную пару на глазах у всех. По поводу последнего пункту я больше всего беспокоился, но мне на выручку пришёл Эндрю. Только сейчас мне не казалось, что братишка помог мне: реакция и концентрация заметно снизились. Я будто бы погрузился на дно бассейна и прослушал приглушённые речи выступающих, с трудом понимая смысл сказанного.

Вяло текущие мысли в моей голове сравнили юную мисс Хаммонд с нежным цветочком. Отмахнулся от этой ассоциации, концентрируясь на следующем пункте выступления перед гостями. Так как Джозефина продолжала стоять на своём месте, я протянул в её сторону ладонь, приглашая выйти вперед и встать рядом со мной.

Маленькая ладошка легла в мою раскрытую ладонь, лаская притупившиеся нервные окончания. Я едва ощущал тяжесть в свой руке, поэтому держал в голове мысль «Не раздавить. Не сломать», когда держал её.

Звук ломающихся костей, впрочем, как и женские крики, это не тот аккомпанемент, под который все должны убедиться в серьёзности наших намерений – быть вместе. Несмотря на расовые различия и разницу возраста.

Я готов. Все ради стаи. И семьи.

Кто-то из толпы выкрикнул «целуйтесь!», и ещё несколько голосов его поддержали.

Мои мысли разлились, словно река в полноводье. Я не мог сообразить: идти на поводу гостей или своих желаний. Мне никого целовать не хотелось. Было достаточно одного мимолётного взгляда на притихшую девушку, чья ладонь едва ощутимо дрожала в моей руке, чтобы понять – её желания схоже с моими.

Отец коротко кивнул, чтобы я не тормозил, и дал собравшимся то, что они хотят. Уж лучше такое зрелище, чем драка.

Свободной рукой обнял малышку и притянул к себе, отворачивая её растерянное личико от толпы, и склонился, ещё больше закрывая обзор зевакам своей головой.

Я чувствовал её страх, который старательно маскировала жимолость, видел, что она зажмурилась и задержала дыхание. Если бы волк во мне не спал глубоким сном, то я бы не применено воспользовался возможностью и что-нибудь выкинул бы. Например, растянул бы эту пытку, носом проведя по нежной трепещущей шее, наслаждаясь сладким запахом страха. Потому что так и должно быть. Я – охотник. А она… Она – мелочь, не стоящая внимания волка.

Меня слегка повело, и наши губы коснулись. Я медленно разогнулся. Успокоительное Эндрю работало слишком хорошо. Время, казалось, текло иначе. Или я сам слишком замедлился.

Улучив момент, я предупредил отца о том, что отлучусь, и направился в ближайшую уборную, чтобы принять меры. Я подозревал, что это плохая идея – пить то, что подошло Эндрю. Его нервная система была словно оголённые провода под высоким напряжением. Чего не скажешь обо мне. Обычно я спокоен.

Прочистив желудок, я умылся, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы метаболизм оборотня сделал своё дело. Я очень рассчитывал, что тормозная жидкость в скором времени перестанет действовать. Тогда можно будет выпустить Бака из вольера и выпить шампанского с Амелией, после того как большая часть гостей разъедется по своим домам.

***

– Ты как? – подскочил ко мне с вопросом Эндрю, держа в руках бокал с шампанским. – Выглядишь что-то не очень, – оценил он мой вид, скривив губы.

– Избавился от твоей тормозной жидкости, мне она не подходит.

– Оу… Точно! – воскликнул он, взмахнув свободной рукой. – Тебе надо было в два раза меньше пить. Извини. Забыл учесть нашу разницу… в возрасте! – Эндрю хлопнул ладонью по моему плечу, засмеявшись.

– Не видел куда наши разошлись? – спросил его, оглядывая задний двор.

– Так. Взрослые заняли южную часть сада, а молодёжь вся здесь. Тут не так слышна заунывная музыка, которую одобрил отец. Но вечером… – Он залпом осушил свой бокал. – Вечером мы оторвёмся по полной. Ты с нами?

– Не знаю.

Взрыв хохота привлёк наше с ним внимание. Смеялись возле бассейна. Видимо, кто-то уже успел в него угодить, несмотря на то что вечер только начался.

Эндрю замер, прислушиваясь к хохочущим голосам.

– Кажется, кого-то из хомяков топят, – неуверенно произнёс он.

– Беги за отцом, – велел я, направившись сразу к бассейну, к которому сквозь толпу продирался рыжий парень.

Выглядело это так, словно он на пожар спешил.

– Джози! – прокричал кто-то и, возможно, он же прыгнул в бассейн, сбив дружный хор хохочущих оборотней.

Я на тормозной жидкости подошёл как раз вместе с отцом, который передвигался быстрым размашистым шагом, чтобы не бежать совсем.

– Что здесь происходит?!

Народ притих, а те, что преграждали путь к бассейну, мигом расступились. Подойдя ближе, мы увидели мокрого парня в бассейне и мокрого хомячка в его руках.

Отец обратился к парню, но тот с выпученными глазами смотрел на него и молчал. Так мы точно не добьёмся от него ответа. Я обратил внимание отца на себя, осторожно коснувшись его локтя.

«Я заберу хомячка, кажется, это моя невеста. И могу я оставить тебе выяснение личности напавшего на нашего гостя?» – мысленно сказал ему, пристально смотря в его разноцветные глаза.

Отец кивнув. Я приблизился к краю бассейна. Столпившиеся оборотни внимательно следили за происходящим, не стремясь разойтись, чтобы не попасть случайно под гнев хозяина дома.

Заполучив хомячка, – такой маленький, мокрый и бойкий! – понёс его, то есть её в гостевую комнату. Вода частично смыла аромат жимолости, но именно этот запах утвердил мой первоначальный вывод – это моя невеста угодила в бассейн и обратилась у всех на глазах в маленького и беззащитного хомячка. Такой крохе ни за что не выбраться из глубокого бассейна самостоятельно.

Моё обращение Джозефине не понравилось. Она кусалась и царапала мои ладони, но я стойко терпел пока не донёс её до безопасного места – её комнаты. Казалось, если бы она выпала из моих рук на пол, то непременно бы переломала себе все лапы. Даже новорождённые щенки не такие маленькие как эта пищащая малышка.

Я выпустил её на кровать и извинился. Мокрое нечто смотрело на меня глазками-бусинками, чего ожидая.

Подумав, что ей нужно просохнуть, сходил в ванную комнату за полотенцем. Накрыл кроху махровым полотном, похоронив её под ней. Душераздирающий визг раздался из-под полотенца, очень похожий на тот, что я слышал сегодня перед встречей с глупой хомячихой.

И снова всплыл вопрос «Не она ли была тогда?»

Присев на край постели, я откинул край полотенца, не в силах терпеть этого визга, и получил порцию возмущённого писка, даже принесённое извинение не помогло избежать недовольства моей невесты. Радовало то, что я не понимал её. Мало ли какие гадости сейчас извергает этот маленький зубастый ротик.

Игнорируя писк, я сконцентрировался на запахе, пытаясь незаметно почувствовать её запах, отделив примесь жимолости и хлорки. Но никак не мог разобрать то, что чую на отдельные составляющие.

Наконец, она замолкла. Вероятно, выдохлась.

Задумавшись над своим вопросом, я схватил зверька одной рукой и покрутил её, рассматривая рисунок мокрой шёрстки. Вот только было сложно сравнить мокрого хомячка перед собой с сухим из воспоминания, хотя бы потому, что моя «добыча» извивалась словно змея. А после цапнула меня, уже в который раз.

Бросил её на кровать, почувствовав, как встрепенулся волк. Хомячиха ударившись о мягкую постель исчезла, а на её месте появилось женское бедро.

– Прекрати! – пискнула она уже на вполне человеческом языке.

Поднял глаза на голую девушку, которая, повернувшись ко мне боком, старательно прикрывала одной рукой свою грудь, а второй подтягивала к себе полотенце. Мокрые волосы тёмными сосульками разметались по плечам, а взгляд обещал мне кровавую расплату.

– Я просто хотел проверить, не затекла ли вода в твои ушки, – спокойно ответил ей первое, что пришло в голову, чувствуя, как просыпается ярость волка. Он был недоволен тем, что какая-то «мышь» его кусает по поводу и без.