Король Абрэмо Верховный из рода Тоддео скучал. Казалось, что скука стала его вечным спутником везде — за сытным завтраком, на официальных визитах, за подписанием указов, за беседами с управляющими, на королевских тренировках… Большим усилием воли заставлял себя король вставать, куда-то идти, что-то делать; чаще всего хотелось просто сидеть и смотреть в большое окно тронного зала, откуда была видна городская площадь. Там всегда что-то происходило: если не приезжали трубадуры или цирк, то устраивали пляски, турниры и соревнования, а торговцы зычно зазывали покупателей, представляя свои товары. Поскольку замок короля находился на пригорке, да и само здание высилось над городом — Воддоуном, — королю окрестности были видны, как на ладони. Абрэмо совсем недавно поймал себя на мысли, что он завидует этим, копошащимся там, внизу, людям, которые могли развлечь себя такими простыми, незатейливыми забавами и потехами. А он заперт вельможами в этом мрачном замке, где одна за одной умирали его жены. И сейчас не мог даже выйти на прогулку.

Последнее время ничто не радовало короля, а невозможность устроить какое-нибудь развлечение: охоту, бал, приём или, на худой конец, ревизию своих владений угнетали еще больше. И отвлечься на государственные дела не получалось — все визиты были отменены, а ежедневные доклады управляющего только сильнее навевали хандру. А все это потому, что в городе короля Абрэмо был траур по совсем недавно скончавшейся королеве Бриоле.

Однако уныние короля не было связано с безвременно покинувшей этот мир женой. Не то, чтобы король не любил её, но… она была у него двенадцатой. Смена женщин в его жизни давно уже приелась, а новизна каждой следующей в череде окружающих его знатных особ со временем потеряла свою прелесть. «Отчего-то не везет мне с женами», — горько усмехался Абрэмо, перебирая в уме варианты, как же все-таки обзавестись наследником.

Абрэмо уже сватался ко всем королевам и принцессам подходящего возраста с близлежащих земель, и ни одна из них не смогла родить ему наследника, быстро отправляясь в мир иной. А пускаться в длительные походы к дальним землям, где еще могли остаться девушки, подходящие по статусу, он уже не мог — не чувствовал в себе сил на такие прогулки и боялся, что уж точно не вернется из такого похода живым. Оставалось одно — обратить свое высокочтимое внимание на герцогинь и баронесс.

Сумерки медленно поглощали Воддоун. Король привычно бросил взгляд в оконный проём на городскую площадь, но её вид не радовал сейчас Абрэмо. Его город, погруженный в траур, опустел, занавешенные темными гардинами окна и приспущенные флаги заставляли только скрежетать зубами от досады. Его Величество слушал заунывную речь управляющего, то и дело поглядывая на улицу — ему хотелось, чтобы доклад поскорее закончился. Он мечтал, что когда время траура истечёт, он перво-наперво устроит самую грандиозную охоту, какой раньше не было в их Верховном Королевстве!

Изнывающий от скуки Абрэмо грезил, как он выведет любимого жеребца из конюшни, оседлает его и понесется вскачь по бескрайним просторам своих владений… А потом они устроят привал, и пиво будет течь рекой, и обязательно нужно будет заставить вельмож устроить турнир — так, небольшой междусобойчик, до первой крови. И непременно взять с собой менестреля и танцовщиц, чтобы веселили! До развлечений король Абрэмо был очень жаден.

Жестом отпустив управляющего, король выгнал всех из зала и устало опустился на трон. Его положение нельзя было назвать завидным, хотя в очередной раз не хотелось погружаться в эти думы — время уходило, а наследника так и не было. Абрэмо чувствовал, как вокруг его престола начинают виться заинтересованные личности, и страх безвременной кончины от рук приближенных вельмож усиливался с каждым днем.

Король поднялся с трона и медленно двинулся вдоль зала, провожая взглядом вереницу огромных гобеленов. Со всех картин на него смотрели его светлейшие предки, как Абрэмо казалось, с укором. Их династия Тоддео уходила глубоко в века, вот уже более десяти поколений его прадедушки и прабабушки правили Великой Землей, на которой был расположен Верховный город Воддоун, оплот всех близлежащих и далеких городов. Передать королевство другой семье было позором. Прежде всего для самого Абрэмо.

Король отвернулся от портретов и звонко хлопнул в ладоши. Тот час же, будто все это время стоял прямо за дверью, в тронный зал вошел молодой человек в нелепой одежде. Любимый шут короля должен быть всегда доступен.

— Мой король звал меня? — почтительно поклонившись до земли, проговорил менестрель мягким, приятным баритоном.

— Спой мне, Тито, — попросил король, усаживаясь обратно на трон. — Что-то тоскливо мне…

— Это не удивительно, Ваше Величество, ведь вы совсем недавно потеряли жену.

Абрэмо кивнул, пряча глаза, и жестом призвал шута выполнять приказ. Тито ухмыльнулся из-под маски, закрывающей половину его лица, и взял в руки банджо, обычно висевшее у него за спиной. Пара аккордов, и вот его глубокий, хорошо поставленный голос завел грустную балладу.

Баллада: Helloween «A Tale That Wasn’t Right»

Король удовлетворенно вздохнул и откинулся на спинку удобного сидения. Тито всегда угадывал, что было нужно его королю, недаром Абрэмо подобрал его еще совсем малышом и выдрессировал на славу. Королю иногда казалось, что этот мальчишка лучше знает, что Абрэмо нужно. Благодарность оборванца за приют была настолько сильна, что маленький менестрель научился заранее угадывать настроение своего короля и задевать именно те струны души, которые надо.

Всем сердцем и душой Я очень не хочу платить И надо быть мне сильным, Смелым, молодым, Но горе с болью лишь Могу я ощутить.

А Его Величеству очень нужно было создавать у вельмож иллюзию непередаваемого горя, поскольку в реальности никакой печали по причине ухода из жизни королевы Абрэмо, как известно, не испытывал. Для него эта женщина была просто еще одним пустым сосудом, не способным родить ребенка, но приличия требовали от короля определенного поведения. И грустные баллады шута, пробивающие на слезу и настраивающие на минорный лад — были как раз тем средством, которое необходимо королю.

Песня все лилась и лилась, а король смотрел в окно и мечтал об охоте. Скоро, очень скоро истекает срок глубокого траура, а это значит — охоте быть. И плевать, что скажут вельможи!

Тито последний раз прошелся по струнам, и король почувствовал освобождение. Этот мальчишка поистине творил чудеса, оставаясь верным своему господину даже тогда, когда все вокруг почти не стесняясь обсуждали, кто будет новым королем.

— Как думаешь, почему они все умирают? — вдруг просил Абрэмо шута. Тито удивленно сверкнул на короля настороженным взглядом и не посмел промолчать:

— Я не могу знать, мой король.

— Ну хоть предположения у тебя есть? Слухи разные ходят, ты их, скорее всего, знаешь. Вот и поведай мне. Королю необходимо быть в курсе, что думают его подданные.

— Я не слушаю сплетен, Ваше Величество, — тихо ответил шут.

Король усмехнулся: осторожничает мальчишка. Хотя вот взять бы даже его маску, ведь именно из-за сплетен у Тито оказалась изуродована половина лица. Тогда до короля дошли слухи, что его очередная молодая жена заглядывается на невероятно красивого для своего возраста юношу, и король приказал подпортить его симпатичное личико, вырезав на нем вечную улыбку с одной стороны. Теперь король забавы ради пугает шутом новых жен и гостей, подчеркивая при этом, что с Его Величеством шутки плохи.

— Это хорошо, что не слушаешь, — вздохнул Абрэмо. — Но сейчас такое время, что лучше бы слушал. Если у меня в ближайшем времени не родится наследник, вельможи отравят меня и приберут к рукам королевство…

Король пристально разглядывал шута, прикидывая — много ли он знает и стоит ли на него надавить. Настроения поданных едва ли не важнее настроения вельмож — король должен знать, поддерживает его простой народ или нет. У него не было иллюзий на свой счет — Абрэмо из рода Тоддео знал свой крутой нрав и понимал, что его жестокость, страсть к азарту и вечно требующая новых развлечений натура служат ему плохую службу, когда надо бы заручиться поддержкой.