И вдруг в этой безликой массе её взгляд выхватил те самые синие омуты, которые дарили ей уверенность и спокойствие. Лео показалось, что её словно вышвырнуло на воздух и смогла снова дышать. Она цеплялась за этот взгляд и не могла отвести глаза, словно если она моргнет, снова окажется в этом душном, шумном аду.

Лео увидела, как губы Матео дрогнули, он глубоко вдохнул и скрылся в толпе. Ну, конечно, что он может? Что бы он ни сделал — будет только хуже. Он не сможет остановить весь этот ужас, не приняв удар на себя, а она меньше всего хотела, чтобы Матео снова пострадал. Она даже обрадовалась, когда он скрылся подальше отсюда. Но тут музыка оборвалась, а толпа, еще немного гомонящая, медленно успокаивалась и расползалась по залу.

— Что это еще такое! — возмутился король, но Матео переключил все внимание на себя. Он устроил целое представление, все смеялись над ним, а Лео чувствовала такое облегчение, что король отстал от неё хоть ненадолго, что у нее едва не подкашивались ноги.

Абрэмо милостиво разрешил своему Тито спеть, галантно усадил свою жену на трон и развалился рядом, приготовившись слушать. Но Лео смотрела только на Матео. Половина его лица как обычно была закрыта маской, но что-то в его образе выдавало тщательно скрываемую ярость. Он дурачился, позволял смеяться над собой, но она видела его резкие движения, когда он достал из-за плеча свой инструмент, а когда брал первые аккорды, Лео показалось, что он слишком невоздержанно терзает струны и они вот-вот лопнут. Музыка наполнила её слух, это была напряженная, надрывная баллада, словно некую потаённую боль менестрель пытался высказать ей, Леонелле, хоть и обращался он при этом к королю, воспевая его ум и смелость, говоря о том, что только такого друга он хотел бы иметь в жизни:

Баллада: Helloween — Don't stop being crazy

Ты один, кого из тысяч я выбрал,

С кем хотел бы я дружить всю мою жизнь,

Если каждый свой цвет решил бы выбрать,

Яркой точкой оставался бы ты.

Каждое слово, которое срывалось с уст менестреля выстреливало, словно из пращи. И если начинал петь он гордо возвышаясь над вельможами и глядя только в сторону королевской четы, почтительно кланяясь, то когда слова, обращенные королю, были спеты, Матео пошел вдоль вельмож, бросая им свои слова, будто на растерзание.

Ум и смелость против норм,

Улыбка для глупцов,

Я с тобой, чтоб поддержать,

Ты же должен знать:

«О боже, он же бросает ему вызов!» — пронеслось в голове у королевы, и она стала пристальнее следить за Матео и Абрэмо. Слова баллады были очень правильные и даже почтительные, воспевающие прекрасные качества короля, которыми он, несомненно, обладал. Но дерзкий тон, звенящие от силы и напряжения аккорды — не возможно было не заметить.

Останься тем, кто ты есть,

Куда б ты ни шел,

Останься тем, кто ты есть!

Это ложь,

Что научиться мы летать не можем,

Оставайся тем, кто ты есть!

Матео пел, и Лео не могла отвести от него глаз. Её завораживало сочетание дурашливости и несерьезности с бесконечной надежностью и непоколебимостью. Он знал, что король после всего этого может сделать с ним всё, что угодно. От настоящего награждения — озолотить, в прямом смысле, до того, чтобы забить насмерть. И Леонелла сидела ни жива ни мертва. Чем закончится этот вызов? Хватит ли у пьяного короля выдержки и мудрости обернуть всё в свою пользу или он лишь подтвердит все слухи о своей жестокости и невоздержанности?

«Зачем, ну зачем ты поёшь про то, что «мы сможем летать»? Ты не понимаешь, что играешь с огнём?» Лео слышала легенду о короле, предшественнике Абрэмо, который прикрепил крылья из перьев юноше и сбросил с самой высокой башни своего замка в назидание потомкам, что нельзя идти против правил. Как Абрэмо воспримет этот вызов? Вдруг поступит так же?

Лео пыталась глубоко дышать, но никак не могла отвлечься, и предательская слеза все же поползла по щеке. От страха. От отчаяния. От понимания. От этого голоса, который, казалось, задевал струны её души и играл на них, как на самых дорогих инструментах. Матео пел королю, но для… своей королевы.

Наконец, из-под пальцев Матео стали пробиваться звуки куда спокойнее и нежнее, чем в начале. По всей видимости, он выплеснул свои чувства в музыку и немного пришёл в норму. И правда, взгляд его приобрел прежнее спокойствие, черты лица стали более расслаблены, а вид невозмутим. Менестрель низко поклонился, окончив свое выступление и остался в низком поклоне, пока не последует реакция короля на балладу.

В зале было оглушающие тихо. Так тихо, что Лео показалось, биение её сердца слышат абсолютно все. Но когда она пришла в себя, оказалось, что это было не её сердце, а размеренные хлопки короля. Он восхищённо хлопал менестрелю, явно довольный словами, которые только что услышал, а вызова будто бы и не заметил.

— Вот! — не прекращая аплодировать, провозгласил король своим вельможам. — Вот что я хочу слышать от по-настоящему преданных мне людей! Тот, кто останется со мной до конца, какие безумные вещи я бы ни придумал! Учитесь, лизоблюды! — Абрэмо вскочил с трона и не переставая бить ладонью об ладонь, направился к Матео. — Ты доказал мне свою преданность, Тито, и я награжу тебя по-королевски! Я… — он окинул взглядом толпу присутствующих придворных и, подойдя к Матео еще ближе, положил руку на его плечо, — выбирай любую даму, мой преданный слуга, и веди её в танце! Почувствуй себя одним из нас, ты провел всю жизнь при дворе, но всегда оставался в стороне.

Абрэмо отступил на шаг от шута и поморщился.

— Сними свой шутовской колпак и яркие одежды! Дайте ему камзол! — крикнул король слугам. — Мы сделаем из тебя настоящего вельможу и выбирай, кого хочешь!

На немного растерянного Матео налетели придворные, сорвали колпак, который мелодично и как-то грустно звякнул, толкали его друг к другу, стягивали яркую рубашку, смеялись и одевали его в одежду вельможи. Всем так нравилась эта забава — сделать из шута уважаемого господина, чтобы он повёл под руку знатную даму. Когда толпа расступилась, Матео остался стоять посреди зала в чужом комзоле, свое банджо он выронил, пока его толкали в разные стороны. С растрепанными волосами, покосившейсяя на лице маской, он никак не мог взять ситуацию под контроль и выглядел при этом жалко.

— Ну же, Тито, не стесняйся! — подталкивал его король, глумливо улыбаясь. — Ты у нас знатный красавец, думаю, любая дама посчитала бы за счастье пройтись с тобой в танце!

Пока Абрэмо вещал, Матео явно удалось взять себя в руки. То, что выглядело как награда, было самой настоящей издевкой, поняла Лео. Абрэмо пьян, но он не дурак. Он понял, услышал вызов. Её сердце который раз зашлось в тревоге. Матео снова низко поклонился и заговорил совершенно спокойным, низким голосом:

— Я безмерно ценю оказанное мне высокое доверие, Ваше Величество, но награда, которую вы предлагаете, слишком велика для той скромной песенки, что я имел честь спеть вам. Уверен, что ни одной даме в этом зале, не будет приятно танцевать с шутом…

— Ваше Величество!

Лео встала, не имея больше сил смотреть на все это издевательство. Она часто дышала, кровь шумела у неё в ушах. Она поняла, что надо спасать положение, и только она сможет разрешить всю эту ситуацию так, чтобы в выигрыше остались все.

— Моя королева? — одновременно вырвалось у обоих: Абрэмо и Матео. Только король недоуменно обернулся к ней, а Матео буквально рухнул на колено и низко склонил голову.

— Ваше Величество, — повторила Леонелла, обращаясь к своему мужу, незаметно скрестила пальцы на удачу и царственно поклонилась, — разрешите мне также отблагодарить верного подданного, который своими речами смог усладить не только ваш слух, но и высказать вам свою преданность и любовь. Тито, прими благодарность своей королевы за твою верность, честность и искренность, — она кивнула шуту ровно так, как это позволяли приличия.