— Никто, даже королевские ищейки и вельможи не следят за вами так же пристально, как я. Никто не засыпает с вашем именем на устах и не просыпается с мыслью о вас. Никто так не восхищается вами. Нет ни одного другого человека, для которого вы — вся жизнь.

Пока Матео говорил, его лицо оказывалось все ближе к Лео, она уже чувствовала его теплое дыхание на своих губах, а кожу покалывало от осязания близости этого невозможного мужчины. Рот ее распахнулся будто бы сам собой, и воздуха перестало хватать как-то слишком внезапно, и веки вдруг потяжелели, и так хотелось их прикрыть и отдаться на произвол происходящего… Время словно остановилось для неё, исчезли все звуки, и осталось только понимание, что сопротивляться она больше не может. Лео так неистово хотела этого, что сама потянулась к нему, и наконец мягкие, нежные губы накрыли её, едва прихватывая так чувственно, что она не смогла сдержать мимолётного стона. Она впитывала и впитывала эти ни с чем не сравнимые эмоции и не могла прекратить это, хотя должна была. Это было самое прекрасное, что только могло произойти в её жизни. Вкус губ Матео порождал в ней тягучую истому, ей безумно хотелось дотронуться до него, и когда она погладила его щеку кончиками пальцев, почувствовала, как крепкие руки прижали её к мощному телу, как горячая ладонь огладила спину и спустилась ниже… И не хотелось это прекращать.

Но она отстранилась, отвернув голову в сторону, облизала губы и, тяжело дыша, твёрдо проговорила:

— Мы не должны… — она прикрыла глаза, стараясь унять дрожь. — Не должны…

— Знаю, но…

— Никаких но. Мне давно пора быть в храме, и если хочешь помочь, отвлеки придворных, чтобы они ничего не заметили.

Матео ещё несколько мгновений ощупывал взглядом её лицо, пытаясь, видимо найти ответы, но лишь разочаровано отпустил глаза и низко поклонился:

— Как прикажет мне моя королева, — и резко повернувшись, направился в сторону собора. А Леонелле понадобилось еще несколько секунд, чтобы унять дрожь в коленках.

***

Девушки успешно менялись местами ещё несколько раз. Они старались делать это, когда действительно становилось невыносимо или была нужда королеве отлучиться. Всё проходило гладко, что очень радовало Дженевру и настораживало Леонеллу. Королева помнила, что её отлучки по началу тоже не особенно кого-то волновали, а потом она попала в башню из-за своей неосмотрительности, более того, была жестоко избита.

Время шло, семейная жизнь не приносила радости Леонелле, тоска по любимому мужчине не отпускала, а желанной беременности всё не было. Лео, стиснув зубы и понимая, что королю это зачем-то необходимо, пошла на то, чтобы позволить ему делать с собой в спальне, что он хочет, что ему нравится. И хоть ей от побоев было несладко, зато король стал более внимателен и учтив, силу контролировал и ему явно было по душе, что Лео не противится ему. Он закрывал глаза на все кляузы, которыми сыпали вельможи на Леонеллу, желая поссорить супругов, чаще позволял приглашать сестёр в замок, а когда у младшей сестры Иллерии родились близнецы, король отпустил Лео погостить в Ясном поместье у барона Колетто целый месяц, за что Лео была совершенно искренне благодарна Абрэмо. Сам же он после вежливого посещения барона и баронессы отбыл в замок, где и дожидался, когда жена наобщается с родственниками.

Единственное, что омрачало визит к сестрёнке и общение с малышами, это разлука с Матео. Когда Лео видела его каждый день, пусть и на расстоянии, она чувствовала его присутствие, ловила на себе его взгляды, и даже не подозревала, как для неё это важно. Теперь, когда она не видела его почти месяц, Лео едва ли не каждую ночь просыпалась от тоски по синим омутам, в которых давно и безнадежно утонула. И несмотря на неограниченную свободу в Ясном поместье, её сердце ныло и подталкивало вернуться в замок.

Когда Лео подъезжала к замку в своей королевской карете, она нервничала так, что казалось, вот-вот лишится чувств. Она так соскучилась, ей больше всего хотелось бы выпрыгнуть из кареты и, подобрав юбки, броситься в объятия любимого мужчины… Но Лео отдавала себе отчёт в том, что сделать этого она никак не может. Ей следует чинно выйти из экипажа и предстать перед мужем, который тоже, Лео была уверена, ждал с нетерпением… Ведь он не избивал её целый месяц, и скорее всего, захочет первым делом отыграться на ней за всё это время.

Лео шла по бесконечным коридорам замка к королевским покоям и у неё зудела вся кожа в предвкушении жуткой экзекуции. Она всё искала глазами синие омуты, которые поддерживали её в такие моменты, но Матео нигде не было. Леонелла не могла позволить себе спросить о нём или откровенно озираться в поисках менестреля, и отсутствие Матео не на шутку беспокоило её.

Увидела его она внезапно для себя: он стоял в тронном зале, недалеко от королевских покоев, прислонившись спиной к стене, и в полном одиночестве перебирал струны своего неизменного банджо. Лео подавила порыв броситься к нему и, проходя мимо, лишь кивнула на его коленоприклонённое приветствие. Но когда он поднялся и посмотрел на неё, Лео захотелось отпрянуть от этого холодного взгляда.

— Где король, Тито? — вежливо спросила она, но взгляд её кричал: «Что случилось?! Почему ты так холоден со мной?»

— Король отослал меня, ждет вас, Ваше Величество, — ещё раз поклонившись, ответил Матео.

— Прекрасно. Иди Терия, — обернулась она к служанке, — я вполне дойду до покоев без тебя. — Лео дождалась, пока девушка скроется в коридоре, и повернулась к Тито. — У тебя что-то случилось? Ты не вышел встречать кортеж, хотя всегда был среди первых, кого я видела по приезду. И твой взгляд, он так холоден…

— Всё в порядке, моя королева, — снова почтительно поклонился Матео. — Я знаю своё место. И никогда не сделаю ничего, что могло бы бросить тень на вас. Больше не сделаю, — он поднял взгляд на Лео, и она увидела в нём затаённую тоску. — Моя жизнь принадлежит вам, моя королева, а вы принадлежите королю.

А королева Леонелла Облачная из рода Плинайо слушала своего любимого мужчину, глотала слёзы и понимала, что он просто бесконечно прав. Всё, что она может сделать для него хорошего — это держаться подальше и не провоцировать короля на жестокость по отношению к Матео. Не искать его взглядом. Не тонуть в синих омутах. Не подходить. И умереть от тоски.

— Ты всё правильно говоришь, — дрогнувшим голосом проронила Лео, — и я, кажется, знаю, от чего умру я.

— Не говорите так, — прошептал Матео так тихо, что она скорее догадалась, чем услышала. — Вы сильная. Вы справитесь.

— Без тебя — нет, — сорвалось с её губ, и волосы стянуло за затылке от дерзости своего признания.

— Я всегда у ваших ног, — Матео говорил ровно, но Лео заметила, как часто вздымается его грудь. Так, будто ему не хватает воздуха. — Но сейчас вы должны идти к своему королю.

Леонелла прикрыла глаза и сжала зубы до скрежета от желания прислониться сейчас к этой широкой груди, ощутить объятия того, о ком она грезила весь этот месяц. Но она чувствовала только его дыхание, легко волнующее волосы на макушке, и старалась напитаться этими мгновениями без остатка.

— Матео — твое настоящее имя? — едва слышно проговорила она не глядя на менестреля.

— Нет, — в его голосе Лео послышалась нежность. — При рождении меня назвали Матео Райэль.

— Тебе дали очень красивое имя при рождении, Райэль, — Лео посмотрела ему в глаза и с трудом протолкнула слюну в горло от затопляющих её чувств. — Я всегда буду помнить!

Матео ничего не ответил, и Лео, вдохнув полубже, пошла на встречу своей экзекуции.

У Леонеллы был ужасный день. Помимо того, что с утра жарило солнце, было душно и влажно, она все время чувствовала тошноту и недомогание. Когда утром служанки облачали королеву к завтраку, Лео едва не упала в обморок при затягивании корсета.

Абрэмо устроил скандал за столом из-за пролитого чая, приказав выпороть провинившуюся служанку, а Лео, всей душой желавшая защитить девушку… не посмела ничего сказать против. В итоге служанку избили до полусмерти, и Леонелла тайком передала ей остатки мази от рубцов, с грустью думая о том, что возможность выбраться за травами теперь предоставиться не скоро. Джен уехала, больше в свою хитрость Лео не хотела никого впутывать.