И пошла дальше, все ещё на что-то надеясь, с каждой секундой меньше и меньше.

В конце концов даже успела устать. Сумка одиннадцатиклассника — ноша не из легких, что бы там кто ни говорил. Ещё и это солнце… Осеннее. Когда вроде печет, но ветер холодный, и не понимаешь, то ли тебе раздеться, то ли запахнуться плотнее.

Но все равно шла.

Может, к этому несчастному особняку вела меня моя душа… не знаю. Но ведь говорят, что мозг думает над решением задачи даже тогда, когда мы о ней забыли; так почему же душе не вести себя подобным образом?

Я настигла особняк, сейчас совсем неживой.

И подошла к самым его воротам.

Они были приоткрытыми, как в тот день, когда я вернулась с настоящего путешествия к Янтарной, словно после этого никто им не прикасался.

Я немного постояла, не решаясь войти внутрь, а потом все же шагнула на территорию прилежащего к особняку парка.

И увидела его.

Я видела его.

Я не верю в судьбу, а потому и в случайности не верю; что-то привело его сюда — или привел кто-то, подсказав, где надо подождать.

Быть может, мы с Янтарной мыслим одинаково.

Иначе зачем бы она ещё посылала Кирилла на ближайшую из лавочек этого парка?

Он сидел и смотрел в сторону входа — то есть в мою. Но, когда я вошла, мгновенно ожил. Поднялся без излишней суетливости, сделал несколько шагов в мою сторону и вновь замер.

Нас разделяло метра четыре.

И я прошептала, не надеясь, что услышит:

— Кирилл…

Что же рассказывала о нем Алина?..

Я наклонила голову, вглядываясь в колдуна, в которого когда-то по-настоящему поверила.

И почему отец не мог стереть… все? Все, начиная с происшествия на шабаше — и до сегодняшней ночи. Чтобы я мучилась только головными болями, но не знанием. Ведь это возможно осуществить. Сложно и энергозатратно, но возможно.

Хотел, чтобы и душа моя страдала?

Сберег свою — для чего-то более важного?..

— Рад видеть тебя, Яна.

Он чуть поклонился, и ветер растрепал черные волосы.

— Это она сказала тебе, что я приду сюда, так?

Кирилл кивнул и заметил:

— Янтарная догадывалась, что ты можешь прийти.

Я не приближалась, но и не отдалялась от него. Решительности не хватало ни на то, ни на другое. Так и стояла в полушаге от выхода — и сладостного забытья.

Но разве я когда-то отступала?

Да если и отступала… разве я сейчас могу отступить?

Это моя тетя. Такая же, как Наталья Заболоцкая. И куда больше понимающая, чем отец.

— А сама? — спросила я. — Почему она не пришла сама?

— Соблюдает осторожность, — Кирилл пожал плечами. — Я думаю, так. Хотя сама Янтарная ничего мне не сообщает. Даже цель твоего прихода для меня неизвестна.

Я вздохнула.

Посмотрела на него.

Не отступлю. Никогда не отступлю. Буду идти до самого конца — даже если это будет проигрыш, а не победа.

Я шагнула к Кириллу, и он шагнул ко мне — так мы сократили расстояние между нами метров до двух с половиной.

Закатав рукав правой руки, я продемонстрировала Кириллу запястье, казавшееся сейчас необычайно тонким, и браслет, оттягивающий его вниз.

Кирилл покачал головой.

— Новая защита?

— Вроде того, — согласилась я.

— И что ты хочешь от меня?

— Чтобы ты ее разрушил.

Кирилл вдруг рассмеялся и напомнил:

— Не ты ли в прошлый раз очень обиделась на меня после подобного действия?

— Тогда все было иначе.

— Что поменялось сейчас?

— Многое, — отозвалась я решительно. Не выдержав, сократила расстояние между нами до полуметра, посмотрела на него снизу вверх и спросила: — Разве ты не рад? Не рад, что я пришла к тебе?

— Ты пришла не ко мне, Яна, — ответил Кирилл, и в его голосе я уловила горечь. — Ты пришла, чтобы я соединил тебя с ней. Давай свой браслет.

Я молча протянула ему руку, и Кирилл нежно обхватил мою ладонь, будто только что я согласилась на предложение стать его невестой и пришла очередь надевать кольцо.

Простое касание ничем не помогло.

Кирилл нахмурился, провел по запястью тремя пальцами, двигая их волнообразными движениями.

Браслет остался на месте.

Тогда Кирилл взял в руки уже его, покрутил… И снова пустота.

— Что не так? — спросила я тихо.

— Не могу найти лазейку, — отозвался он. — Точно крепость, в которой нет ни входа, ни окон… Настолько высокая, что и через крышу не пробраться.

— Ты не сможешь его снять, — поняла.

Кирилл кивнул.

— Надо придумать что-нибудь ещё, — не унималась я.

Он посмотрел на меня — наши взгляды пересеклись — и Кирилл вдруг поинтересовался:

— А ты знаешь, Яна, зачем это все вообще? В прошлую нашу встречу я тоже давал тебе похожие намеки, но, судя по тому, что сейчас происходит, они прошли мимо тебя.

— Это все? Ты про встречи с… Янтарной? — Я пожала плечами и призналась: — Нет, но узнаю, уже совсем скоро, как только ты поможешь мне с ней связаться. Или, быть может, я уже узнала все этой ночью… Но, понимаешь ли, отец стер ее из моей головы.

И я вновь посмотрела на него.

То ли желая разжалобить, то ли ещё что-то. Я в тот момент не осознавала сама себя. Даже не представляю, что мог подумать обо мне Кирилл.

— Узнаешь… — повторил он, будто не слышал моих прежних слов. — Конечно, узнаешь. Если они не узнают это раньше.

— Они…

— Конечно, — Кирилл кивнул. — Янтарная затаилась не просто так. Она знает, что ее разыскивают. Лишь обо мне ещё никому неизвестно, — он чуть улыбнулся, — и это единственное мое преимущество.

— Ты думаешь, могут найти?

Он покачал головой так, будто был уверен, что найдут.

— Тогда почему ты стоишь? — спросила я. — Почему не защищаешь ее?

— Ты думаешь, ей нужна моя защита? — ответил Кирилл.

Я обошла его по кругу, погруженная в свои мысли, и Кирилл даже не повернул голову сторону. Стоял и смотрел прямо. То есть, на ворота, ведущие во двор особняка.

Завершив обход, я вновь остановилась напротив.

И не смогла сдержать ещё один вопрос, щекочущий язык:

— Почему ты вообще помогаешь ей?

Кирилл молчал, даже не удостоил меня взглядом.

Тогда я решила зайти с другой стороны:

— Почему ты поверил ей?

На этот раз Кирилл вздрогнул, и я поняла, что задела его за живое.

— А почему ты? — парировал он. — Не только ведь потому, что вы родственницы?

— Не только. Но и поэтому тоже. Мне близко то, что она говорит… Неужели и тебе?

Ветер разыгрался.

Волосы Кирилла трепетали, как язычки пламени, да и мои, не собранные в прическу, пожалуй, напоминали ленты.

Ветер продувал мое пальто — поэтому я и предпочитаю обычно куртки. И, мне казалось, даже касался моей души.

Солнце скрылось, и мне вдруг стало холодно.

А я хотела, чтобы мне было тепло.

Я шагнула к Кириллу и уткнулась головой в его плечо, не понимая саму себя. Чтобы я — да полезла обниматься?.. Причем к кому? К незнакомому человеку? К предателю? К ученику той, от которой меня пытаются защитить?

Но его куртка ещё хранила тепло — то ли солнца, то ли тела.

А рука Кирилла спустя мгновения обняла меня за спину, в области лопаток, и коснулась своевольных волос.

И глупые мысли выветрились из головы.

— Зачем ты это делаешь? — спросил он тихо.

— А ты зачем? Так ведь и не ответил.

Но и на этот вопрос Кирилл тоже не нашел ответа. Зато спустя секунд тридцать пробормотал, не повышая громкости голоса:

— Есть ещё один способ связать тебя с ней.

— Какой?

— Через меня, — признался он.

Я отступила на шаг, чтобы видеть глаза Кирилла — его темные колдовские глаза. И я увидела их. Глаза смеялись, когда Кирилл произносил:

— Ты хотя бы не сбежала. Поняла, о чем я говорю, ведь так?

— Примерно…

— Да ладно, — он улыбнулся, — ты точно поняла. Янтарная отзывалась о тебе, как об очень смышленой девочке. Душа наиболее уязвима в те моменты, когда нарушается ее равновесие.

Я ухмыльнулась.

Потому что я и в самом деле поняла. И чувствовала себя теперь так, будто угодила в собственноручно вырытую яму. Или так, будто меня собирались убить оружием, которое я изобрела сама.